Когда Серёжа снова вышел из дома, небо уже начинало выцветать с краёв. Улицу патрулировала вывеска. Она поравнялась с близнецами и приветливо сыграла музыкальную тему из Super Mario Bros, заглушая шум пропеллеров. Вывеска напоминала пирамиду с отломанной верхушкой и россыпью линз, выпуклых и фонтанирующих светом подобно дискотечному шару. Путь в «Кунсткамеру Грёз лежал через изъязвлённую до арматуры пристройку к зданию. Подойдя ближе, Сергей увидел, что кажущаяся ветхость – всего лишь стилизация. Решётка надёжно укрывала лестницу, ведущую в бар. Несколько вывесочных линз одновременно целились на дверь. Сергей открыл её и спустился по ступенькам. Он нервничал. Вдруг близнецов прогонят или хуже того – станут снимать на телефон? В дальнем углу, спиной ко входу, сидела молодая женщина: высокая причёска со шпильками, белая рубашка, крупные янтарные серьги. Она даже не обернулась, и Серёжа понял, что волновался зря. Всё-таки, это тематический бар, и сиамскими близнецами тут никого не удивишь. Работал проектор, бросая на стену фотографии Хиросимы и Чернобыля. Музыка играла незатейливая – компиляция из саундтреков к восьмибитным играм. Бармен безразлично кивнул близнецам. Его руки покоились на барной стойке, тяжёлые и двупалые, загнутые к запястьям, а за спиной теснились колбы и реторты с напитками. Сергей не решился заговорить с барменом и вместо этого выбрал столик поближе к экрану проектора. Как будто хотел выдать себя за обычного посетителя. Как будто это было возможно. – Видел его руки? – зашептал Герман, как только они сели. – Ты сам-то на себя в зеркало давно смотрел? – Но ты видел?.. Из полумрака на близнецов надвигался светлый силуэт. Бейдж на отвороте форменного платья гласил: «Альбина». – Официантка идёт. Заткнись. У неё оказались белые волосы и почти прозрачная кожа, через которую проступали сосудистые звёздочки. А когда Альбина перестала щуриться (она пришла из соседнего, вероятно, хорошо освещённого помещения), Сергей увидел, что глаза у неё – цвета открытой раны. – Привет. Это же вас Андрей привёз недавно? – Что, вы девушка. Мы тут проездом. Мы видеоблогеры, – сказал Герман и навёл на неё телефон. – Ведём подкаст о путешествиях. Что рекомендуете посетить в вашем городе? – Закажете что-нибудь – расскажу, – подыграла Альбина. – Надеюсь, для нас тут всё бесплатно? Ведь хозяин здесь Андрей Грёз, а он нам всё равно что родной папа. – За счёт заведения могу предложить чай или кофе. – Тогда мне кофе, – сказал Сергей. – Латте, если можно. Герман выбрал чай. Альбина принесла поднос с двумя чашками и поставила на стол, чтобы близнецы сами взяли то, что выбрали. Она была не Елена Георгиевна, которая с первого взгляда сделала между ними различие. Не психолог, не логопед. Официантка. Кажется, Серёжа что-то сказал по этому поводу вслух, потому что Альбина ответила с нервным смешком, за которым, наверное, скрывалась обида: – Когда-то я мечтала стать моделью. Ну и кто из меня мог ещё выйти с такой чепухой в голове? Хорошо хоть не пришлось идти работать кассиршей в «Ленту». – Моделью? – оживился Сергей. Он окинул Альбину взглядом, отметив ноги (практично обутые в сандалии на плоской подошве), рост, выпирающие ключицы. – У тебя для этого есть все данные. Так и вижу тебя в чём-то лёгком, летящем, под цвет глаз. – Вижу, говорит, – засмеялась Альбина, – экстрасенс, что ли? – Дай карандаш. Она протянула ему карандашик, которым записывала заказы, и Сергей набросал на салфетке платье прямоугольного кроя без рукавов. Он так увлёкся, что ему казалось, будто от рисунка веет летним ветром. – Шифоновое, – объяснял Сергей. – Цвет пепел розы, знаешь такой? Сможешь отличить от серого? И протянул салфетку девушке. Она взяла её двумя пальцами, как бабочку за крылья, и взглянула на Серёжу так, как никто до этого не смотрел. Он ещё не знал, что это уважение, но ему понравилось. – Посиди с нами, – довольно предложил