– Слушай, их потом не обвинят в увлечении гастрономической культурой враждебного государства? Капитан шутку не понял. Лишь плечами пожал: – Могут. – И что? – Мой предок, – Трумэн задумчиво потер лоб, – тот, что позже стал президентом, очень не любил вашу страну. Вот только это не значит, что я разделяю его мнение. С другой стороны, он, будучи почти слепым на один глаз, в Великую войну ушел на фронт добровольцем, обманув медкомиссию, и воевал получше многих. Да, благодаря этому, по сути, началась его политическая карьера, но личной храбрости это тоже не отменяет. Поэтому я имею право гордиться предками, и пускай кто-нибудь посмеет заявить иное – голову оторву. Но… – он наставительно поднял палец, – это не повод отказывать русским в массе положительных качеств и великих достижений. И наши командиры, не штабные, а те, кто реально тянет на себе всю работу, понимают это не хуже нас с тобой. Так что не волнуйся, от того, что люди будут питаться по канонам, отличным от принятых в «Макдоналдсе», ничего плохого не случится. Лисицын, откровенно говоря, не волновался в принципе – было бы из-за чего! Но раз уж чувство юмора Трумэну изменило, пришлось кивнуть и шустрее работать ложкой, иначе добавки не достанется, все съедят. Гости появились аккурат к вечеру, и шли они с неожиданной стороны. Если конкретно, навстречу их экспедиции. Судя по виду, некие богатые и эксцентричные путешественники, героически покоряющие африканские просторы. Без особых понтов – но и без лишней скромности. Пять японских пикапов с людьми, машин простых, как молоток, и столь же надежных. Такие начали производить то ли в семидесятых, то ли в восьмидесятых годах прошлого века и по лицензии выпускают кое-где до сих пор. В кузовах установлены пулеметы, запросто способные отбить у местных желание задираться. Помимо этой легкой кавалерии грузовик, очевидно, с припасами, цистерна топлива и большой автодом, призванный, обеспечивать комфорт тому, кто все это оплачивал. Вся техника полноприводная, для этих мест в самый раз. Кавалькада остановилась в паре сотен метров от их стоянки. На этой дороге – практически предел видимости. Из машин высыпали люди, расчеты тут же заняли места у пулеметов. Здесь это не угроза, а, можно сказать, часть этикета. Те, кто его не соблюдает, рискуют умереть молодыми. Потом в центре колонны прошло короткое совещание, и от нее отделились трое. Два человека – мужчина и женщина – судя не столько по одежде, сколько по манере держаться, белые сахибы, третий же, похоже, телохранитель. Впрочем, белыми путешественников можно было считать лишь отчасти. Сергей вскинул к глазам бинокль, присмотрелся. Мужчина и женщина. Первый – счастливый обладатель усредненно европейской внешности, то есть может оказаться и британцем, и голландцем, и американцем, и даже австралийцем. Вот испанцем уже вряд ли, хотя черт их знает. А вот женщина – типичная азиатка. Сопровождающий – этакая белокурая бестия. Видать, наемник – в последнее время они, как и более полувека назад, используются все активнее. Наблюдениями Лисицын поделился с Трумэном и получил утвердительный кивок. Более того, успевший повидать мир немного больше, Трумэн сказал, что женщина, по всему судя, японка. Типичная кицунэ. Сергей лишь поморщился: – Ненавижу японцев. Они мне еще за Порт-Артур ответят. И отдельно за Цусиму. По чести говоря, были у него на то и другие причины, но этого Трумэну знать было вовсе необязательно. – Вот потому вас, русских, и не любят, – ухмыльнулся капитан. – Очень уж долгая у вас память. – Не волнуйся, я им этого не покажу. До того, как выстрелю, уж точно. – Постараемся обойтись без эксцессов. Пошли, кстати, а то они уже здесь. Действительно, пока они препирались, гости приблизились метров на двадцать, и наемник, придерживая на плече автомат, громко поинтересовался на безупречном английском: – Хозяева, гостей принимать будете? – Заходите, коли пришли, – ответил Лисицын, дождавшись утвердительного кивка Трумэна, и быстро добавил шепотом: – С блондинчиком осторожнее. И не говорите, что я русский. – А что? – так же шепотом поинтересовался капитан. – Судя по построению фразы, он славянин. Как вариант, вырос там, где славян много. Может быть или из России, или с Украины, Прибалтики либо Польши. Или еще какой нашей бывшей провинции. В этом случае возможны эксцессы – у них у всех хватает неадекватов. Поэтому стоит вначале прощупать расклады. – О’кей, – понимающе кивнул Трумэн. Он-то о подобном знал не понаслышке. Америка в последние десятилетия ушла со многих ранее подконтрольных территорий, и везде их теперь ненавидели. Люди вообще не любят тех, кому поклонялись, а те вдруг не оправдали их надежд. – Сэм! Сержант подскочил моментально, выслушал приказ и отправился инструктировать людей. А Трумэн и держащийся чуть позади Лисицын вышли навстречу гостям. Вблизи они оказались примерно такими же, как и в бинокль, разве что выглядели чуть более детально. Наемник – да, точно, в лице у него было что-то славянское. А так – типичное приложение к М-16, висящей на плече. Камуфляж, берцы, кепи – все как полагается. Охраняемое им тело… Вернее, телеса – мужику лет пятьдесят, весил он далеко за сотню килограммов, и в процентном отношении мышцы заметно уступали салу. Ну, тут понятно. У человека достаточно денег, чтобы организовать себе приключение, не вылезая из зоны комфорта. Приехал, сел на удобный стул, отстрелялся, вернулся в машину… Интересно, как это он сюда пешим драпом пришел? Решил ножки размять? А вот с женщиной и впрямь все понятно. Типичная японка. Из оборотней, судя по некоторым признакам. Чувствуется магическая составляющая, но сложно понять, исходит она от второй сущности гостьи, или та имеет какие-то способности к колдовству. Не ошибся капитан. Видать, подцепила иностранца при деньгах и поехала с ним в путешествие. Во вполне понятном качестве. У них там хватает таких… Вспышка в голове, яркая, как от магния. Прибой, в котором плавают тела. В основном японцев, но попадаются и русские. Остров, какие-то неопознанные строения, над ними флаг – уже не японский, российский. Где-то еще стреляют, и он бежит туда, сжимая в руках автомат, умело регулируя дыхание. Рядом каменная осыпь взрывается фонтанчиками пыли – кто-то промазал по нему совсем чуть-чуть. В ответ граната из подствольника, бросок… Крепкий пожилой японец. Он еще жив, широкие, как лопаты, кисти рук бездумно гребут каменную крошку. Согнутый взрывом автомат валяется в стороне. И тела. Женщина, пацан, девушка – такая же, как эта, в точности. Только с дырками от пуль, у кого во лбу, у кого в районе сердца. И понимание, что этот японец, видя, что все проиграно, только что перестрелял собственную семью, а потом вступил в бой с северными варварами. Потомок самураев, чтоб его! Лисицын тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Вот ведь, пришло воспоминание, чтоб его! Именно тогда едва не закончилась его воинская служба, через каких-то несколько минут очередь из автомата наискось перечертила грудь и живот. Если бы не броник… Но и так получил по самое не балуйся, больше месяца в койке провалялся. Мало кто из японцев сопротивлялся, но те, кто не поддался неумолимо подкашивающему острова вырождению и все же решил драться за свой дом, стояли насмерть. Да, было дело. Очередной конфликт, они в тех местах тогда вспыхивали с периодичностью в два-три года, из перестрелки пограничников с браконьерами неожиданно для всех перерос в полномасштабную войну. Правда, очень короткую. Все же острова с их скученностью всего, что можно, хорошая мишень. И очень хорошая возможность испытать в деле новые ракеты. Точнее, их систему прорыва вражеской противоракетной обороны. Кстати, получилось – все ракеты достигли целей. А цели те – японские атомные электростанции. И формально никаких нарушений конвенций, ракеты-то не ядерные. А что электростанции рванули – так это уже из другой оперы. И рванули они хорошо. Известно ведь, настоящий ландшафтный дизайнер работает не на компьютере, а на бульдозере. А если он русский, то бульдозер это так, для новичков. Настоящий русский пашет на танке, и результат выходит соответствующий. Мгновенный энергетический коллапс, масштабное заражение местности, а кто не спрятался – так это уже их проблемы. Экономика Японии тогда умерла и до сих пор не возродилась. Даже их знаменитые автомобили делают сейчас или в Южной Америке и Австралии, или в России на полученных по репарации заводах. Ну и часть островов на севере Японии тогда захватили – уже для себя. Масштабные десанты, каких не было со времен СССР. В них принимали тогда участие наиболее боеспособные подразделения, в том числе и их дивизия, срочно переброшенная из Севастополя. И понесла она тогда невиданные ни до, ни после потери. Сергей вновь тряхнул головой и поймал на себе внимательный взгляд японки. Та улыбнулась (впрочем, у них улыбка не значит ничего, просто доведенная до автоматизма гримаса) и что-то прощебетала на своем языке. Еще раз улыбнулась и повторила уже на искореженном акцентом, но все же понятном английском: – Мы вам неприятны? – Вы мне безразличны. Вряд ли поверила, но вопросы прекратила. Тоже неплохо. Но поворачиваться к ней спиной… Нет уж. Лисицын не доверял узкоглазым, жизнь научила. Впрочем, Трумэн отходит в сторону, делая приглашающий жест. Остается только повторить, безо всяких, правда, телодвижений. Кстати, удобно – есть возможность контролировать гостей. Правда, и сам при этом спиной чувствуешь прищур чужих пулеметчиков. Но эти трое вошли без страха. А может, просто мастерски его не показывая, хотя, скорее, все же первое. Шагая за ними, Лисицын даже удивился стереотипности собственного мышления. В каждом встречном видеть исключительно врага не то чтобы глупо – скорее, неправильно. Хотя б потому, что и случайных, не имеющих отношения к их экспедиции людей в Африке хватало. И просто по теории вероятности они обязаны были попасться им на пути. Смит встретил их в лагере, и толстяк, увидев его, весело представился: – Джой Камнефф, путешественник и любитель экзотики. А это Томас Браун и… – Называйте меня Кэрри, – улыбнулась японка. – Боюсь, мое настоящее имя для вас труднопроизносимо. И ты забыла добавить «для вашей недоразвитой речи, длинноносые варвары», – мрачно подумал Лисицын. Или, скорее, промолчала, поскольку совсем не дура. Смит представился сам, ну и остальных присутствующих тоже назвал. Имя Лисицына звучало в самом конце списка и произнесено было на американский манер, так, что Сергей даже не сразу понял, о ком речь. Фамилию вообще не озвучил – молодец. Хоть внимания не привлечет, Серж – он и во Франции и в Америке, и в Австралии одинаково воспринимается. А последний в списке, наоборот, не воспринимается. Толстяку же было, в общем-то, все равно. Он уже третью неделю путешествовал по «этому орком трахнутому континенту» и соскучился по общению с «нормальными, цивилизованными людьми». Чем его в плане цивилизации не устраивала охрана, состоящая исключительно из людей, оставалось лишь гадать. Может, интеллектуальный уровень недостаточен, а может, Джой просто успел задолбать их своими речами так, что они прятались при одном его виде. Кстати, возможно и такое – во всяком случае, болтал он без умолку. Спутники же его и слова не успевали вставить. Зато, судя по их виду, во-первых, успели на учиться пропускать этот поток красноречия мимо ушей, а во-вторых, познакомиться теснее, чем это предусматривалось контрактом. Хотя о последнем лучше было бы спросить Машу – она со своей эльфийской чувствительностью сказала бы точно. Маша на глаза не показывалась – и правильно делала. Вообще, не стоило демонстрировать нюансы первым встречным, и девчонка это хорошо понимала, да и прочие рядовые члены экспедиции тоже. А потому сидели они на своих постах, бдительно контролируя окрестности и позволяя отдуваться за все начальству. Которое, ощущая все большее давление на уши, не вполне представляло, что делать. Хотя, конечно, информацию наверняка усваивали для дальнейшего вдумчивого анализа все. Информация же лилась непрерывным потоком. Камнефф оказался главой крупной фирмы в Арканзасе, специализирующейся на новейших разработках в области сельского хозяйства. Каких именно, правда, не сказал. Небось, огурцы с помидорами генно модифицирует. В Африку приехал совмещать приятное с полезным – лично присмотреться к потенциальным рынкам сбыта, ну и заодно поохотиться. С охотой все сложилось отлично. А вот с рынками сбыта так себе. Ибо чтобы любая современная технология дала результат, надо или соответствующую технику, или много-много вкалывать руками. Техника – она дорогая и требует обслуживания, которое здесь мало где возможно. А руками местные орки работать и не умели, и не хотели. В общем, этот рынок требовал иного подхода, и у Джоя уже сложились в голове пара-тройка довольно перспективных идей по этому поводу. В общем, сплошное ля-ля-ля, бла-бла-бла, и как-то неожиданно для всех гости остались на ужин. Хотя Браун (Лисицын руку готов был отдать на отсечение, что имя вымышленное – Браунов на Западе как собак нерезаных) и предпочел бы вернуться в свой лагерь. Но хозяин только цыкнул – и наемник мгновенно заткнулся. В их отряде вопрос с субординацией был явно поставлен лучше, чем у Трумэна, командовавшего вроде бы солдатами регулярной армии. Ну да это Лисицына удивило как раз меньше всего – наемники отрабатывают деньги и умеют делать это хорошо. Во всех смыслах. А еще, когда они ужинали, он бодро кивнул Лисицыну и сказал: – Давно я так не ел. Прямо словно прародиной повеяло. – То есть? – Так у нас дома уже четыре поколения готовят так же. Ведь мой прадед был русским. – Вот как? – Ну да. Оказался в Америке после Второй мировой… Как ее у вас называют? Великая Отечественная? – И как он там оказался? – Да просто, в общем-то. Был ученым, биологом. Молодым, но очень перспективным. Но когда немцы подошли к Москве, пошел в ополчение. Взрыв снаряда, контузия, плен… – И потом он стал им служить – вербовать они умели хорошо, – закончил за него Лисицын. – Да и в лагерях условия были такие, что сдашь все секреты генштаба, лишь бы вырваться из этого ада. – Х-ха! – рассмеялся собеседник. – Немцы из моего прадеда ничего вытянуть не смогли. О да, кто он, эти сволочи определить сумели быстро и на перспективных ученых охотились постоянно, невзирая на расовые теории. И к сотрудничеству умели склонять и пряником, и кнутом. Так что пришлось моему прадеду вдвойне тяжело. Он был несгибаем, да. Из концлагеря два раза бегал. Шрамы мне показывал, от собачьих зубов. – И что? – Ничего. Третий раз оказался удачнее. Пробрался во Францию, там его подобрали местные партизаны. Х-ха! Ерунда это была, а не партизаны. Но, главное, деда они укрыли, а потом туда пришли американцы. Они оказались умнее фрицев. Кто перед ними – сообразили быстро и предложили сотрудничество. Он согласился. То, чего не добились немцы, предлагая на выбор палку или двойную пайку в лагерном бараке, они получили, дав гражданство и чековую книжку. – Курорт в Майами, яхта, дом… Дешево, однако. – Ну почему же. Прожил он долго, столетний юбилей отпраздновал, я его хорошо помню. К концу жизни состояние деда составляло без малого четыреста миллионов. Было, к чему стремиться. – Подловато. – Не-а. Если своя страна не дала того, что он заслуживает, и даже не смогла защитить, то при чем тут подлость? И, кстати, вы ведь тоже работаете совсем не на родине предков, не так ли, мистер… Сергей? – Угадали, – медленно кивнул Лисицын. – Могу я узнать, как? – Построение фраз иногда немного книжное, то есть английский для вас не родной. Акцент славянский – мне ли не знать. Да и рассуждения… очень типичные. То есть или Россия, или что-то рядом. Не переживайте так. Вон, Томас, на самом деле, вовсе не Браун. И, к слову, совсем не Томас. – Я догадался… – Он откуда-то из Казахстана. Родители его вывезли, когда там начались… беспорядки. Да уж, хорошо сформулировано. Беспорядки. Скажи уж, местные кочевые гоблины, охренев от собственных амбиций и даваемых всевозможными союзничками гарантий безнаказанности, устроили резню. Гордыня – тяжкий грех. Жестоко наказуемый. Неудивительно, что в ответ русские, психанув, танковыми клиньями разрезали страну на ломтики, навели порядок и выселили их в резервации. Благо тогда Россия уже почувствовала свою мощь и восстанавливала контроль над бывшими провинциями, безжалостно давя (часто в прямом смысле) национал-сепаратистов всех мастей.