— Не улетят, — с улыбкой пробормотала она. — Папа, а перед сном ты расскажешь мне сказку о Койоте и его четверых разбойниках? Заметив удивленные взгляды своих друзей, Иван заметно смутился. Глава IV В тех пор как Иван, Рома и Вика вернулись в Петербург, прошло около двух недель. По Москве прогуливалась весна, крадучись, словно опасаясь, что зима все еще может вернуться. Серое небо наконец вытряхнуло на асфальт осторожные лучи солнца, которые должны были добавить немного блеска бесцветным лужам. Природа пробуждалась от зимнего сна, стряхивала с себя остатки снега и рассыпала птичью трель в воздухе городских парков. Дмитрий как раз собирался покинуть офис, чтобы поехать домой, когда на дисплее его телефона высветился номер Бранна. Обычно румын предпочитал поручать подобные звонки своей ассистентке, но, видимо, сегодня Киву был в хорошем настроении, поэтому лично пожелал пригласить Лескова к себе на ужин. В этот раз Дмитрий согласился без колебаний. Он и сам планировал к нему заехать в ближайшее время, чтобы обсудить несколько вопросов касательно проекта «Процветание». — Георгий, сегодня тебе придется задержаться, — произнес Лесков, устраиваясь на заднем сидении автомобиля. — У меня изменились планы, поэтому поедем… — А вот этот нежданчик уже по мне! — бодрый голос водителя заставил Дмитрия прерваться на половине фразы. Обернувшись на него, Лось широко улыбнулся и весело добавил, — конечно, это не моей морды дело, босс, но в последнее время вы либо вкалываете, как папа Карло, либо спите. Надо же и место для позитивчика оставить. В таком-то возрасте сам Бог велел! Я в ваши годы… уххх! Звезды с неба не срывал, зато юбки с девок только так летели! Земля качалась, когда я выходил на охоту! — Мы едем к Бранну, — сухо пояснил Лесков, отчего счастливая улыбка Георгия моментально испарилась. — Босс, может, я это… ну…, - замялся мужчина. — Вряд ли он мой косяк забыл. С киви. — Подождешь в комнате с остальными охранниками. — Да не хочу я с этими кидалами пересекаться, — обиженно произнес Лось. — Сначала под шкуру влезли, корешами прикидывались, а потом такую падлу заделали. Я теперь это… реально недоверчивым стал. Подозрительный, как ментовская псина, за милю подставу чую. Вы мне даже можете своих партнеров показывать, крысу верняк засеку еще на подходе, отвечаю! Лесков комментировать это заявление не стал. В каком-то смысле он был даже рад, что Лось наконец-то набил достаточно шишек, чтобы немного поумнеть, однако Дмитрий сомневался, что Георгий продержится в таком настроении до конца жизни. Было около восьми часов вечера, когда автомобиль Лескова наконец пробился через все пробки и добрался до особняка Киву. Бранн дожидался Дмитрия, сидя на скамейке во дворе, чем немало удивил своего гостя и напугал его водителя. — Говорил же, Киву злопамятный, — произнес Лось, встревоженно посмотрев на Лескова. — Я в машине подожду, можно? — Как хочешь, — ответил Дмитрий. Он вышел на улицу и направился навстречу Киву. Мужчины обменялись приветствиями, и к заметному облегчению Георгия, вскоре скрылись в доме. Похоже, Лесков был прав: Бранн действительно забыл про ту историю с киви. Тем временем хозяин дома и его гость расположились за обеденным столом. В помещении тихо играла классическая музыка, помогая немного расслабиться после тяжелого дня. Хорошенькая молоденькая служанка, прежде не встречавшаяся Дмитрию, наполнила бокалы мужчин вином и принялась подавать закуски. То и дело она бросала на своего работодателя осторожные, но при этом весьма заметные для посторонних нежные взгляды и нервно улыбалась, когда Бранн обращался к ней. — Вчера вечером у меня гостил Феликс Антонович со своей супругой, — произнес Киву, когда девушка наконец-то оставила его с Дмитрием наедине. — Порекомендовал мне заменить всю прислугу на роботов. Даже любезно предложил воспользоваться услугами знакомых поставщиков из Японии, которые