Я поздоровалась с ним, мысленно упрекнув своих подчиненных. Пропускать репортеров за закрытую пуленепробиваемую перегородку вестибюля без моего разрешения не разрешалось. Но мои коллеги, в особенности женская половина, питали к Эддингсу особые чувства. Он прошел от дверей к моему столу и поставил горшок на ковер. А потом улыбнулся так, что его лицо как будто осветилось. — Должно ведь даже здесь быть что-то живое и веселое, — сказал он, глядя на меня своими голубыми глазами. — Уж и не знаю, принимать ли ваше замечание на свой счет? — невольно рассмеялась я. — Ну, что, перевернем? Я снова увидела перед собой диаграмму и поняла, что Дэнни о чем-то спрашивает. — Извини. Он озабоченно посмотрел на меня. Тем временем Рош бродил по прозекторской с таким видом, словно впервые попал в морг, рассматривая содержимое стеклянных шкафов и то и дело посматривая на меня. — Все нормально? — ненавязчиво поинтересовался Дэнни. — Можно переворачивать, — ответила я. Душа моя затрепетала, как огонек на ветру. В тот день на Эддингсе были поношенные брюки цвета хаки и черный свитер армейского образца. Мне очень хотелось бы вспомнить выражение его глаз. Может быть, уже тогда в них было что-то, предрекавшее его судьбу. После долгого пребывания в реке тело было очень холодным на ощупь. Чем дальше, тем больше я ощущала непонятное беспокойство. Отсутствие первого коренного зуба указывало на вмешательство стоматолога. Эддингс поставил несколько очень дорогих фарфоровых коронок, а контактные линзы, зрительно увеличивая глаза, делали взгляд ярким и живым. Примечательно, что, когда под маску хлынула вода, уцелела только правая линза, и теперь его застывший взгляд был несколько асимметричен, отчего создавалось впечатление, будто на меня из-под полуопущенных век смотрят два разных человека. Я практически закончила с внешним осмотром, но оставались еще инвазивные процедуры, необходимые в случаях, когда рассматривается вероятность насильственной смерти. В первую очередь требовалось исследовать сексуальные наклонности пациента. Столь очевидные знаки, как татуировки, указывающие на ту или иную ориентацию, встречались мне редко, а уж желающих добровольно поделиться со мной подробностями интимной жизни покойника не встречалось вообще. Впрочем, меня мало интересовало чужое мнение — я бы в любом случае искала свидетельства анальных сношений. — Что вы ищете? — поинтересовался Рош, останавливаясь у меня за спиной. — Проктит, анальные трещины, утолщение эпителия в результате травм, — ответила я, не прекращая работы. — Значит, вы допускаете, что он — гей? — заключил Рош, выглядывая из-за моего плеча. Дэнни залился краской, глаза его полыхнули злобой. — Анальное кольцо, эпителий — не изменены, — ответила я, делая соответствующие пометки. — Другими словами, никаких травм, связанных с активным гомосексуальным поведением. А вам, детектив Рош, следовало бы отступить подальше, чтобы не мешать мне. Я даже чувствовала его дыхание у себя на шее. — Вы в курсе, что он часто бывал в том районе — брал интервью? — Что за интервью? — поинтересовалась я. Детектив действовал мне на нервы. — Не знаю. — У кого он их брал? — Прошлой осенью готовил материал о списанных кораблях. Возможно, капитан Грин рассказал бы больше. — Я разговаривала с капитаном Грином совсем недавно, но он даже не упомянул ни о чем подобном. — Материал вышел в «Вирджиниен пайлот» в октябре прошлого года… кажется, так. Ничего особенного. По-моему, он вынюхивал что-то еще. — Например? — Меня не спрашивайте. Я же не журналист, — резко отреагировал Рош, взглянув через стол на Дэнни. — Лично я их ненавижу, всю эту прессу. Лезут со своими дикими теориями и ничего не делают, чтобы их доказать. Этот парень такой же — один из ведущих репортеров, работал на «Ассошиэйтед пресс» и еще много на кого. По слухам, за девушками волочился только так, для видимости. Как говорится, картинка хороша, а за ней пустота. Ну, вы же понимаете, — добавил он с мерзкой ухмылкой. Невероятно, но как же сильно он невзлюбил человека, с которым познакомился только сегодня. — Откуда такая информация? — спросила я. — Держу ухо востро. — Дэнни, давай возьмем образцы волос и ногтей. — Я, знаете ли, люблю послушать, что говорят на улице, — продолжал Рош, касаясь бедром моего бедра. — Образцы волос из усов тоже нужны? — спросил Дэнни, беря с хирургической тележки пинцет и конверты. — Да, не помешает. — Хотите