— Ты чё делаешь? — Костюм себе новый мастрячит, - ответила за меня Лира и была недалека от истины. Сулик же дождался, когда я закреплю на себе картонные обрывки, и высказал своё мнение. — Классная у тебя картонная броня, - ухмыляясь, сказал полосатый. — Эта фишка родезийского спецназа, - ответил я, хотя понимал, что копытный сомалиец не оценит. — Да иди ты, - безучастно ответил полосатый. — Понимаешь – я скорее умру от заражения ран, чем от пуль. — Видимо, сейчас ты защищён, - наигранным тоном речи гуль демонстрировал своё пренебрежительное отношение к данной идее. — Да и у тебя всё будет нормально, - ответил я раненому полосатому. — У тебя ещё час двадцать, а потом раны начнут гноиться, а мне нужно выбраться из этой обители морали, - говорить про гной из ран гулю - это глупо даже по моим меркам. — Грей, а у тебя на родине все такие? – спросил гуль. — Грей – редкая и загадочная штука. Разуй глаза, старик, и учись, пока я жив, а потом продолжай жить в говне. Полосатого мой ответ, похоже, вообще не интересовал. С отстранённым видом он пополз к лежащему неподалеку ПП KRISS Vector и, взяв тот, произнёс: «Это получше моего ППШ». Далее он подобрался к трупу пони наёмника и, взяв у того из разгрузки флягу с крестом, выпил содержимое. Его раны не затянулись, но перестали кровить, так что полосатый даже позволил себе встать на ноги. Как я ему завидовал! Также зависть была и к хромающей Лире, пришедшей, чтобы помочь мне встать. Её регенерация уже показала заметный эффект, моя же гораздо медленней; правда, её можно ускорить холодом, но у меня нет спрея, а ползти назад к холодильнику в столовой я не собирался. Придётся ползти или идти хромая, опираясь на спину полосатого или палкоголовой – не худший вариант. Также оптимизма добавил и трофей в виде ПП Vector с разгонным блоком и боекомплекта к нему. Так, хромая и думая о хорошем, наша троица зашла в лифт, на котором ранее приехали наёмники. Лифт работал, но, пробыв достаточно времени в этом мире, я понял, что от местных лифтов лучше держаться подальше. Этот не был исключением и по пути вниз умудрился застрять. Пришлось вскрывать двери и ползком выбираться на этаж. Открывшееся нам помещение также ничего из себя не представляло за исключением трупов уборщиков и стойки ресепшена с двумя наёмниками за ней, которые не составили проблем. Далее наш путь лежал в крупные двери рядом со стойкой, за которыми обнаружилось очередное офисное помещение с десятками наёмников. Снова стрельба, снова замедление времени, снова крики Дарительницы: «Убейте их, болваны!!!», однако в этот раз нас было трое, и у двоих было оружие с разгонным блоком (Лира предпочла пользоваться своим Гоблином) – перестрелка прошла быстро, даже грифон в силовой броне не составил проблем. — Ублюдки! Вы здесь сдохнете, а я потом вас в бетон замурую! На речи Дарительницы мы обращали ноль внимания. Мы убили больше пернатых и копытных, чем птичий грипп и никотин, а всё ещё не выбрались из здания. Уже не первый раз меня озарило, что нужно больше времени уделять проработке плана, но менять что-либо было уже поздно. Тем не менее, я, подумав головой, всё же уделил полминуты на интеллектуальную деятельность, просмотрев информацию на одном из терминалов. Та оказалась бесполезна, но интересна, так как касалась убитых мной лидеров наёмников – Гаудины и Реджи. Выполняя операции против Анклава, остатков армии Красного Глаза и прочих рейдеров, они рисковали больше других и всегда выполняли контракты. Их смерть была тяжёлым ударом по самой идее наёмничества. Но это лирика. До меня никак не могло дойти, как я от спокойной жизни на Земле докатился до массовых убийств в другом мире, но так уж вышло. Так вышло, что я был в тысячах световых годах от планеты Земля, которая со слов Селестии уже давно уничтожена, и, рискуя собственной жизнью, хлебал кашу, которую даже не я заварил. Почему это произошло, я мог бы прояснить в следующем помещении, которое оказалось комнатой для брифингов. Много стульев и экран с проектором не оставляли сомнений насчёт назначения, но у нас не было времени смотреть слайд-шоу. Единственный слайд, что мы видели, был с моей физиономией. Я не очень удивился тому, что НКР записали меня в число самых опасных преступников. За последнее время я не сделал ничего, чтобы улучшило репутацию русских за рубежом. Справедливости ради, я делал это не по своей инициативе. Моими нанимателями были полковник Отем и Беатрикс Луламун. Первый считает меня личинкоядным психом, а вторая хочет от меня пузико – даже не знаю, что хуже. Хотя нет, знаю – второе. Увы, но отношения с пегасом, у которого пуля в башке, и запавшей на меня аликорном сейчас были далеко не главной проблемой. Между мной и ними была целая армия наёмников, и, судя по тому, что чуть ли не каждое следующее помещение нам приходилось проходить с боем у Литлпип нескоро кончатся солдаты. Зачищая зал с множеством стеллажей и ящиков, я уже подумал, что никогда отсюда не выберусь. Это было похоже на один из тех кошмаров, где ты бежишь, бежишь, а потом оказывается, что всё это время гнался за самим собой. Однако реплики Дарительницы: «ИДИОТЫ! ПРИДУРКИ! ДЕБИЛЫ! УБИТЬ ИХ!» - возвращали меня в реальность. Они были, как бальзам на душу. Век бы слушал. Под эти крики мы добрались до очередной лестницы, вот только спуск, как всегда, пришлось прервать. Сброшенные сверху гранаты со слезоточивым газом быстро заставили меня искать другой выход. Глаза и горло болели – похоже, после инцидента в Арбе НКР доработали состав. Сулик же кашлял так, будто готов был выплюнуть собственные кишки. Лишь Лира, у которой розовый газ вместо крови, держалась бодрячком. Именно она указала мне нужное направление – на закрытую решёткой вентиляционную шахту. Мысленно поблагодарив единорожку, я, расстреляв болты крепления решетки, залез в этот объект местной архитектуры, как вдруг обнаружил, что он совершенно не подходит для организма земного пони. Падение в какое-то серверное помещение не обошлось без очередного замедления, и если это опять Дискорд, то стоит его поблагодарить. Будучи наглотавшимся газа, в ином случае я бы не смог вовремя среагировать и, лёжа на полу, расстрелять крупного грифона с дробовиком. Реакция у меня порой прямо противоречивая – иногда такая, что и кошка позавидует, а порой - откровенно тормознутая. В этот раз был второй случай - я не успел вовремя отползти и, к радости полосатого гуля, смягчил его падение. Хорошо хоть после этого уже резко начал движение, так что Лира упала уже на твёрдый пол. Далее я в грубой форме попросил гуля слезть с меня: «Ты мне на рану сел, пиздёныш!» - но судя по тому, как резко он рванул к стоящему терминалу, просьба была лишней. Судя по колоде карт, рассыпанной на столе с терминалом, Когти играют не только в шахматы и настолки, но нам больше было интересно изображение на мониторе. Судя по виду с камер, на первом этаже уборщики ещё живы и держат оборону. Проблема в том, что первый этаж, как нижний корж у пирога – самый крупный, до него ещё нужно добраться. А ещё и Дарительница не прекращала за нами следить, комментируя свои фантазии: «Когда ты умрешь, Грей, я оставлю твою кровь высыхать на стенах на память! Слышали, придурки? Мне всё равно, кто и как это сделает, просто убейте их!» Последняя фраза застала нас в зале со множеством лабораторной мебели: колбы, ёмкости, нагревательные установки и прочие элементы нарколаборатории. Похоже, наш налёт на Глифмарк не прошёл без последствий, и теперь наёмники вынуждены были сами заняться изготовлением успокоительных средств. Мы такие вещества не употребляли, так что не стали задерживаться, вот только следующая комната встретила нас не столь дружелюбно. Стоило только пройти через двери, как моя тушка резко позеленела от множества лучей ЛЦУ. От участи решета меня спасли очередное замедление, боковое зрение, зацепившиеся за тумбу на роликах, а также любовь к фильмам с Джоном Ву. Прыжок вперёд, и я, приземлившись на тумбу, качусь по помещению, параллельно в замедлении стреляя в наёмников. Замедление было недолгим, так что конец поездки прошел в обычном режиме, а часть наёмников избежала незавидной участи. Лира и Сулик, воспользовавшись моим отвлечением внимания, заняв позиции, завершили зачистку. Ещё одна гора трупов – и вновь напрасно. Мне казалось, что я отстранился от происходящего, что вместо пути на Землю за что-то мстил – то, что скрыто глубоко в памяти. Может, подумав над этим, я бы нашёл ответ, но то, как глубоко мы проникли в здание, дало мне другую находку – огромное помещение со стеллажами и железными шкафами, с огромными надписями ARSENAL на стенах. Увы, стеллажи были пусты – после устроенного нами шухера наёмники смели оружие как пиндосы стеллажи супермаркета на чёрную пятницу, однако я не ушёл порожняком. Думать о мерах предосторожности было поздновато, но из защиты на мне был только дырявый комбинезон уборщика да картонная броня. Конечно, ранее я мог бы снять амуницию с любого трупа, но на это требовалось время, к тому же откровенно противно носить броню измазанной чужой кровью и мозговой жидкостью, так что висящие синий бронежилет и каска тут же захватили моё внимание. Сулик также не стал пренебрегать защитой, но обошёлся без защиты головы. Сказал, что если туда попадёт пуля, то хотя бы будет рад, что измажет нас