– Торовецнлос! – зааплодировав, подхватили зрители. – Торовецнлосские танцы! – теперь уже разом объявили близнецы. Следом они чуть ли не скороговоркой протараторили условия очередного испытания, которое заключалось в демонстрации танцевальных умений. Парам предстояло импровизировать, показывая при этом ловкость, грациозность и главное – единство и страсть. Услышав последнее требование, я подавилась воздухом. Незаметно покосилась на Германа, опасаясь, что уж сейчас он точно психанет и пошлет всех куда подальше, но безымянноборец, как ни странно, остался бесстрастным. Только плечами раздраженно передернул. Тем не менее я не обольщалась. Через костер он старался перепрыгнуть, так как от этого зависела ни много ни мало – его жизнь. А вот танцы, как и победа, ему не сдались и даром. Зазвучавшая музыка была очень необычной. Будучи меломаном, я различила в ней оттенки множества направлений и даже культур. Не слишком быстрая, с четким ритмом, но с плавными перезвонами колокольчиков, она заворожила с первых нот. У нас почти не было времени на передышку, а вдобавок не обошлось без сложностей. Затихшее ненадолго пламя вспыхнуло вновь отдельными костерками, окружившими каждую пару. Вот теперь огонь точно был повсюду… Я полагала, что Герман станет бездействовать, позволив нам спокойно проиграть, поэтому решила взять дело в свои руки. Танцевала я не то чтобы отлично, но, по моим представлениям, вполне сносно. И все же с победой почти попрощалась – потрясающих танцевальных умений от Германа не ожидала, хотя и намеревалась приложить для нее максимум стараний. Мельком глянув на уже танцующих духов, я не без удивления отметила, что их парные танцы отличаются от привычных людям. Парни и девушки танцевали на расстоянии, не касаясь друг друга, но при этом сохраняя непрерывный зрительный контакт. Удивительно, но воздух между ними буквально искрил, отражая выполнение того условия соревнования, которое нам с Германом было недоступно. Запрещая себе думать о том, что, танцуя в одиночестве, буду выглядеть глупо, я двинулась в такт звучащей музыке. Стоило пошевелиться, сделать осознанное танцевальное движение, как меня словно подхватила мощная энергетическая река – невидимая, но ощутимая настолько, что захватила целиком. Даже всполохи пламени вдруг перестали казаться чем-то мешающим, а вписались в окружающую меня гармонию – необычную, причудливую, но по-настоящему прекрасную. Запомнив несколько украдкой подсмотренных движений, я попыталась их повторить и, что удивительно, у меня получилось. Как будто то самое невидимое, что наполняло окружающий мир, подталкивало к нужным действиям, придавало сил и вдохновения. Но не прошло и минуты, как я ощутила себя неуклюжей неумехой. А все потому, что внезапно затанцевавший Герман… танцевал просто потрясающе! Не ожидавшая такого поворота, я сбилась с ритма и замерла, смотря на него и не веря своим глазам. Наверное, это нельзя назвать танцем в привычном понимании слова, но все же то был именно он – такой же необычный, как весь сегодняшний праздник. Безымянноборец двигался на грани. Голова и торс оставались неподвижными, в то время как ноги совершали короткие, плавные шаги, а руки складывались в выразительные жесты. Он так органично вписывался в этот мир, так точно повторял танец духов, что, не знай я, кто передо мной, тоже приняла бы его за духа. Зато взгляд… Бог мой, что это был за взгляд! Внешне казалось, он выражает необходимую сдерживаемую страсть, но я чувствовала, что на самом деле меня хотят придушить. И вскоре поняла почему: вместо того чтобы танцевать, я по-прежнему стояла столбом, по-идиотски приоткрыв рот, и беззастенчиво рассматривала своего партнера! Тряхнув головой, я отмерла и вновь стала танцевать, только теперь уже вместе с ним. Мы находились друг от друга на расстоянии вытянутой руки, а воздух между нами стремительно изменялся, становясь похожим на тот, что существовал между другими парами. Между мной и угрюмым безымянноборцем, с ума сойти! Даже не верилось, что это действительно он! Либо Герман был блестящим актером, либо на эти минуты угрюмость действительно