Я не моргаю, не отвожу взгляд и вижу все: как голова Сереги запрокидывается назад, как напряжение в его теле уходит, как рот остается открытым в безмолвном посмертном крике. Я нервно выдыхаю, чувствуя, как где-то на моей душе с шипением выжигается клеймо «УБИЙЦА». Если бы Голос сейчас не молчал, то, несомненно, процитировал бы: «Я видел их, кричащих, погруженных В бурлящий пламень с головы до ног. И показав рукой на осужденных, Кентавр сказал: „Вот казнь земных владык, Невинной кровью ближних обагренных…“»[10] – Ты это… Как… Не надо… – лысый приходит в сознание и с ужасом отползает к холодильнику. Я подхожу, на вытянутой руке приставляю дуло пистолета к его лбу и нажимаю на спусковой крючок. За спиной должна быть Чистая Дорога. Вырвавшаяся из затылка пуля, окропляет белую дверцу кровью и застревает в ней. Навсегда. Запах пороха заполняет ноздри, в ушах звенит сильнее. Раздающиеся позади хрипы, дают понять, что теперь внимание тварей переключается на меня. За спиной должна быть Чистая Дорога. Выстрел. Выстрел. Выстрел… Тишина. После всех криков, хрипов и пальбы наконец-то наступает тишина. На моей кухне, на моей кремовой плитке… Четыре тела. Я смотрю на них. Одновременно и пристально, и отстраненно. Могу сосредоточиться на любой мельчайшей детали, но также и ни на чем абсолютно… Пустая голова выдает НИЧЕГО. Белый шум. Переключите канал. Срезанная дверь врывается первой мыслью. Сколько Диких там, вне квартиры? Нужно собраться. Соберись!!! Стянув пропитанную собственной кровью футболку, я отбрасываю ее и направляюсь в ванную. Обработка укуса – главная задача. От заражения не спасет, но… Если оно передается именно таким путем. Передается ли оно вообще? Промывка раны не занимает много времени. Параллельно я стараюсь восстановить дыхание и успокоить колотящееся сердце. Смотрю в зеркало над раковиной – широкие зрачки. Под глазом дергается. Тик. Переживу. * * * – Убил, – отвечаю я Варе, войдя в комнату. Скрывать что-то от нее глупо. Как минимум, она все слышала. Страх в глазницах. – Не умру. Не помнишь, где аптечка? Молчание. – Нельзя иначе… – я достаю из шкафа коробочку с лекарствами, беру необходимое. Сажусь на кровать. – Времена меняются… Молчание. Перекись водорода шипит, попав на рану. Излишки я убираю ватой. Наношу йод и приклеиваю пластырем сложенный в несколько раз бинт. На скорую руку, не совсем верно, но времени нет. Свежая футболка горчичного цвета – лучшего и не придумать. Укус болит и создает дискомфорт. Терпимо. Неожиданно наваливается усталость… Ноги слабеют. Организм требует отдыха и перезагрузки. Слишком много событий, слишком много потрачено сил. Вопросительный взгляд. – Не знаю. Здесь точно не останусь. Переночую… Может, у этих… молодых… Если дверь не заперта. К Сереге бы я не хотел… А утром посмотрим, что дальше, – я достаю магазин из пистолета. Три патрона. Стоит обыскать тела. Возможно, найдется еще. Возвращаюсь на кухню. Перешагиваю через одно тело, второе, третье… Сглатываю подступивший к горлу ком, делаю вдох и закашливаюсь. Будто вместе с воздухом, внутрь попало что-то… Собственная слюна? Такое бывает… Не в то горло, как говорится. Кашель только усиливается. Я держусь за край стола и буквально задыхаюсь. Беспомощно открываю рот, хриплю… Трупы, мертвецы, тела… Они все смотрят на меня. Холодно, осуждающе… – Зачем? – Тебе полегчало? – Оправдания! – Мы не заслужили! – Ты пожалеешь… – Хр-хрхр-ррхрхрррр… – Убийца! – УБИЙЦА!