– Юлька… – в какой-то момент выдохнули мне в волосы, стискивая объятия так же сильно, как я. Я захлебывалась в свалившихся на меня цунами эмоций, не могла ни говорить, ни слушать, только сжимать руки все крепче, держать его мертвой хваткой и растворяться в таком родном, таком счастливом, исходящем от него тепле… – Ты помнишь? – не размыкая объятий, лихорадочно спросила я. – Помнишь меня? Помнишь? – Помню, я все тебе объясню… Юля! – Тон Германа резко изменился. – Безымянные тебя сожри, ты почему вышла на улицу в таком виде?! Как оказалась у него на руках, я так и не поняла. Зато прекрасно поняла, что меня сейчас отнесут в дом, а это было совсем не то, чего я хотела. Мне было жизненно необходимо прояснить все здесь, сейчас, немедленно! – Подожди, я не о том! – более или менее придя в себя, возразила я. – Я не о том, помнишь ли ты меня сейчас! А о нашей встрече четырнадцать лет назад… Герман резко остановился и непонимающе на меня посмотрел. Этот взгляд говорил лучше всяких слов. – Давай мы войдем в дом и спокойно все обсудим, – отмерев, спустя короткую паузу произнес он. – Время еще есть. Я не стала уточнять, время до чего – и так было понятно, что до начала операции по возвращению Большого Дома. И все же, как только оказалась в прихожей и была поставлена на ноги, быстро накинула пуховик, сунула ноги в ботинки и потащила Германа обратно на улицу. – Юля, у тебя гости? – раздался мне в спину голос мамы, но я ее проигнорировала. – Юля, я… – Ты рассказывал, что четырнадцать лет назад у тебя погибла семья, – перебила я, остановившись на том самом месте, где был закопан мой «секретик». – В тот же день, точнее ночь, ты встретил заклинателя духов, а перед этим бесцельно шатался по городу и даже, незаметно для себя, оказался в каком-то незнакомом поселке, так? Герман напрягся – тема по-прежнему была для него болезненна, – но все же утвердительно кивнул. – Ты стоял, глядя в окошко незнакомого дома… точнее, тебе казалось, что незнакомого. Я набрала побольше воздуха и, глядя ему в глаза, на одном дыхании выпалила: – Это было мое окошко, Герман. Нас обоих заставили забыть. Еще несколько мгновений его лицо выражало озадаченность, а потом оно стало отстраненным, словно он мысленно перенесся куда-то далеко. Я опять потеряла счет времени и не была уверена, сколько минут мы вот так простояли: я, глядя на него, он – глядя вглубь пространства. В какой-то момент его взгляд стал осмысленным, и мне довелось увидеть в нем отражение тех же чувств, во власти которых только что находилась я сама. Конечно, привыкший сдерживать свои порывы Герман не позволил проявиться им так же бурно, но один только взгляд выдавал его с головой. Голубые глаза расширились, губы чуть приоткрылись, и в целом на лице безымянноборца читалось такое потрясение, что оно передалось и мне, захватив во второй раз. Одним высшим силам известно, что мы оба испытывали в этот момент. Я не знала наверняка, какие именно подробности, кроме нашей прогулки по городу, вспомнил Герман, но прекрасно понимала, что сейчас творилось у него на душе. И теперь друг перед другом стояли уже не те мы, какими стали сейчас, а те, что существовали четырнадцать лет назад: смешная девочка шести лет и шестнадцатилетний парень, подаривший ей воздушный шарик. Шелестя страницами, книга наших некогда пересекшихся жизней возвращалась к началу, к той самой первой встрече, что была стерта из нашей памяти. – Я его убью, – спустя вечность произнес Герман таким тоном, что я испугалась. Впрочем, испуг длился всего мгновение – все же было очевидно, что такая угроза несерьезна. – Ты знаешь, кто запечатал наши воспоминания четырнадцать лет назад? – спросила я и, пересилив себя, добавила: – Думаешь, это тоже был заклинатель? – Откуда тебе известно, что сейчас на наши воспоминания воздействовал Тэйрон? – спросил Герман. – Духи разболтали? – Наши? – зацепилась я за царапнувшее слух слово. – То есть ты все-таки тоже обо мне не помнил? Герман немного помолчал, снова о чем-то задумавшись, а затем выдохнул: – Давай все же войдем в дом и спокойно обо всем поговорим. Время хоть и есть, но его не так много, как хотелось бы. Больше я не возражала, и вскоре мы оказались сидящими в моей комнате, где Герман, несмотря на все пережитые волнения, с интересом осматривался. Я принесла нам мятный чай и конфеты, чтобы подсластить пилюлю – обсуждение событий последнего месяца обещало быть нервным. Монстрики никуда не делись и тихо шушукались под кроватью, а цыпленок, как только я вернулась, тут же оказался рядом и больше не отходил ни на