– Позвольте осмотреть вас с этой стороны. Потянувшись к другой подмышке, он задевает мою грудь, и сосок на ней напрягается. Я ощущаю покалывание в нем и вынуждена отвести взгляд: доктор не должен заметить, что я краснею. – А здесь увеличенных узлов нет, и это очень хорошо, – говорит он. – Я почти уверен, что знаю, в чем проблема… Мы оба вздрагиваем от сильного грохота. И смотрим на рассыпавшиеся по полу осколки, которые только что были вазой. – Клянусь, я ее не трогала! – восклицает Мейв, вернувшаяся в гостиную со стаканом апельсинового сока. Она сдвигает брови, глядя на осколки стекла. – Как она могла разбиться? – Вещи не могут сами по себе слетать с полок, – замечает доктор Гордон. – Не могут. – Мейв смотрит на меня со странным выражением лица и тихо добавляет: – И не слетают. – Наверное, ваза стояла на самом краю, – предполагает врач; это объяснение звучит чрезвычайно логично. – Из-за каких-то вибраций в итоге она свалилась. Я не могу удержаться и осматриваю комнату, отыскивая невидимого виновника. Знаю, что Мейв мыслит так же: «Это сделал призрак». Но я бы никогда не стала говорить такое доктору Гордону, человеку науки. Он возобновляет осмотр. Ощупывает мою шею, слушает сердце, пальпирует живот. – Селезенка у вас в порядке. – Накрыв меня одеялом, он выпрямляется. – Ясно, в чем дело. Классический случай бартонеллеза. Бактериальная инфекция. – Бог мой, звучит серьезно, – произносит Мейв. – А мы не можем ее подхватить? – Только если у вас есть кошка. – Врач смотрит на меня. – Бартонеллез называют болезнью кошачьих царапин. Обычно ничего серьезного не происходит, не считая лихорадки и увеличения лимфатических узлов. В редких случаях это заболевание приводит к энцефалопатии. – Инфекция может поразить мозг? – Да, но вы в сознании, нормально ориентируетесь в пространстве. И бреда у вас нет. – Он улыбается. – Я готов пойти на риск и объявить вас здравомыслящей. Ну, этого бы врач точно не сказал, знай он, что со мной было прошлой ночью. Я чувствую изучающий взгляд Мейв. Наверное, задается вопросом, который мучает и меня: вдруг мои видения с участием капитана Броуди лишь плод воспаленного ума? Доктор Гордон роется в своей черной сумке. – Фармацевтические компании обычно оставляют мне множество бесплатных образцов – думаю, у меня найдется азитромицин. – Он достает из сумки блистер с таблетками. – Нет ли у вас какой-нибудь лекарственной аллергии? – Нет. – Тогда этот антибиотик сотворит чудо. Следуйте указаниям на упаковке и принимайте эти таблетки. На следующей неделе придете ко мне, я осмотрю лимфатические узлы. Я попрошу моего администратора связаться с вами и назначить визит. – Он резко щелкает застежкой своей сумки, закрывая ее, и оглядывает меня с ног до головы. – Надо поесть, Эйва. Думаю, вы ощущаете слабость и из-за голода. К тому же вам не помешает набрать пару фунтов. Он выходит из дома. Мы с Мейв не говорим ни слова. Слышно, как внизу закрывается дверь, затем в комнату важно вплывает Ганнибал – тихо усевшись у камина, он начинает вылизывать лапы, вид у него при этом совершенно невинный. От такого котика не может быть никаких неприятностей. – Жаль, мой доктор не похож на мистера Гордона! – произносит Мейв. – И как это вы додумались позвонить ему? – Его имя было внесено в список, что висит возле телефона в кухне. Там есть номера водопроводчика, врача и электрика. Из этого я заключила, что Гордон ваш доктор. – А, тот список! Его оставила предыдущая съемщица. Видимо, доктора Гордона и правда очень любят в этом городке. Мейв устраивается в кресле напротив меня. В отблесках пылающего камина ее волосы сияют, как нимб, и в них отчетливо видны серебристые пряди. – Как хорошо, что сегодня вечером я оказалась возле вашего дома! Я с ужасом думаю, что вы могли упасть с лестницы и никто бы вам не помог. – Сейчас мне гораздо лучше, спасибо. Но вряд ли я в силах показать вам дом. Если вы заглянете в другой раз, я непременно устрою вам экскурсию. И отведу в комнату, где видела призрака. Мейв смотрит на потолок, любуясь игрой света и тени. – На самом деле мне просто хотелось понять, какие ощущения вызывает этот дом. – И удалось? Почувствовали что-нибудь? – Думаю, да – некоторое время назад. Когда вошла сюда с соком для вас и ваза внезапно упала. – Вздрагивая, она смотрит на то место, где разбилась ваза. – Я и в самом деле что-то почувствовала. – Хорошее? Плохое? Она переводит взгляд на меня: – Что-то не особенно приветливое. Вспрыгнув на диван, Ганнибал сворачивается клубком возле моих ног. Мой двадцатишестифунтовый пушистик, которого я не видела целый день! Голодным кот не выглядит – он вполне умиротворен. И чем он питался в последнее время? Тут я вспомнила, что Мейв говорила: «Ваша дверь была распахнута настежь». Видимо, Ганнибал выходил на улицу, чтобы поймать себе кого-нибудь на ужин. – Моя дверь удивительным образом открывается уже второй раз, – рассказываю я. – Вчера вечером, когда я вернулась домой после нашей встречи, она была приоткрыта. И я вызвала полицию. – Разве обычно вы не запираете дверь? – Я уверена, что заперла ее вчера вечером, прежде чем лечь спать. И не знаю, как она снова оказалась открытой. – Она была распахнута настежь, Эйва. Словно дом просил меня зайти и проверить, все ли у вас в порядке. – Мейв умолкает, чтобы поразмыслить о странных событиях этого вечера. – Однако, когда грохнулась ваза, ощущения были совсем иные. Явно дом был не рад мне. Отторгал меня. – Гостья устремляет на меня взгляд. – Вы когда-нибудь чувствовали нечто подобное в этом доме? – Что он меня отторгает? Нет, никогда. – Тогда, возможно, объект принимает вас. Вероятно, даже оберегает. – Она смотрит в сторону прихожей. – И пригласил меня в дом, потому что знал: вам нужна моя помощь. Слава богу, я не уехала, оставив бумаги на вашей веранде. – Какие бумаги? – Я ведь говорила, что поищу информацию о вашем доме в газетных архивах. Вчера, сразу после вашего отъезда, я позвонила в Библиотеку штата Мэн. Сегодня утром моей подруге удалось раскопать несколько документов, относящихся к капитану Джеремии Броуди и к Такер-Коуву. Давайте я принесу вам бумаги. Я оставила их в машине. Ожидая ее возвращения, я почувствовала, что мой пульс уже пустился галопом. Мне удалось узнать только общие сведения о капитане Броуди, а в историческом обществе я видела всего один его портрет. По большому счету мне доподлинно известен лишь факт гибели Броуди во время шторма, когда его корабль сокрушили волны и ветра. «Именно поэтому ты приносишь запах моря». Вернувшаяся Мейв протягивает мне папку: – Моя подруга сделала для вас копии. Я смотрю на первый же документ и вижу страницу, исписанную витиеватым почерком. Это судовое свидетельство, датированное 4 сентября 1862 года. Я тут же узнаю название – «Минотавр». Его корабль. – Эти документы – всего лишь начало, – поясняет Мейв. – Полагаю, моя подруга отыщет и другие, да и я навещу местное историческое общество. Ну а пока, думаю, эти бумаги позволят вам понять, что за мужчина-призрак обитает в доме. 12 К следующему утру лихорадка отступила, я проснулась голодной, но все еще была слаба. Покачиваясь, я поплелась вниз на непослушных ногах, в кухне обнаружила Ганнибала, который как раз доедал последние кусочки своего завтрака. Наверное, Мейв подсыпала корма в миску коту, когда уезжала вчера вечером. Неудивительно, что сегодня меня грубо не подняли с постели требовательным ударом когтями по груди. Я раскочегариваю кофемашину, перемешиваю три яйца с капелькой сливок и опускаю два куска хлеба в тостер. Уминаю все это и после второй чашки кофе снова чувствую себя человеком. Теперь я готова погрузиться в документы, которые оставила мне Мейв. Открыв папку, снова вижу судовое свидетельство «Минотавра». Накануне вечером мне сложно было читать замысловатый почерк, но теперь, при ярком утреннем свете, я расшифровываю поблекшее описание обреченного корабля капитана Броуди. Спущенный на воду 4 сентября 1862 года, «Минотавр» был построен компанией «Госс, Сойер энд Паккард» в Бате, штат Мэн. Трехмачтовый парусник с деревянным корпусом, отнесенный к типу Down Easter[4], «Минотавр» был 250 футов в длину, 44 фута в ширину и весил немногим более