— Она - призрак. Конечно, по её плану в нашем мире «естественным путём» должна была появиться аликорн, избавленная от такого проклятия, но это ничего не меняло. Даже если каким-то чудом у Твайлайт бы не пробудилась бы вторая личность, состоящая из её худших черт, она бы столкнулась с последствиями бессмертия. — Бессмертие - это не долгая жизнь, бессмертие – это смерть для всех остальных, - сказал я, вспоминая некое философское размышление. — Точно, - ответила копытная. — Хреночно, - мой сарказм. — Любой адекватный человек был бы счастлив иметь такое «проклятие». Уверен, даже Лорен лишь после первой тысячи лет стала недовольна своим положением. — Твайлайт – не человек, она пони; пусть и необычная, специально созданная для этой роли, но пони. Ей бы пришлось смотреть, как её друзья, родные и подданные медленно умирают, в то время как она сама остаётся неизменной. Ей бы пришлось… Да кому я рассказываю. Призраку-лоботомиту, который сам является частью плана. Надеюсь, ты понял, что бывает, если нарушить планы Лорен? — Срабатывает запасной план, в котором появляется "герой пустоши", дарящий свет и надежду на благополучие. Но по его стопам идёт призрак, что её разрушает, убивает героев, но в итоге даёт миру второй шанс. Так? — Именно. — На редкость тупой план. — Тут я спорить не стану. — Но хотя бы покажи, ради чего всё это затевалось. Не только свою отъевшуюся ученицу, а вообще ваш мир гармонии. Хочется знать, ради чего мы собирается воплотить план Вельвет убийства живущих в настоящем ради спасения мертвецов из прошлого. — Легко, - ответила Селестия. Я думал, что она укажет на следующий экран, но нет. Селестия снова засветила своей дрелью, телепортировав нас на балкон Кантерлотского дворца; с копии этого балкона я киберединорожку сбросил, а Сулик на него водрузил флаг своей страны. Какой же оттуда открывался вид, но в начале я обратил внимание на другое. — Твои регалии, - сказал я Селестии, с которой исчезли все регалии - корона, «хомут», «обувь». — В этом времени я уже не принцесса, регалии не ношу и сейчас вместе со своей сестрой должна отдыхать на Серебряных Берегах, - ответила копытная. Удовлетворенный ответом, я, любящий холод, почувствовал, что одет не по погоде. «От чего, от чего, от чего мне так тепло? От того, что щас июль, а я в тулупе». Вообще-то в фуфайке, но не велика разница. Мысленно заменив одежду не по сезону на более подходящие шмотки, далее материализовал огромный бело-красный зонт (символ сопротивления диктату героев), что накрыл нас тенью (просто была середина дня, а небо безоблачно), а после под приятной тенью переместил свой взгляд на вид с балкона и... И не удержался, чтобы высказать чуть переделанное под местные реалии стихотворение: Для меня мой народ - моя родня. Я без мысли о народе не могу прожить и дня. Утром мажу бутерброд - сразу мысль: "Как народ?", Личинки мух не лезут в горло, и вода не льется в рот. Ночью стану у балкона и стою всю ночь без сна. А все волнуюсь о России: как там, бедная, она?... А виновник – Отем полковник, интриган и аморал. Это он, пегасья морда, честь мундира обмарал. — Тут я соглашусь, - сказала Селестия. — Я во многом виновата, но уничтожение Города Дружбы – преступление, которому нет прощения. Очень надеюсь, что в этой реальности, - Селестия окинула взором окружающее пространство, — Отем Лиф никогда не появится на свет. — Я тоже надеюсь, - ответил я, осматривая с балкона красоты Кантерлота. Почему-то меня заинтересовал находящийся прямо под балконом обелиск (похож на уменьшенный Монумент Вашингтону https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/c/c1/Washington_Monument_Dusk_Jan_2006.jpg/800px-Washington_Monument_Dusk_Jan_2006.jpg), стоящий на каменном основании в форме шестигранника со стилизованным торчащим из верхушки обелиска мечом или наконечником копья. Не знаю, но точно чем-то острым. Что-то он мне напомнил (не монумент американскому президенту), только не мог вспомнить, что именно. Нужно окончательно успокоиться, побыть в тени от зонтика… — Ты тоже надеешься?! – Селестия прервала мои размышления. — Он ведь первый, с кем ты познакомился, оказавшись в нашем мире. Я думала, вы друзья. — Отем Лиф – стереотипный вояка. Ему пофиг на меня, прочих «призраков», да и на себя тоже. Марш-марш на фарш – если это позволит выиграть войну, он и себя на фарш пустит. Я для него - микроб, псих, которого он подобрал в психушке. Всё, что его заботит, так это месть за «Великий Анклав Пегасов», да и, собственно, сами состоявшие в той организации пернатые копытные, большая часть которых погибла в Новом Клаудсдейле. Теперь он живёт лишь одной местью… Ну, может, ещё благодарностью к покойной Вельвет Ремеди и желанием, воплотив проект «Тёмные Дни», искупить хоть часть своих ошибок. — Неужели никаких дружественных чувств? Вместо ответа я материализовал экран с показом эпизода, в котором полковник Отем с распоротым адской гончей брюхом в наркотическом бреду высказывал свою благодарность и насколько он нас ценит: — Вот что я скажу…, - смотря на происходящее «моими глазами», Селестия не скрывала своего удивления. От Отема точно (кроме нецензурных) ожидала других слов. Тем временем, полковник обратился к полосатому. "<i>— Я тебя, (нецензурно), прямо сейчас поблагодарю. Спасибо что вытащил меня. — Ты бы сделал тоже самое, - ответил полосатый гуль. — Нет, бля, не сделал! Б..я-я-…ь!</i>" Тут мне захотелось прервать запись, но далее пегас высказывался о моей персоне, а Селестию это точно бы заинтересовало. "<i>— Святые небеса – как сосиски, - произнёс пегас, намекая на свои кишки. — Вот, что скажу тебе, мисс, - Отем уставился на Вельвет. — Ты - мой враг и всё такое, но знай, моё мнение, - тут пегас указал на меня. — Он - один из лучших бойцов, что я знал. Не знаю, из какого он мира, но в случае моей смерти он будет достойным командиром СНС. Поймите меня правильно, - раненный обратился к другим копытным. — Вы тоже заслуживаете уважения. Каждый из вас мог бы жениться на моей сестре, если бы она была АААГРРР!!! Б…ть! – тут пегас уставился на Трюкачку. — Но не связывайся с моими братьями – они у..ки! - не всё произнесённое пегасом было уместно (Сулик и я были равнодушны к шуры-мурным делам).</i>" Далее воспроизведённая по памяти в записи Вельвет рассказала интересную историю появления «Чудо-Клея», а Отем перед операцией, попросил, чтобы я его вырубил. Просьба была исполнена, хотя ржаво-коричневый копытный не сразу потерял сознание; а ведь бил я «с душой».