Настроение было прескверное. Я злилась и на него, и на себя – причем на себя больше. А еще утвердилась в намерении найти способ оградить свои сны от постороннего вмешательства. Если нужно обратиться к Кириллу – значит, обращусь. Маг же он, в конце концов! На завтрак я притопала в том же откровенно погано-решительном настроении. Вилли, еще не видевший меня такой, опасливо приподнял колпак и, отлетев на значительное расстояние, принялся рьяно шинковать петрушку, а жующая бутерброд Аленка с ходу поинтересовалась: – Что, опять? Плюхнувшись напротив, я угрюмо кивнула. Мельком на меня покосившись, Аня немножко отодвинулась и снова углубилась в чтение, беззвучно что-то бормоча. – Вот что, – сказала Алена, когда Вилли осторожно опустил перед нами яичницу. – Кирилл сейчас уехал, вроде как на пару дней, но, может, и дольше. У него проблемы какие-то, так что в ближайшее время он вряд ли найдет минутку с тобой поговорить. Мое и без того обитающее под плинтусом настроение моментально скатилось куда-то в подземелье. – Но! – продолжила Аленка, в голосе которой зазвучал энтузиазм. – У нас тут на следующей неделе ежегодная ярмарка духов намечается. Там традиционно всякие штуки полезные по дешевке продают. Можем съездить, глядишь, и тебе амулет какой подходящий подыщем. Я встрепенулась: – Серьезно? Это было бы очень кстати. – Серьезно, – тряхнув кудряшками, подтвердила Алена. – Не дрейфь! Настроение частично выползло из темных недр и остановилось где-то на уровне цокольного этажа. Вообще-то я никогда не умела долго предаваться унынию, от любых невзгод отходила довольно быстро, и этот раз исключением не стал. Довольная тем, что на горизонте замаячило решение проблемы, да еще и приправленное поездкой на настоящую ярмарку духов, к работе я приступала с оптимизмом. Дополнительным плюсом стало еще и то, что госпожа Санли сегодня пребывала в удивительно благостном расположении духа – настолько, насколько это было возможно в принципе. В связи с тем, что вчера я прибиралась у Котика и драила добрую треть гостиницы, сегодня работы было гораздо меньше. А после обеда и вовсе выяснилось: поскольку я успела быстро управиться, оставшуюся часть дня могу быть свободна. Да я даже ушам своим не поверила! – Наша управляющая, может, и ведьма, но не монстр, – усмехнулась Аленка, которой предстояло работать до вечера. И, задумавшись, тихонько добавила: – Ну… почти. Велик был соблазн покинуть Большой Дом и пойти прогуляться в город, но я от него удержалась, решив провести свободное время с пользой. Завтра суббота – не только мой законный выходной, но еще и день, на который назначено самое важное собеседование в моей жизни. Я намеревалась подготовиться к нему на все сто! Прежде чем выйти в сад, я привычным маршрутом дошла до подсобки и, погруженная в свои мысли, распахнула дверь. Все так же задумчиво пристроила к стене швабру, опустила на пол ведро и уже собралась уходить, когда снова ощутила его – взгляд. Тот же, что был обращен ко мне вчера. Я могла бы списать такое неприятное чувство на свое чересчур богатое воображение, если бы только не находилась в Большом Доме – месте, где обитали духи всех мастей! Тут же вспомнив о Котике, который оказался совсем не таким страшным, каким представлялся вначале, я как можно увереннее спросила: – Кто здесь? Направленный на меня взгляд стал еще тяжелее. Даже показалось, что темнота в дальнем углу комнатки зашевелилась. А вместе с ней уже в который раз за последнее время зашевелились волосы на моей голове! И не по себе стало. Очень-очень. Тем не менее уходить я не спешила. Вместо такого вполне логичного действия, которое поддерживало чувство самосохранения, почему-то продолжала стоять на месте и пристально всматриваться в темноту. Мне могло и казаться, но в какой-то момент я поймала себя на том, что различаю высокий тонкий силуэт, забившийся в дальний угол. А еще через некоторое время мне пришлось узнать одну простую истину: если долгое время всматриваться в темноту, она может с тобой заговорить! – Ты что, видишь меня? – прошелестел незнакомый голос. И вот тут я была как никогда близка к поспешному бегству! Но все-таки не сбежала. Потому что пора уже привыкнуть и к духам, и ко всякого рода странностям. И вообще, вдруг окажется, что этот жмущийся в уголке дух тоже очень колоритный и