Или ещё лучше – добрая сказка про Муху Цикатуху. У неё была кликуха: Муха Муха Цикатуха. Муха Муха Цикатуха, золотая цепь на брюхе. Муха на сходняк пошла, сразу корешей нашла. Тараканы прибегали и на Муху наезжали. Не успела спрыгнуть с нар, вдруг ответив за базар. Нефиг было всех кидать. Век свободы не видать. Крёстный папа паханок Паучок, чисто Муху в уголок поволок. Достаёт он свой дружок утюжок. Гладит Мухе утюжком он бочёк. Вдруг откуда ни возьмись мент, а не комарик. И в руке его горит жезл, а не фонарик. Где убийца!? Где злодей!? Где проклятый богатей!? Штуку баксов получил, паука освободил. Муху за руку берёт, снова в КПЗ ведёт. Слава, слава паханам, взяткодателям! Слава корешам, вымогателям! Пацаны, давайте жить по понятиям. Господи что это за хрень?! Надеюсь, до такого не дойдет, а ещё, что наша конспирация продолжит сохраняться. По крайней мере, ожидания от агитации… Честное слово, эффект от нашей тайной агитации превзошёл самые смелые ожидания. Выезжая убираться, мне всё чаще приходилось стирать различные агитационные граффити, изображающие либо зонт со следом от когтей, либо надписи: «Комбайнам всю власть», «ОФОТ победит», «Бей грифонов, спасай Эквестрию!», «Помни, товарищ: наёмников в Эквестрию привели корпорации!», «Да будет сей сортир оплотом для борьбы за мир!» (если приходилось убирать парашу) и прочее, похожее по смыслу. Для сравнения – ранее мы обычно стирали граффити, изображающие шахматную доску или клубни картошки. Наёмники же, чувствуя, что что-то происходит, всё не могли догадаться, что первопричиной появления этих граффити были те, кто их стирали, и от бессилия часто хватали случайных пони. Судя по тому, что схваченные не возвращались, и тому, как меня хотели допросить на вокзале, судьба этих пони была незавидна. У НКР больше нет Лайфблума с его заклинанием извлечения памяти, а то, что большинство наёмников ранее состояли в рейдерских группировках, подталкивало их к негуманным методам. Страшно представить, скольких невинных Когти покромсали своими тесаками, а ведь то, что наёмники стали вооружаться этим холодным оружием, тоже моя вина. Ношением тесака наёмники показывают своё уважение к покойной Гаудине Грознопёрой, которая носила именно такой тесак. Именно этим тесаком (который сейчас носит Трикси) я грифине кочан и срубил. Эх... сколько воспоминаний! Но всё же, несмотря на террор наемников, наша агитация имела огромный успех, и пони, что ранее выглядели, будто живут, дожидаясь смерти, теперь обрели надежду и стали… более цветными что ли. Казалось, что их расцветки стали более яркими… Или я просто привык к этим линзам и смогу? Как бы то ни было – эффект был налицо. Лучше всего этот эффект показывал случай, когда мы убирались в том жилом комплексе, в котором жили те узнавшие меня дети. Дело в том, что тогда на улице был дождь, а крыши в домах жителей Филлидельфии не отличалась качеством, отчего копытные в дождь в помещении носили зонтики-шляпы, но не это меня удивило. Эти копытные настолько прониклись надеждой и музыкальным влиянием, что уже сами стали петь без нашего непосредственного участия. Важней всего погода в доме, Ведь крыша вроде решета, Но пони не утонут, Мы всё исправим с помощью зонта. Всё же проговорились. Эти мелкие копытные нарушили «мизинчиковую клятву», однако те, кому они про нас рассказали, оказались лояльны СНС – фраза про исправление «с помощью зонта» была неприкрытым намёком на нашу символику. Поговорив с этими копытными, выяснил, что всё же не нужно каждый раз, видя зонт, считать его символикой СНС. Пони начали носить шляпы-зонтики ещё до войны – спасибо министерке Пинки Пай. Из-за её чутья, которое она усиливала наркотиками, у многих пони разыгрывалась паранойя, отчего каждый раз, видя, что у кого-то хвост дергается, они думали, будто на голову вот-вот что-то упадёт. В нынешних реалиях эта паранойя никуда не пропала и даже нашла своё место в школе, когда детям рассказывают о безошибочности этого чутья, а также пользе осторожности. Естественно, при таком информационном давлении шапки-зонтики остались актуальны до сих пор, а при дырявой крыше оказались просто незаменимыми. То, что символом нашего сопротивления оказался зонт, было судьбоносным совпадением, изменившим жизнь пони к лучшему. Многое в те дни в Филлидельфии изменилось к лучшему, в том числе и статистика пропавших без вести. Уборщики прекратили убивать (по крайней мере, не так много как раньше), а потом убираться на месте убийств, однако нельзя сказать, что сторонники НКР среди гражданских, были обделены вниманием. Те, кто ранее должны были пойти на корм свиньям, тоже стали слушателями наших песен, только смысл этих песен был совсем другим. Дело в том, что всё во всех мирах стоит денег, которых всегда не хватает. Конечно, власти НКР платили уборщикам за их работу, а сами киллеры со швабрами не стеснялись чистить помещения не только от грязи, но и от всего ценного, однако такой доход был мелочен и не всегда стабилен. Исходя из этого, мы решили сместить специализацию уборщиков с убийц на вымогателей. Естественно, мы с Лирой приняли в этой смене профессии самое прямое участие, а так как со мной была музыкальная пони, то без музыки не обошлось. Правда, репертуар был… Не сказка про Цикатуху, но немногим лучше. Не кочегары мы не плотники, Не слесаря мы и не токаря, Любой из нас по-своему высотник, Мы крыша всем, короче говоря. Запросы народа всё выше Мы рады помочь будем всем, И если вы платите крыше, Над вами ни капли совсем. Один мужик не заплатил нам сразу, А мы хотели помощь предложить, Его ларёк накрылся медным тазом, Хотя под крышей мог бы долго жить. Налоги всё выше и выше, У НКР такая уж судьба, И если у вас нету крыши, То бизнесу будет пи... труба. Допустим, кто-то деньги отмывает, И из казны кладёт на личный счёт, Кого надёжно крыша прикрывает, Того и сверху ничего не припечёт, Пусть нынче у вас нету вышки, Статей есть немало ещё, Без крыши наступит вам крышка, Короче – накроют и всё. Пришёл бандит, у вас дрожат коленки, Он хочет вас ограбить и убить, Зачем идти, как говорится к стенке, Гораздо лучше крыше позвонить. Мы за две минуты приедем, И сами бандита убьём, И ваши спасённые деньги, За ваше спасенье возьмём. Надеюсь я, правительство нас слышит, Возможно, нас даже наградят,