проверить его на ВИЧ? — Рош повторил свой маневр. — Да. — Значит, все-таки допускаете, что он может оказаться геем. Все, хватит. — Детектив Рош, — резко развернувшись, твердо произнесла я. — Намерены оставаться в моем морге — освободите мне место для работы. Прекратите тереться о меня и постарайтесь относиться с уважением к моим пациентам. Этот человек ничем не виноват в том, что оказался здесь мертвым и голым, на столе, под чужими взглядами. Кроме того, мне совсем не по вкусу слово «гей». — Ну, как ни называйте, а ориентация тем не менее может оказаться важной. — Он ничуть не смутился, а мое раздражение, похоже, его даже порадовало. — Я не знаю, был этот человек геем или нет. Но могу сообщить, что умер он явно не от синдрома приобретенного иммунодефицита. Я схватила скальпель с операционного столика, и поведение Роша вдруг резко изменилось. Он попятился и даже занервничал, поняв, что я собираюсь сделать первый разрез. Еще одна проблема. — Вы когда-нибудь присутствовали при вскрытии? — Несколько раз, — ответил он, и мне показалось, что его вот-вот вырвет. — Почему бы вам не присесть вон там, — предложила я не слишком любезно. И кому только в чесапикской полиции пришло в голову назначить его вести это дело? Да и вообще, как можно поручать такому хоть что-то? — Или выйдите. — Просто тут жарко. — Или идите к ближайшему мусорному ведру, если подкатывает, — добавил Дэнни с усмешкой. — Я лучше посижу вон там, — сказал Рош, отходя к столу возле двери. Я быстро сделала Y-образный разрез. Лезвие прошло от плеч до таза. Как только кровь соприкоснулась с воздухом, я поняла, что чувствую запах, заставивший меня остановиться. — Знаете, у «Липшоу»[11] есть замечательная точилка — вот бы и нам такую, — проговорил Дэнни. — Она водяная, вставляешь ножи и гуляй. Запах, который ударил мне в нос, нельзя было спутать ни с чем другим, но мне все еще не верилось. — Я только что просматривал их новый каталог, — продолжал мой ассистент. — Меня просто сводят с ума все эти крутые штуки, которые мы не в состоянии себе позволить. Нет, не может быть. — Дэнни, открой двери. — Я произнесла это с такой поспешностью, что напугала парня. — Что такое? — с тревогой спросил он. — Здесь необходимо немедленно проветрить. Ну же, — поторопила я. Он быстро, несмотря на больное колено, прошел по прозекторской и открыл ведущие в холл двойные двери. — Что-то не так? — воспрянул Рош. — Своеобразный запах. — Мне не хотелось озвучивать свои подозрения, тем более в его присутствии. — Ничего не чувствую. — Он встал и повертел головой, словно мог увидеть загадочный, неуловимый для его обоняния душок. Кровь Эддингса отдавала горьким миндалем. Меня совсем не удивило, что ни Рош, ни Дэнни его не чувствуют. Способность ощущать запах цианидов — рецессивный признак, обусловленный половой принадлежностью, но обладают им всего тридцать процентов от общего числа — мне в этом отношении просто повезло. — Поверьте на слово, — сказала я, отделяя кожу от ребер и стараясь не повредить межреберные мышцы. — Запах очень странный. — И что это может значить? — спросил Рош. — Не могу ответить, пока не проведу все тесты. А сейчас мы займемся тщательной проверкой его оборудования. Надо удостовериться, что все работает как положено и что Эддингс не мог, к примеру, получить порцию угарного газа через дыхательный шланг. — Знаете, как работает хука? — спросил Дэнни, возвращаясь к столу, чтобы помочь мне. — Я сама никогда этим не пользовалась. Подведя инструмент под срединный разрез грудины, я зашла сбоку. Сдвинула назад мягкие ткани, и таким образом образовался карман, который Дэнни наполнил водой. Я вставила скальпель между двумя ребрами. Тест должен был показать, не появятся ли пузырьки воздуха, которые означали бы полученную при погружении травму. При этом воздух из легких просачивается в грудную полость. Но ничего подобного я не увидела. — Принеси из лодки хуку и шланг, — решила я. — Неплохо бы подключить консультанта по дайвингу и получить экспертное мнение. Есть в округе кто-нибудь, кто не откажется приехать, несмотря на праздник? — Есть магазин для дайверов, неподалеку, на Хэмптом-роудз. Туда и доктор Мант обращался. Он нашел номер и позвонил, но к телефону никто не подходил, очевидно, в этот снежный предновогодний день магазин был закрыт. Дэнни вышел в бокс, а когда вернулся, я услышала знакомый громкий голос и тяжелые, громыхающие шаги.