Селестия! Сказал,а что сдаётся! Преклонила колено! Голову! Передо мной!!! С трудом подобрал слова: — Ты отчаянно сражалась. Пыталась меня убить. Говорила о своих планах на этот мир и о том, что моё поражение неминуемо. Но стоило рассказать об аморальном плане изменения прошлого, который, как ты сама признала, может не сработать, и всё – ты сдаешься?! Это какая-то шутка?! — Весь наш мир - одна несмешная шутка. — Вот Лира тоже так говорила. — Ах, Лира, - встав, Селестия сказала её имя с какой-то материнской теплотой, — фоновая пони, которую никто не замечал. Увидев, что она тебе помогает, я уже должна была догадаться, но… Моё лицо здесь, - сказала Селестия, заметив, что я смотрю не на её лицо, а чуть ниже. — Я свой выбор сделал, - ответил я, смотря на скрытые одеждой два высших образования. Какие же у неё роскошные дойки… Даже на миловидное лицо смотреть не хотелось, а ведь физиономия у Селестии тоже шикарна, как и необычного цвета шевелюра. Интересно, лобковые волосы вокруг её киски тоже необычной расцветки? На её тугожопке должны быть наколки изображающие Солнце? В теории, дааа… Да что за херня?! — Поняла, - ответила Селестия, будто прочитав мои похотливые мысли, хотя и без этой способности было понятно, о чём я думал. Далее она, засветившись жёлтым светом, сменила свой облик с прямоходящей двухметровой тугожопки на известный каждому пони, образ величественного белого аликорна. — Так лучше? – спросила копытная. — Лучше, - ответил я, а после саркастично добавил: — Хотя твой человеческий образ нравился мне больше. — Но ты бы всё равно погиб от перелома таза, - заметила копытная. Я не сразу втупил, в чём заключалась шутка, но, представив на что ещё способен человеческий образ Селестии, негромко засмеялся. Да уж… Эта роскошная женщина точно не в моей весовой категории. — Могла бы создать себе образ поскромнее, - ответил я. — Сейчас ты ведь не выглядишь как гора мышц, скорее наоборот – худощава. — Поверь, мой человеческий образ полностью соответствовал моему нынешнему облику, - ответила белая копытная, а далее пояснила. — Дело даже не в росте и телосложении, дело в реакции окружающих, что видели мой облик. Для пони я выглядела точно также как мой человеческий образ для тебя. Я для них была одновременно как недостижимым образцом красоты, так и образом силы, что вселяла в пони трепетный страх. Пони меня действительно боялись, и, поверь, дело не только в необычной гриве, крупном роге и высоком росте. Лорен щедро меня одарила. — На свой человеческий образ ты тоже не поскупилась, - заметил я, — только он получился нереалистичен. На Земле бы тебя даже не в бордель, в Кунсткамеру бы сдали. — Зато я добилась для тебя того же эффекта, что вызывала и у моих маленьких пони. Ты от моего образа даже оговорился, но при этом жутко меня боялся. — Тут я спорить не стану, но, справедливости ради, замечу – меня несложно напугать. Селестия была права – помимо «основного инстинкта», человеческий образ Селестии вызывал у меня неподдельный страх. Однако мне всё же было бы приятней говорить с «человеком», чем с разумным животным. С другой стороны, мне действительно будет проще общаться с ней, когда она именно в образе копытной, тем более что он (образ) всё равно остался величественен. Не хочется это признавать, но облику копытной действительно подходит это слово. Глядя на нее, сразу понимаешь, почему местные считали её богиней во плоти. Она величественна даже без учёта регалий (короны, золотистых накопытников и такого же золотого то ли хомута, то ли ожерелья на шее с огромным бриллиантом), которые однако, подчёркивали её королевский статус. Конечно, Селестия меньше земных лошадей (она мне глазами едва до шеи доставала), но в сравнении с пони, которые чуть больше метра в высоту, она просто огромна; над своими подданными она возвышалась белой башней. Её белый цвет шкуры будто подчёркивал чистоту её нравов и намерений, как и крупные прижатые к телу крылья, которые, однако, не скрывали её солнечную жопометку. Длинная, аж до самой земли, разноцветная грива Селестии даже не развивалась на невидимом ветру, а казалось, была неким водопадом из её магии. Спадая на половину вытянутой морды, она оставляла открытым левый крупный глаз со светло-фиолетовой радужкой, что смотрел на меня с хитрым прищуром. При всей моей неприязни к лошадям я с трудом сдерживался, чтобы не погладить это воплощение величия, вот только огромный торчащий из головы рог смущал. Конечно, рог у палкоголовых – очень чувствительный орган, и они, хотя и используют его как оружие, но предпочитают действовать им как проводником магии, а не копьем, но я инстинктивно опасался, что Селестия может насадить меня на свой отросток. — Не бойся, не кусаюсь и лягаться не буду, - сказала аликорн, будто прочитав мои мысли. Я принял предложение и осторожно погладил её в месте за короной. Далее почесал за ухом, но, судя по отмахивающему движению этим органом слуха и недовольному фырканью, Селестии это не понравилось, так что прекратил. — Теперь, когда первое впечатление прошло, может, скажешь, что здесь творится и почему ты передумала меня убивать? – спросил я, прервав тишину. — Это так просто не объяснить, но попробую, - ответила Селестия, а после добавила. — Только не здесь. Далее белая копытная засветила своим отростком, после чего нас окутала телепортационная вспышка. Когда свет рассеялся, обнаружил, что переместился вместе с Селестией из некоего района Цюриха будущего в живописный район понивилльских холмов. — Садись, - сказала принцесса, будучи сидящей спиной к крупной яблоне, указывая копытцем на место рядом с собой. Я принял предложение. — Теперь, когда мы «сели поудобней», может, перейдём к делу? — Разумеется, - ответила Селестия. — Начну с места в карьер. Я передумала тебя убивать, потому что ты посланник Лорен. — Что?! – удивился я. Всё это время считал себя случайным человеком, попавшим в необычные обстоятельства, а тут выясняется, что я какой-то «посланник». Хорошо хоть не «избранный», но невелика разница. — Не удивляйся, я тоже только сейчас догадалась... - вздохнула соперница, превратившаяся в собеседницу. - И то только тогда, когда ты сказал об этом чуть ли не на прямую. — Какой ещё посланник?! — Тот, который должен был доказать мне ошибочность выбранного пути построения гармонии. Тот, кто, уничтожив героев и их достижения, показал, что гармония держится отнюдь не на героях и, собственно, элементах гармонии. Тот, кто должен вернуть наш мир на истинный путь. Тот, кто сам не догадывался, что являлся частью плана и о том, насколько он важен. — Какого ещё плана? – спросил я возмущённым голосом. Меня действительно возмущало, что я являлся деталью чьих-то замыслов. — Плана моей матери - создательницы этого мира, всемогущей Лорен. Далее Селестия, засветив своим отростком, создала «голограмму» очень крупного (даже в сравнении с ней самой; размер был настоящим - лошадиным) белого аликорна с длинной алой, но не развивающейся гривой и меткой в виде чернильницы с пером. Парадокс, но в образе этого крупного аликорна (несмотря на рост, крупный рог и крылья) не было никакой величественности (на морде вообще было выражение безразличия), будто это не создательница этого мира, а просто местная жительница редкого подвида. — Я о ней наслышан: всемогущий призрак-аликорн, что создала этот мир, но она тоже кому-то подчинялась. В итоге сошла с ума, но выполнила некое задание своих хозяев, после чего те позволили ей покинуть этот мир. — Всё так. — И кому же она подчинялась?