– А что ей отчим запретил? – Только не говори, что перчатки и тот жуткий манекен! – В точку. Надо же его побесить. Может, малая научится драться, да наваляет ему когда-нибудь. – Как ты в прошлый раз? – Артем смеется. – Так, я вообще по делу звоню… Погоди секунду… Эй! Кто его сюда пустил?! Какая-то возня, шуршание и ругань. – Тема? – Да-да, я позже перезвоню. Тут к нам ненормальный завалился… Гудки. Если хочешь связать свою жизнь с медициной, то будь готов ко всему. Телефон в кармане, чашка пустая, Голос молчит – пора отправляться за покупками. Я оставляю деньги за кофе и «на чай». В дар получаю очаровательную улыбку Полины. * * * Магазин спортивных товаров впихнули на втором этаже. Дойти до эскалатора, сделать шаг на ступеньку и стоять. Прогресс используют здесь, чтобы уменьшить нагрузку на ноги. Меньше устанешь – больше магазинов обойдешь. Больше магазинов обойдешь – больше купишь. Прогресс частенько бывает на темной стороне. И чем дальше, те чаще он ее посещает, принося все меньше пользы. Вредители и недалекие потребители – вечный симбиоз. – Аминь. Я усмехаюсь про себя и ставлю ногу на ступеньку. Сразу же еду вниз. Обычных лестниц в торговых центрах нет. Я стою и еду. Все стоят и едут. Мимо нас, направляясь вниз, в спешке пробегает перепуганный, вспотевший юноша. Перепрыгивает через ступеньки, чуть ли не спотыкается, ни на кого не оглядывается. Визг. Пронзительный женский визг раздается откуда-то сзади. С этажа, который я только что покинул. Вопль. Топот и шуршание пакетов. С первого этажа кто-то кричит о помощи. Отдаленно слышится детский плач, затем еще один. Где-то бьется посуда. Где-то бьется стекло. И вновь вопль. И снова женский визг. Звон пожарной сигнализации взрывает воздух и бьет по барабанным перепонкам. Меня захлестывает волна всеобщей паники. Не идти ко дну. Держаться на плаву. Я не жду, пока эскалатор довезет меня. Сбегаю по оставшимся ступеням и спешу к следующему – что бы здесь ни начиналось, задерживаться нельзя. Ни в коем случае. Смотреть по сторонам, думать о том, что и почему происходит – терять время. Все потом. Из обувного магазина впереди выскакивает охранник, держась окровавленной рукой за шею. Два шага – упал. За ним вылетает второй. Три шага – упал. Кровь хлещет из артерий обоих мужчин, расползается по белым квадратным плитам. Я пячусь назад. Дзинь! Двери лифта слева открываются, и я устремляюсь к ним. Из них никто не выходит – пустой. Удача. Внутрь. И я опять пячусь назад: возле детской коляски сидят двое парней и с остервенелой жадностью вгрызаются в тело женщины. Они меня не замечают. Коляска пустая. Женщина мертвая. Труп теряет кусок за куском, сбрасывает вес… – Так и будешь смотреть?! Голос обеспокоен. Почти кричит. – Сзади!!! Теперь кричит. Но на его предупреждение среагировать я не успеваю. Кто-то запрыгивает на меня сверху, хватает за волосы и оттягивает голову в сторону. У левого уха раздается клокочущий хрип, я теряю равновесие и падаю на спину. От удара перехватывает дыхание. Дикий. Дикий… Мужчина. Наскакивает сверху и прижимает к полу. Красные белки глаз, зрачки сужены в точку, из невообразимо широко раскрытой пасти летит слюна… Черные извилистые полосы расползаются от исчезающих губ… Я выставляю предплечье вперед, и он натыкается на него шеей. Клацает зубами. Рывками тянется к моему лицу. Дикий готов обглодать. Сожрать нос, выковырять глаза, откусить щеки и уши. Разорвать плоть. Сжевать каждое мышечное волокно… Я вижу это в его взгляде. Немой, голодный, отчаянный и дикий крик. Могу услышать мысли… Мысль… «МЯСО, МЯСО, МЯСО, МЯСО!!!» Клац-клац-клац. «МЯСО!!! МЯ-Я-Я-ЯСО!!!» Клац-клац-клац. У пожарной сигнализации, кажется, открывается второе дыхание. Она звучит громче, пронзительней и тревожней. Дикий таращится, ненавидит. Хрип на вдохе и хрип на выдохе, словно в дыхательных путях что-то застряло. «МЯСО, МЯСО, МЯСО, МЯСО!!!»