его покинула. Даже желания меня придушить у него явно поубавилось, что изрядно меня порадовало – иметь недруга в лице того, кто одной пяткой укладывает страшные желеобразные штуковины, мне совершенно не хотелось. В какой-то момент раздался звучный хлопок, огонь обратился маленькими фейерверками, и пары стали сходиться, берясь за руки. Я отреагировала вовремя, но и Герман не отстал, приблизившись ко мне в мгновение ока. Его лицо второй раз за вечер находилось совсем близко от моего – близко настолько, что я видела, как в дымчатых глазах отражаются отблески фейерверков… Но теперь я внезапно осознала, что все это время не ощущала сжимающей запястье ленты. В соревнованиях она оставалась абсолютно незаметной, не мешала проходить испытания и не сковывала движений. Когда отзвучал последний перелив колокольчиков, задали финальный бой барабаны. И под этот бой девушки одна за другой падали на руку своих партнеров, прогибались в пояснице и замирали, касаясь кончиками туфель земли. Последовав их примеру, я на один миг зажмурилась, а уже в следующий все так же близко видела над собой лицо Германа и в воцарившейся тишине слышала его дыхание. Его твердая ладонь служила моей единственной опорой – как недавно, в момент полета над костром, – и время словно останавливалось, замедлялось, превращая весь мир в фон, написанный небрежными, размытыми мазками… После окончания этого этапа вынужденных соревнований чувства я испытывала смешанные. Эмоций было очень много – разных, ярких, по-настоящему живых, и самое удивительное заключалось в том, что вызывал их не только сам конкурс, не только то, где и в каком окружении он проходил, но еще и нелюдимый безымянноборец, за каких-то жалких полчаса открывшийся мне с другой стороны. Сейчас я понимала, что он не всегда был мрачным и закрытым. Могла бы поклясться – в его жизни произошло нечто плохое, сделавшее его таким. Или же просто груз обязательств накладывал свой отпечаток… Следующая пара испытаний заняла меньше времени и была куда менее романтичной. Нам всем пришлось быстро отгадывать загадки, из которых я не отгадала ни одной, поскольку они были связаны с потусторонними мирами, а вот после них я блеснула. Последнее задание оказалось забавным: на ходу сочинить сказку. Не обделенная фантазией, я хорошо с ним справилась, чем была очень горда и даже поверила в то, что мы с Германом можем победить. Но когда пришло время подводить итоги, оказалось, что одна пара духов нас все-таки обогнала. Чертовски несправедливо! Из-за недолгого расстройства я даже не обратила внимания на врученный победителям приз, зато услышала о «наказании», предусмотренном всем проигравшим. Хитро переглянувшись, близнецы сообщили, что потерпевшим поражение предстоит ходить «связанными» до конца ночи. Нет, ну вот что за духи такие? Вообще-то проигравшим положен поощрительный приз! Хотя… для некоторых влюбленных это как раз и было самым настоящим призом. А вот для меня – нет. И уж точно это не являлось призом для Германа, который, несмотря на внешнее спокойствие, явно горел желанием разнести все вокруг! Я сидела на бортике фонтана и попивала купленный поблизости отвар. Вкус у него был специфический: не то облепиховый, не то яблочный с уймой специй, но, во всяком случае, приятный. Герман восседал рядом. Отвар не пил. Молчал. Собственно, я не продолжала исследовать ярмарку именно по той причине, что он наотрез отказался куда бы то ни было идти. Когда я поинтересовалась почему, ответил, что на этом месте у него назначена встреча. Такому упрямству оставалось только позавидовать – судя по тому, сколько прошло времени, опаздывающий неизвестный приходить уже вообще не собирался. После пройденных вместе испытаний между нами появилось некоторое напряжение, и, как ни старалась, относиться к Герману по-прежнему я не могла. Еще в тот момент, когда мы перепрыгивали костер, во мне словно что-то щелкнуло, и я… нет, не влюбилась, конечно, но что-то отдаленно похожее определенно испытала. Поэтому больше не воспринимала его исключительно как угрюмого, недружелюбно настроенного ко всему миру типа. Во мне боролись