идеально подойдет для моей серии забавных персонажей? «Чокнутая», – припечатал меня здравый смысл, которому очень хотелось как можно скорее покинуть подсобку. «Творческая», – мысленно поправила я. И ответила на озвученный ранее вопрос: – Не очень отчетливо, если честно. Но да, кажется, вижу. – Ты не можешь меня видеть, – шелестящий женский голосок прозвучал изумленно и несчастно. – Мое присутствие можно только чувствовать! Или посочувствовать, поскольку теперь я видела этого духа во всех подробностях. Передо мной стояла высокая худощавая девушка с бледной кожей, очень длинными светлыми волосами и одетая в белую бесформенную сорочку. – Ну уж прости, я почему-то вижу, – ответила я и, посчитав, что дух, с которым приходится иметь дело, довольно безобидный, представилась: – Юля. Бесцветные, светящиеся в темноте глаза отразили полнейшее неверие. Нет, ну можно подумать, это она здесь духа увидела! – У тебя есть имя? – спросила я, почему-то не в силах прекратить этот странный разговор. Девушка вздрогнула, помялась, переступая с одной босой ноги на другую, и наконец ответила: – Меня называют Наблюдательницей. – Почему? – снова задала вопрос я, хотя об ответе уже догадывалась. – Потому что я наблюдаю, – вздохнула она, не отрывая от меня светящихся глаз. – Из темноты, где всегда живу. Прихожу в дома, где не горит свет, пробираюсь в комнаты, прячусь в ванных и на чердаках, наблюдаю… за людьми наблюдаю. Меня никогда не замечают. Только чувствуют иногда – чаще всего дети. Но если чувствуют – всегда пугаются и убегают. Ее голос звучал очень тихо, похоже на легкий бумажный шелест: – А ты не хочешь убежать? Если сперва мне действительно этого хотелось, то теперь такое желание исчезло. Уж очень замученной и несчастной Наблюдательница выглядела. Похоже, она и сама была ужасно перепугана! – Одиноко тебе, наверное, – искренне посочувствовала я. – Если ты существуешь только в темноте, получается, никогда не видела ни солнца, ни света, ни ясных дней? Дух обреченно кивнул, и я преисполнилась к нему еще большей жалостью. Правда же бедняга… – А если я включу свет, ты исчезнешь? Снова кивок и дополнение: – Но если пожелаю, появлюсь здесь снова. В коридоре послышались шаги, от которых вздрогнула и я, и Наблюдательница, а затем дверь открылась и в нее вошла Аня. Заметив меня, она улыбнулась, достала с полки какое-то моющее средство и попутно спросила: – Мне показалось или ты с кем-то разговаривала? Я перевела удивленный взгляд на Наблюдательницу, а та лишь развела руками, как бы подтверждая: «Я же говорила». Уже немного позже, когда я, прихватив скетчбук, карандаши и кружку мятного чая, направлялась в сад, у меня назрел крайне занимательный вопрос. Если Наблюдательницу в самом деле никто не видит – даже Аня, бывшая ведьмой, и Алена, являвшаяся медиумом, – то с какой такой стати ее вижу я? И вообще, стоило давно задать себе вопрос, озвученный Германом: а как, собственно, я в принципе вижу всех этих духов? Помнится, Кирилл говорил что-то о Великом, который услышал мою просьбу о работе, и направил в Большой Дом. Так, может, меня помимо исполнения желания еще и необходимым бонусом наградили? Пока я возилась, болтая со всякими там обитающими в темноте духами, и забирала у Вилли свой чай, на улице пошел дождь. Стоило мне переступить порог черного хода, как в лицо дохнул запах свежести и влажной земли. Но меня это не остановило и, быстренько добежав до стоящей неподалеку деревянной беседки, я расположилась в ней. Отсюда, с заднего двора, Большой Дом выглядел почти так же, как со стороны городской улицы. С тем лишь исключением, что казался совершенно новым. Если включить фантазию, можно даже представить, что таким он и был более века назад – когда его только построили. Точнее, не он сам, а возведенное людьми здание, параллельно с которым он существовал. Воспроизводя на бумаге отпечатавшийся в памяти портрет Котика, я впервые по-настоящему размышляла над тем, в каком месте оказалась. Ведь наверняка не только у Большого Дома, но и у этого дореволюционного строения была своя история. Интересно, что здесь раньше находилось? В моем понимании, это здание больше всего походило на усадьбу. Закончив портрет Котика, я перешла к Наблюдательнице. Стилизовать ее не составило никакого труда, а вот с выражением лица пришлось повозиться. Мне