двух тонн. Обслуживался экипажем из 35 человек. Находившийся в собственности портлендского синдиката Чарльза Тейера, «Минотавр» был быстроходным торговым судном, однако прочности его хватило и на суровый маршрут вокруг мыса Доброй Надежды по пути от побережья Мэна к Дальнему Востоку. Я перехожу к следующему документу со списком плаваний корабля, с перечислением многочисленных портов, где он побывал, и грузов, которые перевозил. В Шанхай «Минотавр» вез шкуры крупного рогатого скота, сахар, шерсть и еще что-то под названием «масло в ящиках»[5]. На обратном пути в Америку – чай и шелк, слоновую кость и ковры. В свой первый рейс корабль отправился под командованием капитана Джеремии Броуди. На протяжении двенадцати лет он стоял на капитанском мостике, когда парусник заходил в порты Шанхая, Макао, Сан-Франциско, Лондона… Пусть в документах не упоминается, сколько Броуди получал за свою службу, но, судя по громадному особняку, великолепно отделанному деревом, доход капитана наверняка был весьма солидным, хотя деньги доставались ему нелегко. После долгих и трудных месяцев, проведенных в море, как приятно, наверное, в конце концов оказаться дома, спать на кровати, которая не качается, есть бифштексы с пылу с жару и зелень прямо с огорода. Я пролистала страницы судовых документов и обнаружила копию вырезки из «Камден геральд» за январь 1875 года: Трагедия постигла очередное судно из Новой Англии в бурных водах возле мыса Доброй Надежды. Трехмачтовый парусник «Минотавр», который отчалил из бухты Такера полгода назад, ныне считается пропавшим без вести. В последний раз он встал на якорь в Рио-де-Жанейро 8 сентября и отплыл три дня спустя, держа курс на Шанхай. По пути судно должно было обойти наводящий ужас мыс, возле которого сильные ветра и чудовищные волны постоянно угрожают жизни отчаянно смелых покорителей морей. И «Минотавр» наверняка встретил свой жуткий конец именно в этих водах. Часть мешков с почтой, которые были на борту, равно как и разбитые щепы, волнами вынесло к Порт-Элизабет, что на южной оконечности Африки. В числе тридцати шести пропавших – капитан Джеремия Броуди, испытанный командир торговых судов, под чьим началом «Минотавр» пять раз легко проходил этот самый маршрут. Увы, многоопытный капитан и его команда на шхерном корабле[6] погибли в плавании по такому знакомому для них пути, и это очередное напоминание о том, как опасно и неумолимо море. Открыв свой ноутбук, гуглю «мыс Доброй Надежды». Варварски обманчивое название для места, которое португальцы окрестили мысом Штормов. Я изучаю фотографии жутких волн, разбивающихся о каменистый берег. Воображаю рев ветра, стон корабельных балок, ужас при виде того, как с приближением скал матросов одного за другим смывает за борт. Так, значит, здесь погиб мой капитан… Океан забирает даже самых крепких моряков. Я переворачиваю страницу, ожидая найти подробности трагедии. Но вместо этого обнаруживаю очередную копию – письмо на нескольких листках, написанное от руки за год до гибели «Минотавра». В верхнем углу приклеен желтый стикер, на котором то ли Мейв, то ли библиотекарь, отыскавшая это письмо, набросала пояснение: Найдено среди документов из наследия г-жи Эллен Грэм, умершей в 1922 году. Обратите внимание на упоминание «Минотавра». Послание написано женской рукой – каждое слово выведено изящно и аккуратно. Дражайшая Эллен! Посылаю тебе свежие новости вместе с отрезом китайского шелка, который ты так ждала все эти месяцы. Груз прибыл на прошлой неделе на борту «Минотавра» – и это шелк всех видов и оттенков! Ткани выглядели настолько соблазнительно, что мы с мамой никак не могли решить, какие именно предпочесть. Выбор пришлось делать быстро, ведь юные леди нашего городка скоро поднимут шум и начнут хватать все подряд. Мы с мамой приобрели отрезы розового и канареечно-желтого цвета. Для тебя я взяла зеленый, поскольку считаю, что он прекрасно подойдет к твоим рыжим волосам. Нам очень повезло, что удалось купить эти сокровища прямо с корабля. К следующей неделе ткани развезут по магазинам в разные места побережья.