Человек в форме ушел в свой кабинет. Через мгновение вернулся с тупым карандашом и блокнотом. Все это он просунул Нику между прутьями решетки. Каждый листок блокнота украшала шапка из двух строк: «ПАМЯТКА» и «От шерифа Джона Бейкера». Ник развернул блокнот лицевой стороной к мужчине, постучал карандашным ластиком по фамилии и вопросительно вскинул брови. – Да, это я. А ты кто? Ник Эндрос, написал он и просунул руку сквозь прутья решетки. Бейкер покачал головой: – Пожимать тебе руку я не буду. Ты еще и глухой, так? Ник кивнул. – Что случилось с тобой этим вечером? Доктор Соумс с женой чуть не раздавили тебя, как сурка, малыш. Избит и ограблен. В миле от бара «У Зака» на Главной улице. – В этом притоне такому малышу, как ты, делать нечего, бандерлог. Тебе и пить-то еще рано. Ник возмущенно потряс головой. Мне двадцать два, написал он. И я имею право выпить пару стаканов пива без того, чтобы меня избили и ограбили, верно? Бейкер кисло усмехнулся: – В Шойо, судя по случившемуся, не имеешь. А что ты вообще делаешь в этих местах, малыш? Ник вырвал первую страничку блокнота, смял ее в комок и бросил на пол. Прежде чем успел начать писать ответ, сквозь прутья молнией метнулась рука и железной хваткой сжала его плечо. Ник вскинул голову. – Эти камеры убирает моя жена, – объяснил Бейкер, – и нет никакой необходимости здесь сорить. Подними и выброси. Ник наклонился, поморщившись от боли в спине, и поднял бумажный комок с пола. Отнес к унитазу, бросил в него, затем вопросительно посмотрел на Бейкера. Тот кивнул. Ник вернулся к решетчатой двери. На этот раз он писал дольше, карандаш так и летал по бумаге. Бейкер подумал, что, наверное, чертовски трудно научить глухонемого ребенка читать и писать, и у этого Ника Эндроса, должно быть, очень хорошая голова, раз уж он осилил такие премудрости. Здесь, в Шойо, штат Арканзас, хватало нормальных парней, для которых грамота осталась непреодолимым препятствием, и многие из них болтались по вечерам в баре «У Зака». Но он полагал, что парнишка, случайно забредший в город, конечно же, этого знать не мог. Ник протянул блокнот Бейкеру. Там было написано: Я кочую по стране, но я не бродяга. Весь день работал у человека, которого зовут Ричард Эллертон, в шести милях к западу отсюда. Вычистил хлев и перетаскал сено на сеновал. Прошлую неделю провел в Уэттсе, Оклахома, ставил забор. Избившие меня люди забрали мой недельный заработок. – Ты уверен, что работал у Ричарда Эллертона? Я могу и проверить, знаешь ли. – Бейкер вырвал листок с объяснением Ника, сложил до размеров фотографии, какие носят в бумажнике, и сунул в нагрудный карман. Ник кивнул. – Ты видел его собаку? Ник кивнул. – Какой она породы? Ник протянул руку за блокнотом. Большой доберман, написал он. Но хороший. Не злой. Теперь уже кивнул Бейкер. Он повернулся и пошел обратно в кабинет. Ник стоял у решетки, обеспокоенно глядя ему вслед. Через мгновение Бейкер вернулся с большой связкой ключей, отпер решетчатую дверь, сдвинул в сторону. – Пошли в кабинет, – пригласил он. – Не хочешь позавтракать? Ник покачал головой, а затем показал жестами, как наливает и пьет. – Кофе? Понял. Сливки, сахар? Ник снова покачал головой. – Пьешь, как и положено мужчине, – рассмеялся Бейкер. – Пошли. Шериф шел по коридору и продолжал говорить, но Ник не мог разобрать слов, потому что видел спину, а не губы. – Я не против компании. У меня бессонница. Редкую ночь я сплю больше трех-четырех часов. Жена хочет, чтобы я съездил к какому-то известному врачу в Пайн-Блаффе. Если не пройдет, я, наверное, так и сделаю. Сам видишь – время пять утра, еще даже не рассвело, а я уже сижу, ем яйца и жареную картошку из столовки на стоянке для грузовиков. На последней фразе он обернулся, и Ник уловил: «…столовки на стоянке для грузовиков». Он поднял брови и пожал плечами, показывая, что не понял. – Не важно, – продолжил Бейкер. – Во всяком случае, для такого молодого парня, как ты. В кабинете шериф налил ему чашку кофе из большущего термоса. Тарелка