хотелось передать одновременно испуг, грусть и чувство одиночества, но каждый раз получалось что-то не то. Когда я испортила три листка, то, как это обычно бывало, решила переключиться на что-то другое. За прошедшие дни я успела сделать наброски очень многих и теперь превращала их в настоящие иллюстрации. Время близилось к вечеру, и дождь постепенно прекращался. Кружка чая давно опустела, стало немного прохладно. И все же находиться в саду было очень приятно. Пожалуй, здешняя атмосфера могла смело соперничать с той, что присутствовала в моем сегодняшнем сне. А запахи! Боже, как же головокружительно пахли влажные от дождя цветы! Как-то незаметно для самой себя я завершила почти все иллюстрации, которые планировала. Осталась всего пара персонажей, но их я надеялась закончить перед сном. Наверное, стоило на этом остановиться, но внезапно во мне проснулось какое-то странное желание изобразить еще парочку духов. Я успела подумать, что, должно быть, совсем спятила, прежде чем принялась старательно выводить на бумаге… безымянных. До сих пор, как только я вспоминала это подвижное желе, меня охватывала дрожь. Как-то мне доводилось слышать о такой методике в психологии: если что-то тебя пугает, нужно представить это «что-то» в забавном виде. Вот я и превращала жутких духов в пусть и сердитых, но вполне милых чудиков. Я даже весело фыркнула, когда вышедший из-под моих пальцев безымянный оказался и вправду смешным. Он топал желейной ножкой, хмурил брови и походил этим на непослушного, капризничающего ребенка. Внезапно к ритмичному стуку капель добавился звук шагов. Обернувшись, я увидела направляющуюся ко мне Алену, которая несла поднос. При ее приближении оказалось, что на нем пыхтел чайничек с горячим чаем, а рядом умостилась вазочка со свежим, только испеченным Вилли печеньем. – Ты как Анька, честное слово! – укорила напарница, поставив на стол эту аппетитную красоту. – Что та с учебниками спит, что ты со своими блокнотами! О! – без перехода восторженно кивнула она на иллюстрацию. – Это кто, Котик?! Если вкратце рассказать о том, что происходило в следующие минут пять – так меня еще не хвалили! Как выяснилось, сама Алена рисовала как курица лапой (это с ее же слов), поэтому буквально преклонялась перед художественными талантами других. От ее похвал я покраснела как… как Котик, когда я передавала ему журнал! – А это что, подкроватные? – зашлась она хохотом, когда увидела их ростовые портреты. – Ой, не могу… Юль, это же потрясающе! Честное слово, потрясающе! Как-то мимоходом я поделилась своими планами на завтра, а именно – что собираюсь попытать счастье на профессиональном художественном поприще. По этому поводу Алена заверила, что, если я умудрюсь провалить собеседование, она не пустит меня на порог, а тех болванов, которые лишены всяческого иллюстраторского чутья, самолично прикопает. – О, а это кто? – заинтересовалась она моими последними иллюстрациями, когда я уже собралась закрывать блокнот. После такого вопроса я даже капельку расстроилась, потому что мне казалось, что безымянные вышли удачно. А раз она их не узнала, значит, моя стилизация получилась не такая уж и хорошая. – Не узнаешь? – Я вздохнула. – Ну и ладно, попозже тогда над ними еще поработаю. Аленка всматривалась в страницы скетчбука с пристальностью опытного следопыта, но в итоге сдалась и умоляюще на меня посмотрела. – Да безымянные это, – сжалилась я. – Вот уж нашла кого рисовать, – фыркнула Алена. – Хотя фантазия у тебя и впрямь буйная. Я бы ни за что не додумалась их в форме желешек представить! Мне они как-то всегда в виде теней представлялись или привидений… – В каком смысле представлялись? – не поняла я. – Их что, каждый по-своему видит? Настал черед удивляться Алене. На меня смотрели точно как на иллюстрации, если не пристальнее. – Так, – выдохнула она, положив руки мне на плечи. – Только не говори, что ты их видишь… Внутри меня зашевелилось предчувствие – хорошее или не очень, я пока не понимала, но в том, что оно очень важное, не сомневалась ни капли. Хотелось того или нет, а пришлось осторожненько сообщить и без того явно ошарашенной Алене, что да, я вижу безымянных, а еще и обитающую в подсобке Наблюдательницу. – Это плохо, да? – взволнованно осведомилась я. – Теперь этим желешкам будет проще меня сожрать?