два равноценных желания: немедленно избавиться от ленты, чтобы с ним разойтись, и, напротив, оставаться в таком положении как можно дольше, дабы хоть немного его растормошить. Но, невзирая на последнее желание, я не знала, как завести разговор – язык будто прирос к нёбу. Редкий случай, учитывая, что человек я в общем и целом коммуникабельный… Неладное началось с резко замигавших фонарей. Огоньки, что парили в воздухе, вдруг стали дергаться, мельтешить, как вспугнутые светлячки, а заметившие это безобразие гости ярмарки тут же замерли, недоуменно на них смотря. Пока я вместе со всеми удивленно озиралась по сторонам, не понимая, что происходит, Герман уже подскочил с места. Притом подскочил, забыв, что мы с ним связаны, из-за чего я чуть не рухнула на землю. – Эй! – выкрикнула возмущенно, в то время как он чертыхнулся. Больше ничего сказать не успела, так как на нижней площадке раздался высокий женский вопль, который через миг потонул в громоподобном шуме. Особо не церемонясь, Герман рванул к лестнице, таща меня за собой, и вскоре я могла видеть причину начавшейся суматохи. На ярмарку пробрались безымянные. Полчища безымянных, которые стремительно заполоняли нижнюю площадь, проникая на нее через красный коридор! У меня успело вырваться неподобающее девушке слово, прежде чем Герман побежал вниз. А побежал он – пришлось бежать и мне, и вот здесь уже непроизвольно вырвалось не одно, а целый поток непотребных слов! Ну за что? Не хочу! Не пойду! – Я против! – выкрикнула последнюю из своих суматошных мыслей. – Близнецы минут пять назад спустились туда! – тоже перекрикивая шум, сообщил безымянноборец. – Это их магия, только они могут нас развязать! Теперь в сознании пронеслась вереница связных мыслей, из которых выходило следующее: мне хана. Нам всем хана! Потому что отыскать двух духов в таком дурдоме просто нереально – это раз. А даже если мы каким-то чудом это сумеем, с таким количеством безымянных Герман в одиночку не справится – это два. Главный выход в привычный мир отрезан, а о том, где находятся запасные и существуют ли они вообще, я не имею ни малейшего представления – это, в конце концов, три! – Нас сожрут, – обреченно констатировала я, сломя голову несясь за Германом. Чего никак не ожидала, так это что он вдруг обернется, прямо на бегу посмотрит мне в глаза и серьезно возразит: – Не сожрут. Наверное, я чокнутая. Потому что взяла – и вот так просто ему поверила. Должно быть, не зря всех творческих людей считают странными и не от мира сего. А как иначе объяснить отсутствие моего дальнейшего сопротивления и беспрекословное следование за безымянноборцем? Чтобы бежать было удобнее, он взял меня за руку, в другой руке я держала сумки, и уклоняться от несущихся нам навстречу духов оказалось невероятно сложно. Некоторые из них летели, но большинство все же передвигалось на ногах и, следуя здравому смыслу, сливалось с общим потоком, движущимся на верхние площади. Сложилось впечатление, что в обратном направлении бежали только мы. У меня уже возникло предположение, что близнецы тоже вернулись наверх, и я даже собралась его озвучить, как вдруг заметила их, взбирающихся на высокое дерево. Близнецы перепрыгивали с ветки на ветку, как ловкие птицы и пробирались все выше. – Вон они! – крикнула я Герману, указав на них. И тот, мгновенно среагировав, устремился в нужном направлении. Как выяснилось спустя пару минут, близнецы были духами эгоистичными, наглыми и вообще чхать хотели на чужие проблемы с высокой колокольни… точнее, дерева. Услышав зов, они мельком покосились в нашу сторону и демонстративно отвернулись, показывая, что на помощь мы можем не рассчитывать. Форменный беспредел, противопоставить которому нам оказалось нечего! Видимо посчитав, что, пока он будет гоняться за нахальными близнецами, безымянные успеют нанести этому месту и другим духам существенный урон, Герман резко остановился, после чего в который раз сменил направление, взяв курс прямо на центр площади. Моего мнения, естественно, он не спрашивал. Но даже если бы вдруг спросил – я бы, как ни странно, возражать не стала. Просто