— Ты кто? – спросил я. — Ты кто? – издевательски коверкая голос, ответил «клон». — Ты - это я? – мой вопрос звучал глупо, так что далее кое-что пояснил: — Ты звучишь как идиот. — Ты – это я, - сказал «клон», коверкая голос, но далее продолжил уже не коверкая, хотя и с ухмылкой: — Ты хороший, я плохой. Далее клон на секунду «взорвался» хохотом, после чего пустился в какой-то кельтский пляс, напевая при этом строки, достойные камеры с мягкими стенами: — Хороший, хороший, нассал себе в калоши, - закончив «куплет», другой я, не отрываясь от пляса, ударил меня кулаком в ухо, при этом продолжая: — Мужичок-добрячок. Хороший парнишечка в маленьких ботиночках, – снова удар, на этот раз мне в солнечное сплетение. — Хороший славный парень в туфлях от Армани. Ты хороший, симпатичный, в туфельках отличных, – ещё удар. — Ты - хорош, я – плох, всё равно ты будешь лох. Далее я парировал удар «клона» и сам бросился в атаку, вот только "зеркальный я" был удивительно увёртлив. Мерзко хохоча, он, подобно змее, уклонялся от моих ударов. Поняв, что тактика боксёра против него бесполезна, начал действовать в стиле греко-римской борьбы, но стало только хуже. С невероятной ловкостью «клон» «выскользнул» из захвата и, зайдя мне за спину, «сел мне на голову». — Не надо, Флатти, не плачь по мне, к тебе я еду на своём коне, - пел «клон», пока я безуспешно пытался его сбросить. Это было так унизительно – позволить на себе кататься какой-то извращённой копии себя самого, вот только…. Он сравнил меня с копытным и упомянул некую Флатти. Почему это звучало так знакомо? Тут меня осенило – я вспомнил, что это за Флатти, а также понял, где я. Козломордый себя выдал. С этим озарением появились и новые силы, а также идея как сбросить с себя «клона». Крикнув «Я знаю, кто ты!», спиной вперёд, прыгнул в озеро. Дискорд ослабил хватку, чем я моментально воспользовался и, освободившись, схватил его за бородку, после чего начал топить в воде. Дискорд недолго пускал пузыри. Озеро стало быстро мелеть и, судя по воронке вокруг головы противника, он решил выпить всю воду. В реальности это было бы невозможно, но в нынешней ситуации он не только выпил весь пруд, но у него даже брюхо не вздулось. — Напился? – спросил я, связывая «клона» лианами. — Писать не хочешь? – далее отпустил связанного и, отойдя, начал говорить серьезно. — Поток остроумия иссяк? Может, прекратишь этот маскарад и примешь свой естественный облик драконикуса? Дискорд же смотрел на меня моей физиономией со злобным взглядом. Не на такую встречу он рассчитывал, не на ту, в которой я стану его топить так же, как он меня ранее в кастрюле с борщом. Тем не менее, он не мог так просто, услышав своё имя, прекратить свои «шуточки» и напоследок вылил (прямо из пасти) на меня всё своё недовольство, выражавшееся в выпитой им воде. Напор был даже не как у пожарного шланга, а как у полицейского водомёта (https://youtu.be/R5Hh2DhTu48), меня аж к стене пещеры прижало, но, благо, запас воды кончился, а Дискорд принял свой истинный облик. До чего же он уродлив. Удивительно, что это порождение пьяного таксидермиста мне помогало. — Если ты, будучи на свободе, также поступал с местными, то не удивительно, что сёстры тебя зацементировали, - сказал я, намекая на своё недовольство поведением драконикуса. — Я вещи и похуже делал, - ответил Дискорд, голос у него был как у педофила, — но в сравнении с тобой я - просто мелкий хулиган. — Обладаешь безграничным могуществом и называешь себя мелким. — Я несу хаос. Я мог рвать ткань реальности, мог творить все, что представит моё больное воображение, но я никогда не опускался до убийств. Тот кондитерский хаос, что я нес, может, и приносил пони страдания, но не смерть. Ты же… Ну до Литлпип тебе ещё далеко, но из-за тебя погибла Флаттершай! А жизнь этой пони была одним из немногих, что для меня имело ценность в этом мире. — Наслушался пропаганды Вельвет? — Не только. Я любил эту жёлтую пегаску, точнее должен был бы полюбить, если бы не Селестия с её планами на этот мир. — Правда? – я действительно удивился. — По плану Лорен ты должен был её полюбить? — Не в похотливом смысле, но да. Флаттершай – просто олицетворение робости, скромности и желания помогать нуждающимся. Вся её жизнь – сплошная борьба со своими страхами, в которой она и без поддержки друзей как одерживала верх, так и терпела поражения. Ну как такую не любить? — Если утешит, я не горжусь произошедшим, да и дружественные мне копытные с сожалением восприняли новость о её смерти. — Мне не нужны утешения. В её смерти есть и часть моей вины, но смерть под дождём, для неё – не худший исход… Двести лет жизни в облике дерева… Как я её понимаю, - Дискорд явно намекал на сходство её жизни в облике растения и свою судьбу быть превращенным в статую. — Если такой понятливый, то поясни что тут вообще творится? Смотреть на козломордого было уже само по себе противно, а его голос педофила был вообще невыносим, и уж меньше всего я хотел слушать рассказы о его нелёгкой участи. Мне хотелось, чтобы он перешёл к делу, о чём заявил уже прямым текстом. Также, понимая, что сон нельзя убить, подкрепил просьбу видом материализованного ПМа. Во сне от пистолета мало толку, но не хотелось быть перед этой змееподобной тварью безоружным. Пусть выстрелы Дискорда даже не поцарапают, но пуля в собственную голову наверняка спровоцирует пробуждение. — Угрожаешь? – ухмыляясь, спросил Дискорд, указывая на пистолет, но не стал дожидаться ответа. — Вообще-то если у меня нет оружия, то это делает меня лучше. Может, ты и можешь застрелить меня, но морально я сильнее. А если по серьезному – оно бесполезно. Смотри - я тоже так могу. Далее он сам материализовал неестественно крупный Colt Anaconda. И, направив на меня дуло, нажал на курок. У меня в ту секунду прямо сердце екнуло, но вылетевшие из ствола мыльные пузыри выглядели вполне безобидно. После того как я коснулся одного из них, он рассыпался конфетти. — В нематериальном мире «материальные» объекты так же реальны, как мысли вообразившего их, - пояснил Дискорд. — Интересная логика, - заметил я. — Согласно ей, если я умру во сне, то проснусь в реальности. А что произойдет, если умру в реальности? — Ты умрешь, тупица. На то она и реальность. — Раз для тебя сон и реальность не особо отличаются, то почему ты не материализовал пушки и ракеты? — Потому что я не могу вообразить, как кого-то убиваю. — Тогда что же тебе мешает нафантазировать облака из сахарной ваты? — То, что мои силы как надо работают лишь на известной тебе планете с буквенно-цифровой кодировкой. Пока я на Луне, моих фантазий хватает лишь на всякие мелочи, будь то патроны с крышками в ящиках, коррекция поведения некоторых пони, да взаимодействие с разумом «призрака». — То есть жители пустоши были правы, считая, что это ты подбрасываешь им крышки? — И да, и нет. Чаще они просто невнимательны.