своими мозгами. Дурные у него шутки, но что ещё ждать от того, кто пошёл по пути разрушения? Мы все пошли по этому пути, и чем хуже было наше положение, тем лучше мы действовали. Тренировочная комната с фанерными перегородками (на "Мстителе" была такая же) это снова доказала. Наёмники наверняка провели в ней десятки тренировок, но доскональное знание местности им не помогло. Продвигаясь, мы часто нарушали правила тренировок, просто ломая фанерные стены, убивая наёмников одного за другим, а их было много - реально много. Десятки копытных, в том числе и пегасы, также грифоны отправились на райские луга. Трофейные ПП KRISS Vector оказались очень эффективны даже с выключенным разгонным блоком (точность на высоте, отдача совсем не мешала), да и складной ПП Лиры был подходящим оружием для такого рода местности, а так как данные разновидности ПП были под очень распространённый патрон, у нас не было недостатка в боеприпасах. Рожки от оружия наемников прекрасно подходили как Вектору, так и Гоблину; даром, что последний я, как и всё остальное самодельное оружие, создавал из местных деталей специально на такой случай. Продвижение по тренировочной комнате привело нас к забаррикадированной двери, которую, увы, было невозможно открыть, так что пришлось искать другой выход. Им оказалась неприметная дверь в углу с надписью DANGER, но для нас любое помещение было опасно, так что предупреждение было проигнорировано. Зайдя в длинный коридор, мы поняли, что надпись была не для нас, а во избежание несчастных случаев при огневой подготовке. Дверь вела в тир, причём, в ту часть, где вдоль стены были мешки с песком и фанерные мишени. Помимо фанеры, мишени изображали и бумажные листы, крепившиеся крюком на специальные рельсы, расположенные вдоль комнаты. Нет, конечно, мне ранее приходилось сравнивать себя с мишенью в тире, но не в таком буквальном смысле. Хорошо хоть Лира догадалась магией обрушить часть мешков, создав импровизированное укрытие, пусть укрыться за ним можно было только лёжа. Снова стрельба и снова множество трупов в синей форме, только в этот раз они столь активно не прибывали. Лишь когда мы уже расслабились и подошли к выходу, думая, что у НКР наконец-то заканчиваются солдаты, через дверь в тир буквально влетела самка грифон с дробовиком в когтях. Она явно спешила, надеясь успеть не пропустить всё веселье, но вид множества трупов пони и грифонов наглядно показывал - праздник закончился. — Стойте! – испуганно крикнула наёмница. — Не стреляйте! Я сдаюсь! – далее она, положив оружие, легла на пол и, закрыв глаза, добавила: — У меня трое детей. Прикрываться детьми – мерзко. Думала ли она о детях вступая в ряды наёмников? Думала ли она о детях тех, кого убивала? Ответ один – нет, но не это сохранило ей жизнь. Просто в СНС уважали Женевскую конвенцию, и пусть она не распространялась на наемников, но всё равно мы не стреляли в тех, кто добровольно сдаётся; правда, Лира всё же пустила из своей подковы облачко усыпляющего газа в клювяру грифона – нелишняя предосторожность. Увы, но этот грифон пока что был единственным наёмником на нашем пути, что оказался не агрессивен, хотя должен ли я ожидать другого от тех, кто перерабатывает пони на топливо? Надёюсь когда всё кончится, установки уцелеют, и мы отправим на топливо уже их самих; в противном случае – отправимся туда сами. На такой оптимистичной ноте мы встретили новые признаки скорой встречи с союзниками – разбросанный уборочный инвентарь и трупы пони в серо-зелёных комбинезонах. Однако судя по звукам стрельбы, не все владельцы это инвентаря мертвы и сейчас ведут тяжёлый бой. Желая, чтобы эта перестрелка завершилась в пользу любителей чистоты, мы, ускорившись, ворвались прямо в гущу боя – в зал с установками, множеством наёмников и прижатых огнём уборщиков. В кои-то веки превосходство было не на стороне любителей убивать за пробки от бутылок. Наёмники, пусть и превосходили нас численно, но теперь находились под перекрёстным огнём – между нами и уборщиками. Исход перестрелки был предрешён. — Тупой призрак! – прокричал голос Дарительницы из динамика на стене. — Ты сунул свой нос в дела, в которых ни хуя не понимаешь! — Я-то понял достаточно, мудила! – ответил я, смотря на динамик, и судя по ответу, меня как-то услышали. — Как можно быть таким идиотом?! Далее речь прервалась из-за уборщика, выстрелившего в динамик. Секундная пауза, и он, вскинув копытце, обратился ко мне: — Товарищ командир, ваш приказ… Удерживать позицию? — Нет, - ответил я. — Здание окружено бронетехникой и уже не имеет прежней стратегической ценности. Приказываю перегруппироваться и прорываться через оцепление.