он. Единственная посетительница бара сидела, уставившись в телефон, и свет экрана заливал её плечи. Альбина неуверенно посмотрела на неё и что-то произнесла одними губами. Ругательство. Но всё-таки опустилась напротив близнецов и поднесла зажигалку к сигарете с золотистым фильтром. Удушливо запахло мёдом и табаком. – Как тебе Грёз? – спросил Сергей. – Он классный, – искренне сказала Альбина. – Растил меня с тех пор, как мне исполнилось девять. Я всегда знала, что могу на него положиться. Он добр ко мне. – Ещё бы. Надо же кому-то здесь работать. – Он меня не заставлял. Он никого не заставлял. – И всё-таки ты тут. Альбина подняла то место, где у неё предположительно находилась бровь. Сергей видел, что девушка не сердится. Что она просто не принимает его всерьёз. – На что это ты намекаешь? Бар погрузился в темноту. Раздался щелчок, и снова полился рассеянный свет. Сохраняя невозмутимое выражение лица, бармен подставил руки под луч проектора. На стену упала тень гигантского краба. – Хочешь сказать, будто всё это, – Сергей жестом обвёл зал, – возникло случайно? Что он брал таких, как мы, под опеку и ни разу не задумался, как на этом заработать? – Он на это не способен. – На поиск выгоды? – На то, чтобы заглянуть так далеко и всё распланировать. Ты его не знаешь. Посетительница встала и направилась к выходу, стуча каблуками. Капли янтаря, по две на каждой серьге, раскачивались и ударялись друг о друга в такт шагам. На плечах лежал шарф – цвета пожара, сшитый лентой Мёбиуса. Герман спросил у Альбины: – Кто эта девушка? – Сумасшедшая. Пробираясь в спальню, Сергей оступился в сумерках и чуть не упал. Из-под ног выскочил резиновый мячик-попрыгунчик. Он ударился о стену и запульсировал нутряным огнём, осветив пустые постели и человека на подоконнике. Это был Косоглазый. – Чего ты в темноте сидишь? Включил бы свет, – сказал Герман. – Зачем? – пожал плечами мужчина. – И так всё видно. Каждый огонёк на той стороне бухты. Герман без предупреждения перенял тело и подошёл ближе – так, что они с Косоглазым почти касались друг друга. Какое-то время они смотрели в окно и молчали. Сергею стало скучно. – А что это? – показал пальцем Герман. – Вон там! – Да это же дельфины! В окне отражались восторженные лица. Сергей недоумевал. Огни на другом берегу расплывались, как испорченная акварель. – Серёга, ты же не видишь! – догадался Грёз. – Вот что, мы возьмём бинокль и пойдём к морю, чтобы ты тоже посмотрел. – Не надо, – пробормотал Сергей. – Ну правда, – подхватил Герман, – не будь таким занудой. – Да не хочу я! – А у меня ты спросил? Может, я хочу! Так, за препирательствами, они переместились в прихожую и протиснулись вслед за Грёзом в гардеробную. Распахнув антресоли, Грёз воодушевлённо разгребал роликовые коньки, обёрнутые пергаментом и набитые сухими лавандовыми листьями. Под роликами лежал бумажный самолёт со скошенным носом. Грёз смял самолётик в кулаке. Глаза стали злыми и отсутствующими. Эта перемена явно не предназначалась для постороннего взгляда. Серёжа вдруг ощутил тревогу. Он сделал шаг назад и упёрся спиной в решётку. В следующую секунду мужчина воскликнул «Есть!» – и достал бинокль с соседней полки, но теплившаяся у Сергея внутри искра уже потухла. Море оказалось громче, чем он думал. Оно не имело ничего общего с шумом, который раздаётся, если прислонить к уху ракушку. Море шипело, как рвущаяся из-под крышки газировка, и выплёвывало пену на камни. На ходу скинув обувь, Грёз зашёл в море и помахал близнецам. – Идите сюда! Только штанины закатайте. Сам он был в выгоревших досветла джинсах, обрезанных до колен. Волосы у него на ногах шевелились в воде подобно водорослям. Сергей разулся и вошёл в воду. Он направил бинокль на горизонт и едва не отскочил, потому что дельфины прыгнули ему прямо в глаза. Они были чернолаковые, с косами на спинах, а один совсем маленький. Герман тоже его заметил: – А с ними детёныш.