могут сделать для меня хорошую скидку. По его мнению это слишком несовременно — держать на подобной работе людей. В Соединенных Штатах это и вовсе считается дурным тоном. Напоминает рабство… А я, напротив, не хочу, чтобы мне прислуживали машины. Они совершенно не вписываются в интерьер этого дома. — И еще больше напоминают своим владельцам об их одиночестве, — закончил за него Дмитрий. — У меня есть один робот, и я его откровенно ненавижу. Говорят, с ним можно вести разговоры, но для меня это то же самое, что беседовать с пылесосом или блендером. Предпочитаю до последнего не увольнять людей. Бранн едва заметно улыбнулся: — Не говорите об этом в обществе, иначе вас сочтут снобом. А активисты по защите прав человека и вовсе могут подать на вас в суд за рабовладельческие замашки. Видимо, им приятнее видеть людей в очереди за пособием для безработных, нежели убирающими наши дома. А потом удивляются, что растет уровень преступности… — Уж не мы ли повлияли на этот уровень, — усмехнулся Дмитрий. — Инвестиции «Процветания» в робототехнику повысились до тридцати пяти процентов. Скоро машины окончательно вытеснят людей. Не хотел бы я, чтобы робот брал у меня анализ крови… — Вы намекаете на грядущие реформы в сфере здравоохранения? — спросил Бранн. — Я бы на вашем месте так сильно не беспокоился. Людям нужно радоваться, что больше не придется давать взятки. Наконец медицина станет хотя бы на нижних уровнях свободна от коррупции. Роботы одинаково хорошо будут ухаживать за пациентами, ничего не забывая, не путая и не срывая на них плохое настроение. Если вы вспомните, сколько раз вам хамили в поликлиниках, вы поймете, о чем я говорю. — Тем не менее, в отличие от машин, люди сочувствуют друг другу. Для многих, в особенности для детей и пожилых, это немаловажный фактор. Будь моя воля, я бы повременил с этой реформой. Она всколыхнет новую волну безработицы. — Государственную программу о повышении квалификации никто не отменял. Пусть переучиваются, благо, за это платят стипендию. — Эта стипендия ниже прожиточного минимума, — заметил Дмитрий. — Ничего страшного. Вы тоже жили на самом дне, и это не помешало вам подняться. — У других нет моих способностей. — У меня тоже нет. Не забывайте, я такой же, как вы, детдомовский. И жил я куда хуже современных детей. Однажды, быть может, я расскажу вам… Отпив немного вина, Бранн продолжил уже более ироничным тоном: — Кстати, недавно смотрел одну любопытную телевизионную программу, где некий Роман Суворов в компании политологов осуждал наш проект за то, что мы якобы разделили общество на избранных и… как же он выразился… второсортных. — Он недалеко ушел от истины, — ответил Дмитрий. — За последние годы инвесторы «Процветания» все больше богатеют, а их корпорации практически полностью поглотили сегмент среднего бизнеса. Все ресурсы мира по сути разделены между ними. — Между нами, вы хотели сказать, — мягко поправил его Бранн. — А чем это плохо? Мы делаем великое дело, создаем то, что не могли сделать ни Организация Объединенных Наций, ни бывший Евросоюз, ни остальные. Благодаря нам люди в странах третьего мира наконец-то получили доступ к чистой воде. А вода, как известно, жизнь. Следующим нашим шагом будет искоренить голод. По-настоящему, а не так, как это делали до сих пор. — Бранн, вы всегда говорили мне, что вас заботит только собственное процветание, — Дмитрий нарочно выделил интонацией слово «собственное». — С чего вдруг в вас пробудился столь ярый филантроп? До этого дня я полагал, что ваш интерес к этому проекту заключается непосредственно в той выгоде, которую он приносит спонсорам. Губы Бранна тронула холодная улыбка. — Повторяю, я тоже рос в бедности и на своем опыте знаю, насколько тяжело приходится простым людям. Будь моя воля, все бы жили так, как живу я… Однако его слова совершенно не вязались с тем тоном, которым он их произносил. Дмитрию