с недоеденным завтраком стояла на столе, и Бейкер пододвинул ее к себе. Ник глотнул кофе. Глоток отозвался болью, но кофе был вкусным. Он похлопал Бейкера по плечу, а когда тот посмотрел на него, указал на кофе, потер живот, подмигнул. Бейкер улыбнулся: – Конечно, хороший. Его сварила моя жена, Джейн. – Он отправил в рот половину сваренного вкрутую яйца, пожевал, потом нацелил на Ника вилку. – Хорошо у тебя получается. Как у этих актеров пантомимы. Готов спорить, с людьми ты объясняешься без труда. Ник неопределенно махнул рукой. Comme ci, comme ça[25]. – Я не собираюсь задерживать тебя, – Бейкер вытер с тарелки жир куском поджаренного хлеба, – но вот что я тебе скажу. Если ты ненадолго задержишься, может, мы сумеем поймать парней, которые так обошлись с тобой. Согласен? Ник кивнул и написал: Думаете, смогу я вернуть мой недельный заработок? – Ни малейшего шанса, – бесстрастно ответил Бейкер. – Я всего лишь обычный деревенский шериф, малыш. Для этого тебе нужен Орал Робертс[26]. Ник кивнул и пожал плечами. Перекрестив руки в запястьях, изобразил улетающую птицу. – Да, именно так. Сколько их было? Ник показал четыре пальца, потом пожал плечами и добавил еще один. – Как считаешь, сможешь кого-нибудь опознать? Ник показал один палец и написал: Большой блондин. Ваших габаритов, может, чуть потяжелее. Серые рубашка и брюки. Крупный перстень на третьем пальце правой руки. Пурпурный камень. Им-то он и порезал меня. Пока Бейкер читал все это, лицо его менялось. Сначала на нем проступила озабоченность, потом злость. Ник, подумав, что шериф злится на него, снова испугался. – Господи Иисусе! – воскликнул Бейкер. – Вся компания в сборе! Ты уверен? Ник неохотно кивнул. – Что-нибудь еще? Запомнил еще какие-нибудь приметы? Ник крепко задумался, а потом написал: Небольшой шрам. У него на лбу. Бейкер взглянул на последнюю запись. – Это Рэй Бут, – сказал он. – Мой шурин. Ну спасибо тебе, малыш. Еще только пять утра, а день уже безнадежно испорчен. Глаза Ника открылись чуть-чуть шире, осторожное движение рук выразило сочувствие. – Да ладно, чего уж там! – Бейкер обращался скорее к самому себе, чем к Нику. – Он дрянной человек. Джейни об этом знает. В детстве он столько раз бил ее. Но они все-таки брат и сестра, так что на этой неделе мне придется забыть про родственные отношения. Ник смущенно смотрел себе под ноги. Бейкер потряс его за плечо, чтобы он следил за губами. – Возможно, ничего и не получится. Рэй и его говняные дружки просто поручатся друг за друга. Твое слово против их. Ты достал кого-нибудь? Пнул Рэя в пах, написал Ник. Другому двинул в нос. Похоже, сломал. – Рэй обычно тусуется с Винсом Хоганом, Билли Уорнером и Майком Чайлдрессом, – сказал Бейкер. – Я, пожалуй, смогу привезти сюда одного Винса и расколоть его. У него хребет, как у умирающей медузы. А если я расколю его, то займусь Майком и Билли. Рэй получил этот перстень в студенческом братстве Университета Луизианы. Вылетел со второго курса. – Он помолчал, барабаня пальцами по краю тарелки. – Мы можем дать этому делу ход, малыш, если ты хочешь. Но заранее тебя предупреждаю: есть вероятность, что прищучить их не получится. Они злы и трусливы, как стая собак, но они местные, а ты – всего лишь глухонемой бродяга. И если они отвертятся, то попытаются свести с тобой счеты. Ник обдумал слова шерифа. Мысленно представил, как эти парни перекидывают его друг другу, словно кровоточащее чучело. А Рэй произносит: Сейчас я его уделаю. Сопляк ударил меня. Почувствовал, как срывают с плеч рюкзак – верного друга последних двух лет. На листке блокнота он написал и подчеркнул два слова: Давайте попробуем. Бейкер со вздохом кивнул: – Хорошо. Винс Хоган работает на лесопилке… Ну, не совсем так. Он слоняется по лесопилке. Мы съездим туда часиков в девять, если не возражаешь. Может, нам и удастся настолько запугать его, что он расколется. Ник кивнул. – Как твой рот? Док Соумс оставил какие-то таблетки. Он сказал, что, наверное, болеть будет ужасно.