шаг. – Скучали, – понятливо хмыкнул Герман. – Они тебя любят. «А ты?» – хотелось спросить мне, но я промолчала. Было так странно после всего случившегося видеть его в этом доме, сидящим в моей собственной комнате. А ведь еще вчера у меня был один из тех серых дней, когда жизнь казалась унылой и беспросветной! Да как вообще можно было обо всем забыть?! Ну, папочка… – Сначала отвечу на твой главный вопрос, – начал Герман, так и не притронувшись к чаю. – Да, Тэйрон воздействовал на мои воспоминания о тебе. Когда созвали безымянноборцев, мне пришлось пробыть вдали от Большого Дома целых пять дней, притом новости до меня дошли далеко не сразу. Сначала прошел слух, что гостиница теперь принадлежит простому смертному человеку, но я не поверил. Однако когда безымянные были уничтожены, в последнюю ночь перед тем, как я должен был вернуться, ко мне пришел Тэйрон. Он подтвердил слухи, а потом… словом, когда я понял, что происходит, было уже поздно. Все, что касалось наших взаимоотношений, оказалось вычеркнуто из моей памяти. Я помнил, что в Большом Доме работала горничная по имени Юля, но не более. Честно говоря, настолько паршиво мне не было с тех пор, как я разом лишился всех близких… И в этом я его хорошо понимала. Но, сдерживая желание поторопить его с дальнейшим рассказом, терпеливо ждала продолжения. – Не думал, что когда-нибудь это скажу. – Герман усмехнулся. – Но теперь я обязан духу желания. Мои брови непроизвольно поползли вверх, и тут уже смолчать я не сумела: – В каком смысле? – Кирилл организовал штаб-квартиру в доме, который купил еще несколько лет назад. Там собираются почти все наши работники, а примерно через неделю после потери ключа пришел и Най. Он заявил, что нынешняя ситуация в любимой гостинице его совершенно не устраивает. Игорь ввел налог на перемещение между мирами, и теперь все духи, желающие переместиться, обязаны его платить. Разумеется, недовольных оказалась масса, и Най взялся организовать примерно то же движение, что и мы, только объединившись с духами. Так вот, возвращаясь к предыдущей теме, – именно благодаря ему я смог вспомнить тебя. Не вдаваясь в подробности, скажу, что после нашего недолгого разговора он сумел пробудить во мне чувства, которые я испытывал к некой девушке. А затем уже пришло осознание, что этой девушкой была ты. Повисла недолгая пауза, а затем я, осмыслив услышанное, спросила: – Но если ты вспомнил меня уже через неделю, то почему не пришел раньше? – Первым делом я пошел к Тэйрону, – посмотрев на меня, ответил Герман. – Это был тяжелый разговор… не обошлось без «обмена» магией. В конце концов он признал, что повлиял и на твое сознание… после чего «обмен» магией произошел во второй раз. Откровенно говоря, причин, по которым он действовал, я так и не узнал. Но теперь, когда выяснилось, что он имел отношение и к потере наших воспоминаний четырнадцатилетней давности, я этого так не оставлю. Последнее утверждение прозвучало убедительно. Конечно, я не сомневалась, что до убийства дело не дойдет, но вот до еще одного, особо мощного «обмена» магией – вполне себе. Взгляд Германа стал более пристальным и цепким: – Твое сознание и так подверглось сильнейшей нагрузке. Фактически мне запечатали только чувства, а тебе воспоминания заменили полностью. Тэйрон сказал, что должно пройти время, прежде чем можно будет снять наложенную печать с минимальным вредом для тебя. – И ты поверил? – Поверил, потому что это действительно так. Я приходил к тебе почти каждый вечер, наблюдал и дожидался подходящего момента. Был почти уверен, что, как только ты меня увидишь, сразу вспомнишь, но ошибся. Сегодня днем этого не произошло. Мысленно вернувшись на несколько часов назад, я словно заново пережила чувства, испытанные в тот момент, когда он протягивал мне упавшую перчатку. Я была близка к тому, чтобы вспомнить. Действительно очень близка, но толчком для воспоминаний все же послужило другое. – Смотреть на тебя и видеть, что ты меня не узнаешь, это… – Герман замолчал, словно был не в состоянии подобрать подходящие слова. – Я подумал, что еще рано, и решил повторить попытку позднее, но, когда ты вошла в усадьбу, у меня появилась новая надежда. Как раз в тот момент ко мне подошел он, – Герман потрепал по голове прильнувшего к нему цыпленка, – и принес папку с рисунками, которыми ты успела осчастливить почти всех обитателей Большого Дома. С моего согласия он подбросил их в усадьбу, где ты их и нашла. К счастью, это сработало. К счастью – это слабо сказано. Впрочем, эпитетов, чтобы описать всю степень моего