на миг почудилось, что он уловил нотки презрения или даже ненависти. — Допустим, что мы разделим между собой все деньги и ресурсы планеты… Что дальше? — этот вопрос Лесков хотел задать с того момента, когда понял, что означает на самом деле взаимная поддержка спонсоров. Киву тихо рассмеялся: — Я не могу отвечать за всех. Но, если вам интересно, что буду делать лично я, то охотно поделюсь с вами своими размышлениями. В первую очередь, в относительно ближайшем будущем я покину Россию. Я больше не чувствую себя здесь в безопасности. Мой дом уже пытались ограбить, у меня угнали две машины, были попытки взломать мой банковский счет. К тому же то покушение оставило свой неприятный след. А Призрака мне так и не сдали… — Не сдали? Хотите сказать, что есть люди, которые знают о его местонахождении? — Более того, они с ним нередко видятся, — с этими словами Бранн заметно помрачнел. — Вместо того, чтобы отомстить за меня, спонсоры посчитали, что Призрак будет куда более полезен живым. Он продажный, словно девица из эскорта, и поразительно безжалостный для своего возраста. Этим он их и подкупил. — Таким образом, он вам больше не угрожает? Во всяком случае, до тех пор, пока кто-то из спонсоров не пожелает вас заказать… — Можно и так выразиться, — голос Киву по-прежнему звучал недовольно. Дмитрий хорошо знал этот тон: так бывало всегда, когда что-то шло не по плану. Рано или поздно Бранн все равно доберется до ненавистного наемника, вот только ожидание давалось ему с трудом. Мысль о том, что его враг жив и здоров, да еще и находится под покровительством, чертовски бесила его. Успокаивали только размышления о том, что можно сотворить с этим проклятым наемником. Раз Призрак так любил исчезать, Бранн подумывал заживо растворить его в кислоте. Когда тема наемника себя исчерпала, Дмитрий решил вернуться к разговору о переезде. Ему не нужно было спрашивать, куда собирается переселяться Киву — все и так было очевидно. Австралийцев действительно отправляли в Европу и Штаты именно потому, что спонсоры сами планировали перебраться на «Золотой Континент». В Австралии вовсю сносились высотные дома, которые постепенно сменялись особняками, подобными тем, что украшали собой Рублевку. Слова Ромы в их последнюю встречу, не стали для Лескова невероятным открытием. О многом он и так догадывался, и ему чертовски не нравилось, что его друг начал копать там, где не следовало. Уже несколько журналистов сложили свои головы, пытаясь вытащить на свет правду, которую так тщательно маскировали спонсоры. В каком-то смысле проект «Процветание» был приторной сказкой, которую тщательно распространяли по миру, стараясь внушить людям, что наконец-то о них кто-то начал заботиться. Все эти проплаченные россказни были таким же дерьмом, что и предвыборные обещания политиков. Главы государств продавались корпорациям так же легко, как шлюхи, дежурившие на трассах. Ромина программа — это была всего лишь детская игра в свободу слова, которую могли прикрыть в любой момент. И Дмитрий опасался, как бы его неравнодушный друг случайно не оказался под прицелом. Что касается «Золотого Континента», Дмитрий уже и сам подумывал о том, чтобы перебраться туда. В Москве его ничего не держало, а жизнь становилась здесь все более опасной. Не только Бранн подвергся нескольким ограблениям. Полгода назад практически полностью обчистили его собственную квартиру, правда, Дмитрий воспринял это куда более философски, чем Киву. Также у Дмитрия несколько раз угоняли машину, но каждый раз по какой-то причине бросали ее. Перекупщики не хотели брать. А то, что как минимум раз в месяц с автомобиля снимали колеса, можно вообще не рассказывать. Такое происходило повсюду. — Бранн, быть может, вам уже что-то известно по поводу моей заявки о переселении в Сидней? — спросил Лесков — Видите ли, — румын несколько замешкался. — Спонсоры считают, что вы сделали еще