— Мама, что там? С тобой все в порядке? Шарлотта медленно разжала пальцы, и Сэм увидел медальон на длинной серебряной цепочке. Мать издала какой-то странный пронзительный звук. Она отступила назад и осела на ступеньки лестницы, словно ее в один миг покинули все силы. В один прыжок Сэм оказался рядом с ней, теперь перепуганный по-настоящему. Да что же это такое? Неужели с сердцем стало плохо? — Скорей, Сэм! — еле выдохнула Шарлотта. — Догони их! — Полицейских? — Скорее! Сэм выскочил за дверь. Полицейские уже сидели в машине, собираясь уезжать, когда он замахал им, чтобы они задержались. Каллен опустил стекло: — Что случилось? — Матери плохо! Ей что-то прислали в конверте. Вы должны вернуться. Они прошли за Сэмом обратно в дом. Встревоженно он заметил, что мать плачет. — Мам, что происходит? — Миссис Джонс? — Макбрайд подошел к ней ближе. Шарлотта протянула Сэму медальон: — Открой… Внутри оказалась старая фотография. Он не узнал того, кто был изображен справа, но с ужасом мгновенно понял, кто слева. — Кэти, — прошептал он. — Но как это возможно? — Миссис Джонс, что случилось? — Та женщина… англичанка, вы назвали ее Кэти… — Да. — Как… она выглядит? — Блондинка, рост примерно метр семьдесят пять, стройная, глаза голубые. На вид лет тридцать… Шарлотта застонала так громко, что Сэм вздрогнул. Она выхватила медальон у сына и сунула его в широкую ладонь Макбрайда. — Это дочкин медальон. Моей дочери. Она… он был на ней в тот день, когда она пропала, двадцать шесть лет назад. Ее звали Кэти… Кэти Джонс. Макбрайд открыл медальон и принялся внимательно разглядывать фотографию. — Вы должны отвести меня к ней! — закричала Шарлотта, цепляясь за его руку. — Миссис Джонс, я не… — Умоляю! Вы же сами говорили, у нее есть мой адрес. Ради бога! Я только хочу увидеть ее! — Мама, прекрати! — Сэм схватил мать за плечи. — Кэти утонула! — Сэм… — Прекрати! — не сдержался Сэм. — Ты должна взять себя в руки! — Но медальон… — Она высвободилась из его рук. — Это ведь ее медальон! У кого еще он мог оказаться? — Не… не знаю, — с запинкой ответил Сэм и обернулся к Макбрайду, которому, казалось, было неловко наблюдать эту семейную сцену. — Я ничего не понимаю! Вы что, хотите сказать, что моя сестра жива? — Успокойтесь, пожалуйста. — Успокоиться? Смеетесь? Вы доводите мать до слез, даете ей надежду… Да вы хоть понимаете… — Мы ничего не знали о вашей сестре, — негромко произнес Каллен. Сэм зажал в кулаке медальон и сказал: — Это возмутительно. — Сэр, похоже, вам с матерью придется проехать с нами. В участке и разберемся, — сказал Макбрайд таким голосом, от которого Сэму стало не по себе. — У меня сегодня несколько деловых встреч. Я не могу… — Сэм, — тихо сказала мать, — это наша Кэти. — Пока не известно. — Это она, — не сдавалась Шарлотта. Она взяла сына за плечи и встряхнула его. По ее щекам текли слезы. — Какие могут быть встречи? Она жива! Я молилась, Сэм! Я молилась, всю жизнь молилась, и вот… Кэти жива! Сэм обнял мать и смущенно погладил ее по спине: — Ладно, мам, ладно… Поехали. Не плачь, все будет хорошо. 4 Котенок был совсем маленький, всего двух месяцев от роду, крошечный полосатик с белой грудкой, белыми носочками и черным кнопкой-носом. — Как назовешь? — спросил он, положив ноги на кофейный столик и вольготно раскинув руки по спинке кожаного дивана. — Не знаю… — ответила она, взяла котенка на руки и прижала к синяку на щеке. Котенок был мягкий и пушистый. Казалось, шерстка его пахла корицей. Интересно, где он его взял. — А ты как предлагаешь? — Твой котенок, ты и называй, цыпка. — Ну, привет, малыш. — Она улыбнулась: ну конечно, он раскаивается в своем поступке, вот, котенка ей подарил, а ведь он далеко не любитель животных. — Может, Зигги? — Годится, — ответил он, глядя на нее водянисто-голубыми глазами. Все девчонки в клубе по нему с ума сходили и бешено ревновали, что он с ней. Не раз она слышала: «И что он в ней нашел?» Он был хорош собой — высокий, атлетически сложенный. Благородные черты лица достались ему от бабки, в которой, по его словам, текла и русская кровь. Сара верила, что он говорит правду. — Смотри теперь за ним как следует. Я не хочу, чтоб дома все было кувырком, так что ты за него отвечаешь. — Хорошо. Она уткнулась носом в мех котенка и понесла его на кухню, чтобы напоить молоком. Опустив его на пол, она выпрямилась и стала смотреть, как он неуверенно ковыляет на коротеньких лапках, обнюхивая свое новое место обитания. Такого милашку она еще никогда не видела. В комнате включили телевизор. Шел футбольный матч. Она застыла. Только бы его команда выиграла! Утром она слышала, как он звонил в букмекерскую контору и поставил чуть ли не две тысячи. Она опустилась на колени. — Иди сюда, малыш, — позвала она, затем взяла котенка в руки и ткнула носиком в блюдечко с молоком. Он сначала фыркнул, потом сам припал к блюдечку. Сперва у него ничего не получалось, но наконец он сообразил, что к чему, и начал быстро-быстро лакать, выставив кверху хвостик, точно пику. Сара погладила его по спинке указательным пальцем. Котенок громко замурлыкал, окончательно покорив ее. — Ну что, Зигги, нравится? Она присела рядом с ним на пол. Совсем еще кроха, такой беззащитный. Она старалась не думать об этом, но неясный страх уже зашевелился в ней. Котенок напился молока. Она взяла его на руки. Он смотрел на нее серо-голубыми глазенками. — Что, малыш, наелся? Котенок потерся о ее свитер, медленно перебирая крошечными лапками. Она села на пол и подогнула ноги, чтобы он чувствовал себя защищенным, как в маленькой крепости. «Зигги…» Сара Кенни открыла глаза, глубоко вздохнула и села в постели. Она поднесла руку к щеке. Удивительно, щека была мокрая. Она плакала во сне. На улице гремели контейнерами мусорщики. Она встала с постели и раздвинула шторы. Солнце еще не взошло, на лужайке серебрилась изморозь. На запотевшем оконном стекле она вывела: «Зигги».