облегчения и радости, в самом деле не существовало. Мы еще немного посидели, все-таки выпив мятный чай и уничтожив добрую половину конфет, а потом Герман сказал, что пора ехать. Я пока не очень представляла, как мое появление воспримут в штаб-квартире, и надеялась, что большинство мне все же обрадуются. Было очевидно, что о моих родственных связях с заклинателем Герман не знает, а значит, тем более не знают другие. Но афишировать это мне пока не хотелось, как и говорить с отцом. Может, после, когда все закончится, я и соберусь с силами для того, чтобы все ему высказать, но не сейчас. – А ты тоже умеешь открывать «порталы»? – поинтересовалась я, когда мы выходили из дома. – Вообще-то у меня есть водительские права, – усмехнулся Герман. – И машина. Прежде чем я успела ответить, на крыльцо вышла мама, поинтересовавшаяся, куда я собралась на ночь глядя и когда меня ждать. Больше не став ее игнорировать, я соврала, что друзья позвали меня на вечеринку в город, и Герман эту ложь подтвердил. Машинка Германа была далеко не новой, но довольно резвой, и дорога до города пролетела быстро. На заднем сиденье пристроился цыпленок, а чуды, к сожалению, с нами не поехали – на то они и подкроватные, чтобы обитать рядом с кроватью. По пути Герман мне рассказал подробный план нынешних ночных действий, и на словах все звучало очень многообещающе. Я даже почти перестала волноваться по поводу того, удастся ли Кириллу вернуть Большой Дом. Все же на нашей стороне были сильные, одаренные личности и орава духов, а кто поддерживал Игоря? Еще удивительно, как Кириллу не удалось вернуть ключ раньше. – Слушай, – протянула я, когда мы подъезжали к городу. – А что с Джеей и Джией? Помнится, по крайней мере, одна из них была преисполнена решимости уничтожить Игоря. – Ключом завладели как раз в их дежурство, – глядя на дорогу, произнес Герман. – Они были слишком заняты спором друг с другом, это и сыграло против них. Но теперь они не намерены повторять прежних ошибок и, чтобы восстановить репутацию, заключили временное перемирие. Был еще один момент, о котором я вспомнила буквально несколько минут назад, и он сильно меня взволновал. – А я… я как-то виновата в том, что Дима сумел проникнуть в гостиницу? Остановившись на красном светофоре, Герман перевел на меня внимательный взгляд. Он явно хотел спросить, откуда у меня взялось такое предположение, но, видимо, решил отложить это на потом и ответил: – Нет. Он подбросил тебе несколько необходимых для его магии вещиц, но твоей вины в этом нет. То же самое мне уже говорил заклинатель, но легче от этого не стало. Я все равно чувствовала себя виноватой и хотела об этом сказать, но Герман не позволил. – Псионик пытался воздействовать и на Аню. И на Машу. Так что ты не одинока. Я растерялась. То есть как? – На Машу – еще в то время, когда она работала в гостинице. Собственно, это стало одной из причин, по которой она уволилась. А у Ани были проблемы в учебе, из-за постоянных стрессов психика немного ослабла, и он пытался этим воспользоваться. Как оказалось, Дмитрий Шарин преподавал на кафедре психологии и проводил занятия у Ани, чем с успехом пользовался. У меня просто не было слов. Кошмар какой-то! И когда только все успевал?! Похоже, бояться следовало не столько Игоря, сколько этого пронырливого псионика. И когда я высказала это вслух, Герман со мной согласился. Более того, сообщил, что, вероятно, Дима как раз и рассчитывал со временем перехватить ключ у Игоря и стать полноправным владельцем Большого Дома. Район, куда мы вскоре приехали, находился в другом конце города, далеко от места, где располагалась усадьба. Здесь находился небольшой частный сектор, в один из домов которого мы и вошли. С виду он производил впечатление совершенно унылого, ничем не примечательного одноэтажного строения, но внутри оказался просторным, новым, да к тому же трехэтажным. Едва я переступила порог, стало понятно, что это обитель привыкшего к комфорту Кирилла. Прихожая блистала чистотой и порядком, на стенах висели стильные триптихи, под ногами расстилался светлый ковер с гостеприимной надписью «Добро пожаловать!». И все в светлых, приятных глазу тонах, создающих уют, подобный тому, какой существовал в Большом Доме. Как только мы вошли, нам навстречу вылетело несколько незнакомых мне духов, похожих на маленьких птиц. Они заливисто защебетали и словно бы указали крыльями на дверь, ведущую в соседнюю комнату. Из-за стены доносился гул множества голосов, а напольная вешалка была забита одеждой – сразу стало понятно, что в доме полно народа.