недостаточно, чтобы претендовать… — Недостаточно? Я вложил почти двадцать миллионов долларов… — Люди вкладывают миллиарды, — заметил Киву. — К тому же вы несколько подпортили свою репутацию в глазах спонсоров после того, как заморозили последний транш. — А разве это не логично? — Лесков вопросительно вскинул бровь. — С прошлого месяца мне внезапно перестали предоставлять полный отчет о том, куда идут мои деньги. Мне прислали сомнительного рода бумажку, якобы поправку к договору, где говорится о том, что организация больше не обязана отчитываться передо мной за каждый доллар. — Я в курсе, — спокойно ответил Бранн. — Именно поэтому я и пригласил вас на ужин. Спонсоры понимают ваше недовольство, однако вы тоже должны понять их. Вы не входите в число тех, кто голосует за распределение бюджета. И я, кстати, тоже. Поэтому передо мной также никто не собирается отчитываться… Участвуя в этом проекте, я всего лишь покупаю себе право на то, чтобы переселиться в более спокойное место. Дмитрий, я настоятельно вам рекомендую сегодня же разморозить транш и наконец прекратить задавать вопросы. Бросаясь под поезд, вы его не остановите. Прислушайтесь к моему совету. — А то что? — Позвольте вам напомнить: вас пригласили стать инвестором лишь потому, что я и еще несколько человек поручились за вас. После той глупости, что вы сделали с Беридзе, общим голосованием было решено уничтожить вас. Потому что вас считают опасным. Вы — не Призрак, которого можно контролировать деньгами. К нищете Вам не привыкать. У Вас нет семьи или любимой женщины, чтобы пригрозить Вам их гибелью. Таким образом ваше имя фигурировало в списке самых опасных людей по мнению организации. Но мне все же удалось переубедить спонсоров. На ваше счастье, иногда я тоже бываю достаточно убедительным. Кстати, когда я настаивал на том, чтобы сдали Призрака, мне любезно напомнили о моей пылкой речи в вашу защиту. В каком-то смысле Вас оставили лишь потому, что вы, как и он, ладья на этой шахматной доске. Вы нужны для тех случаев, когда пешки бессильны. — Значит, если я захочу покинуть проект… — Вас немедленно уничтожат, — договорил за него Бранн. В этот миг Киву даже мысленно поаплодировал своему гостю: на лице Дмитрия невозможно было прочесть ни единой эмоции. «Я хорошо тебя воспитал», — подумал Киву. Лесков и впрямь научился держать себя в руках. Несмотря на то, что внутри него бушевало пламя бессильной злости, его выражение лица и голос оставались абсолютно спокойными. Дмитрий знал, что тот случай не пройдет для него бесследно, и теперь ему оставалось выбирать: либо платить деньгами, либо собственной жизнью. Лесков выбрал первое. Извинившись, он извлек из кармана телефон, после чего набрал номер своего финансиста и попросил разморозить транш. «Умница», — подумал Бранн, довольно улыбнувшись. Когда Дмитрий положил трубку, Киву устало произнес: — Еще раз повторяю, перестаньте наконец спрашивать о том, на что не в силах повлиять. Попробуйте жить и наслаждаться жизнью, тем более сейчас, когда у вас такие возможности! Общайтесь с друзьями, путешествуйте, развивайтесь. Найдите себе женщину в конце концов. Я понимаю, что вам нравится статус завидного холостяка России, однако в обществе все же лучше появляться со спутницей нежели одному. — Не вы ли мне минуту назад сообщили, что спонсоры искали человека, убийством которого можно мне пригрозить? — Я не говорю вам любить. Любовь имеет свойство делать нас уязвимыми. Я против этого. Но что мешает вам развлекаться? Или, что еще лучше… Боже, как удачно, что вы мне напомнили! Дмитрий, будьте добры, возьмите, пожалуйста, с каминной полки конверт… Услышав эти слова хваленая выдержка Лескова дала трещину. Его бровь нервно дернулась. Все, что было связано с белыми конвертами на каминной полке Киву, вызывало у Дмитрия стойкое отвращение, и Бранн исправно работал над тем, чтобы это ощущение только усиливалось.