вдруг пришло понимание, что кроме Германа противостоять безымянным некому, к тому же противные желешки пожирают в первую очередь духов. Только представив, как кто-нибудь из этих необычайных существ будет съеден, я ужаснулась. Духи, конечно, бывают наглыми и проказливыми, но встречаются и милые – такие, как мадам Стью! Необычная рыбка, в которую влюблен дух-хранитель Большого Дома, так отчетливо предстала перед глазами, что остатки моего былого страха окончательно исчезли. Я ведь видела безымянных, а значит, могла оказать Герману существенную помощь! Конечно, вряд ли нам удастся справиться со всеми, но, по крайней мере, задержать получится точно! Вблизи все оказалось не так плохо, как виделось издалека. Безымянных было действительно много, но все же не настолько, как показалось мне изначально. Переливающееся желе бесшумно двигалось меж опустевших торговых рядов, заглядывало в шатры, останавливалось, будто принюхиваясь, и вновь прокладывало дорогу вперед. – Где амулет? – Герман недовольно сверкнул глазами в район моего декольте. – Не подходил под платье, – признала я, чувствуя себя круглой дурой. Медальон действительно никак не вписывался в мой сегодняшний образ, но ведь я даже предположить не могла, что этим вечером он мне понадобится! Парящие в воздухе огни продолжали мигать, словно недовольные вторжением незваных гостей, с верхних площадей доносился гомон взбудораженных, перепуганных духов, а я мимоходом размышляла над тем, насколько же сильные эти безымянные, раз все их так боятся! А еще не могла не задаться вопросом, как они вообще на эту ярмарку попали. Ведь духи всегда предпринимают необходимые меры предосторожности, дабы себя обезопасить и предотвратить подобные случаи! Пока в моей голове продолжали роиться связные и не очень мысли, Герман успел уложить троих безымянных. Причем сделал это одной рукой и с легкостью, ранее ему не свойственной. Нет, конечно, он всегда демонстрировал чудеса ловкости, но сейчас это было что-то запредельное! Я буквально уронила челюсть, когда за той тройкой последовал добрый десяток уделанных одной левой безымянных! – Возьми и кидай прямо в них, – перекусив зубами висящий на руке шнурок, Герман снял с него какой-то мешочек и протянул мне. Внутри оказались небольшие и гладкие зеленые шарики, напоминающие горох. От них исходил просто термоядерный запах мяты, отчего все вопросы тут же отпали. Кое-как извлекая шарики из мешочка, я целилась и швыряла их в подступающих к нам безымянных, в то время как безымянноборец продолжал с поразительной легкостью укладывать их одного за другим. – Хотя бы раз попасть можешь? – недовольно укорил он меня спустя некоторое время. – У тебя же правая рука свободна! – Вообще-то я левша, – буркнула ему в ответ, после чего неожиданно сработал редкий закон справедливости: очередной шарик наконец достиг цели! Бамс! – и грузное желе распалось на колышущиеся куски, а вместе с ним повторили ту же судьбу еще несколько его собратьев. Вот так шарики, вот так бомбочки! Вот это я понимаю! Во мне пробудился опытный снайпер, и дальше дело пошло оптимистичней. Опытный – потому что я всегда обыгрывала соперников по игре в дротики и с меткостью проблем никогда не испытывала. Приноровившись бросать шарики правой рукой, я одновременно старалась успевать за передвигающимся Германом и по возможности ему не мешать. Каким-то непостижимым образом мы вдруг стали действовать как слаженная команда, и в дополнение к снайперу во мне пробудился задремавший было азарт. Все происходящее внезапно стало восприниматься лихим приключением, опасной, но захватывающей игрой, из которой мы двое теперь уж точно были обязаны выйти победителями. Попутно я не забывала отслеживать перемещения безымянных и сообщала о них Герману. Совсем скоро, к своей гордости и радости, убедилась, что мои указания ему в самом деле помогают, и безымянноборец справляется еще лучше, чем прежде. И все же связывающая наши руки лента мешала – без нее справляться с нагрянувшими желейками однозначно стало бы проще. Только я в который раз об этом подумала, как откуда-то сверху донеслось негромкое: