— Чего??? – хором спросили все присутствовавшие. — Вообще-то именно преобразователь, - ответил я, а после пояснил: — «Сады Эквестрии» ведь были созданы с использованием таких же обломков. Пропуская через себя энергию элементов, Сады преобразовывали её в некое излучение, что очищало этот мир от порчи и радиации. В «Проекте Одного Пегаса» обломок же выступал лишь как техническая деталь на уровне предохранителя. Когда я вынул наш обломок из панели в центре управления, электроника перестала работать, но лишь потому, что цепь оказалась разорвана. И тебе не кажется, что эта покерная фишка маловата, чтобы быть компьютером? Сулик же, выслушав мои аргументы, на секунду задумался, подбирая слова, а после, сменив тон речи с неуверенного на удивительно спокойный, ответил: — Боюсь, в твоём мире и эпохе ещё не начали развиваться квантовые технологии, в противном случае ты бы не стал указывать на габариты. Пока ты обнимал крылышком свою синюю рогоноску, я буквально под микроскопом изучил обломок Дерева. — И что же ты увидел? – ухмыляясь, спросила включившаяся в разговор Лира. — Древесные волокна? — Представь себе – именно это, - серьезно ответил Сулик. — Но ничего смешного. Эти волокна микроскопичны и имеют невероятно сложную структуру. Как инженер, работавший с электроникой и мегазаклинаниями, с уверенность утверждаю - такая структура слишком тонкая, чтобы взаимодействовать не то что с крупными объёмами магии, а вообще с электричеством мощнее статического. — Но ведь в Садах они как раз пропускали крупные объёмы маги… Закончить утверждение не смог, так как Сулик меня перебил: — Магии элементов, а её природа может быть другой. Обломок предназначен для работы либо со светом, либо с особой энергией неизвестной природы. — Так! Подождите! - вмешалась Трикси. — В чём вообще проблема? Если этот обломок – компьютер, то чем он опасен? — Ничем, - ответил Сулик, — но тогда в его использовании в машине нет никакого смысла. Он не подключён ни к каким системам и установлен в машине аналогично пробкам-предохранителям. Если бы энергия, проходя через обломок, во что-то преобразовывалось, то в этой детали был бы смысл, а так эта деталь всё равно, что для единорога рог без магии. С тем же успехом мы можем, выбросив фишку, просто без всего активировать элементы, и машина всё равно должна начать работать. — Но обломок ведь важен? – спросил Отем тоном, будто вопрос риторический. — Этот обломок – шедевр квантовых технологий. Одна эта фишка в тысячи раз мощнее, чем все ЭВМ, когда либо создававшиеся в нашем мире, включая облачные терминалы пегасов и компьютер, в котором была заточена душа Селестии. А мы его устанавливаем как предохранитель, в применении которого нет никакого смысла. — И что ты предлагаешь? – спросил полковник. — Отменить проект? Сделать майору Грею лоботомию в присутствии тела Вельвет и спросить у той, почему обломок важен? — Фильтруй базар, - сказал я сердитым шёпотом, непроизвольно создав разряды вокруг копыт. — Никаких разрядов! – крикнул Сулик. — Обломок чувствителен к электричеству! — Хорошо, хорошо, - ответил я, прекратив искрится, — просто у меня плохие воспоминания, связанные с этой процедурой. Трикси, наблюдая, как я прекратил изображать электрического угря, в очередной раз потёрлась об меня мордой и неожиданно своевременно высказала одну очевидность: — Может, пока мы тут не передрались из-за споров и старых обид, вернёмся к тому, из-за чего сегодня собрались. — Давайте, наконец, наденем эти злополучные элементы, запустим машину. И вперёд, в прошлое! – сказала Лира с наигранным героизмом в хриплом голосе. — Подтверждаю, - сказал пегас, — выбрасываем оружие и вообще всё лишнее и грузимся. Мы заранее договорились, что если план сработает, и мы действительно попадём в довоенную Эквестрию, то, чтобы её спасти, оружие нам не понадобится. Спорное утверждение, но если бы Вельвет была жива, то она бы точно не позволила нам приносить в мир гармонии орудия убийства. Она утверждала, что желает спасти всех, и возмутилась предложению полосатого гуля убить Селестию. Теперь же многое изменилось, но мы помнили и уважали Вельвет, а значит, никакого оружия. С какой неохотой я оставил свой СК! А как Трикси расставалась с «Чёрной Книгой»! Она её даже поцеловала. Как Лира с трепетом вынимала и складывала свои орудия труда; чего там только не было – томагавк, складной ПП, пистолет с глушителем, подковы, что газ могут испускать, струны для пианино, ещё множество предметов. Экипировка тоже подверглась аналогичной участи. Отем, Сулик и я сняли защитные и разгрузочные жилеты. На мне теперь были лишь комбинезон да балахон из мешковины, Сулик остался в комбезе и маске на своей гнилой морде, а пегас в одном комбезе. Трикси тоже сняла всю экипировку, в том числе и поножи, оставшись в одном балахоне. Лишь Лира так и осталась в своей толстовке с джинсами, которые въелись ей в шкуру. В этот раз не было пустых разговоров. Просто каждый защелкнул на своей передней ноге золотистый браслет с экраном и драгоценным камнем необычной формы. Мой камень изображал певчую птичку. У Отема были скрещенные отвёртка и молоток. У Лиры… круги какие-то – мыльные пузыри. У Трикси были сразу два браслета. На одном камень изображал медицинский крест, на другом мегафон. Теперь началась, казалось бы, простая фаза, но она доставила немало сложностей. Будка, способная перемещаться во времени, оказалась тесновата для пятерых. Как мы только не извращались, но в итоге всё же смогли поместиться в положении «селёдки в бочке». Это было непросто, причём, главным образом из-за меня. Пускай я и худощав, но всё равно был крупным аликорном. В углу в сидячее-стоячем положении я занял чуть ли не половину пространства, а Трикси, приняв симметричное положение, – вторую половину. Лиру мы поместили между нами, чему та была не очень рада. Постоянно напоминая, что кости у кантерлотских гулей хотя и прочнее, но отнюдь не стальные, Лира заняла своё место между "двумя влюбленными", однако в итоге решила "В тесноте да не в обиде". Сулик устроился у двери, а Отем, получив несколько царапин от моего когтя на крыле и возмущенных высказываний Беатрикс, требовавшей убрать свой зад с её головы, занял место сверху. После полуминутного молчания он прервал затишье: — Чувствую себя полным идиотом, - негромко сказал пегас. При этом, честно говоря, из пятерых, что с горем пополам поместились в этой ржавой телефонной будке, он бы в самом лучшем положении. — И не ты один, - ответил я лежащему у меня на голове копытному. А ещё говорят, что у пегасов полые кости, что эти копытные не тяжёлые. Чушь собачья! — Кто бы говорил, - ответил ржаво-коричневый пернатый, — лоботомит, который и до операции умом не блистал. — Щассс... укушу, - ответил я на данное полуоскорбление, после чего открыв пасть, потянулся к передней ноге пегаса. — Что и требовалось доказать, - спокойно и даже устало сказал пернатый. Намёк на то, что я ему могу ногу откусить, он проигнорировал. Естественно, я не собирался уподобляется Геше в ресторане "Плакучая Ива", тем более что "рука" у Отема была не бриллиантовой и представляла собой просто кость, обтянутую шкурой - мяса минимум; хотя даже сейчас я думал, насколько вкусным был бы из пегаса шашлык. Я не элемент честности и не собирался говорить своему "другу", что в последнее время думаю о нём скорее как о гипотетическом сытном ужине. Скорее наоборот - я говорил о прошлом. — Тем не менее, лоботомит не дал себя обмануть мелкой лесбиянке-наркоманке. И если бы мне ножом в башке не ковырялись, ты бы до сих пор лежал овощем в Хуфвинтонской психиатрической клинике. — Да, я всё помню, - спокойно ответил пегас, — и безмерно тебе благодарен, просто царапины от твоего когтя начали чесаться а, упершись в потолок, я копытом боюсь пошевелить, чтобы не задеть чей-нибудь глаз. — Ты правда думаешь об окружающих? - удивлённо спросила зажатая Лира, но, не став дожидаться ответа, сказала. — Не ожидала. Это прогресс, причём, огромный.