– Какой тяжелый вздох! Что-нибудь не так? Боже, если бы он только знал! – Да нет, все отлично. Просто задумалась. – Много думать вредно. – Ха-ха! – Я замолкаю, а потом говорю: – Вот было бы здорово прогулять работу и остаться сегодня дома. – Да, здорово. Похоже, сегодня на улице будет адское пекло. – Эд, прищурившись, смотрит в окно. – А что нам мешает остаться здесь? – Ты чего?! Нам обоим пора на работу. Я поворачиваюсь к Эду: – Да, знаю. Но тебе никогда не хотелось устроить праздник непослушания? Сказать на работе, что ты заболел, и провести день здесь – в постели, в саду, – побыть немного вдвоем. В последнее время нам это не часто удавалось. Я изо всех сил стараюсь, чтобы Эд не услышал в моем голосе отчаяния, но понимаю, что говорю, захлебываясь словами, которые звучат неестественно громко. Да, похоже, актриса я еще та. Эд награждает меня странным взглядом: – Мы не можем вот так взять и прогулять работу. У меня в самом разгаре строительство настила. Я тебе уже говорил, что этот парень просто зациклен на своем настиле. Если мы сегодня не закончим, то будем потом стоять на ушах. Да и тебе, Зои, я не советую сачковать. Валять дурака не в твоем стиле. Я удивляюсь. Сперва завтрак в постель, теперь это! Что на тебя сегодня нашло? Мне просто необходимо задержать тебя здесь, возле своей юбки, никуда тебя от себя не отпускать до конца сегодняшнего дня, ведь только так я буду знать, что ты жив и не покинул меня. Эти слова буквально рвутся у меня из груди. Однако я всего лишь говорю: – Эд, мне хочется побыть с тобой. Вот и все. Мне необходимо отдохнуть, я безумно устала и хочу, чтобы ты остался со мной. Ну пожалуйста! Он окидывает меня долгим взглядом, затем пальцем задирает мой подбородок: – Ты ведь знаешь, что мы не можем этого сделать, да? – Но почему нет? – В моем в голосе неожиданно появляются плаксивые нотки. – Что тут такого? Куча людей постоянно так делает. – Да, но не мы. По крайней мере, не ты. – А вот сегодня у меня все наоборот. – Нет, Зои. Прости, но я должен собираться. А иначе опоздаю на работу. Я в отчаянии смотрю, как Эд решительно ставит кружку на пол, отодвигает в сторону поднос, спускает ноги с кровати. Он небрежно чмокает меня в нос и направляется в ванную комнату. Похоже, разговор окончен. Жаль, что у меня не хватит сил, чтобы схватить его и привязать к кровати. Нужно срочно что-то придумать. Убрав грязные кружки и тарелки, я вхожу в ванную, где Эд принимает душ. Стеклянная дверь запотела, и мне видны лишь смутные очертания его обнаженного тела. Я просовываю голову в щелочку и исподтишка наблюдаю за ним. – Ой, убирайся! – Эд брызжет на меня водой. Я поспешно убираю голову и вытираю мыльную воду, попавшую мне в глаза. – А мне можно к тебе? Эд выключает воду и говорит: – Я закончил. Душ целиком и полностью в твоем распоряжении. Я серьезно, что сегодня с тобой такое? – Он выходит из душевой кабины и, обернув вокруг талии полотенце, качает головой. При виде его обнаженного тела у меня учащается сердцебиение. – Спасибо. Я встаю под душ, холодная вода льется мне на голову, течет по шее, по спине, охлаждая разгоряченную кожу. Эд категорически отвергает все мои попытки задержать его дома, а теперь еще и считает меня чудно́й. Так что же мне делать?! Я выхожу из-под душа, вода капает на коврик, меня немного трясет от внутреннего холода. Завернувшись в полотенце, я возвращаюсь в спальню и вижу, что Эд уже надел футболку и шорты, хотя и не успел причесаться – мокрые волосы слегка взъерошены. Я подхожу совсем близко, нежно пропускаю между пальцев пряди влажных волос, скидываю полотенце на пол и всем телом прижимаюсь к Эду. Эд сразу напрягается, с шумом втягивает в себя воздух, а я тем временем с силой приникаю губами к его рту. Я чувствую явное сопротивление, похоже, Эд хочет, пока не поздно, отстраниться, но я, не желая сдаваться, обвиваю его ногой и еще сильнее впиваюсь ему в губы. Эд отвечает на мой поцелуй, его пальцы гладят мою спину, я выгибаюсь от наслаждения. Опустив руку, я начинаю потихоньку расстегивать его ремень, и тут Эд резко отодвигается. – Зои, прекрати! У меня нет на это времени. Но я, не обращая внимания на протесты, снова целую его. Эд отталкивает меня, с силой удерживая за плечи: – Зои, прекрати, пожалуйста! Мне надо идти. Я не могу, не сейчас. Господи, умеешь ты выбрать момент! – Да ладно тебе, Эд! Мы уже несколько месяцев не были близки. Уверена, ты хочешь меня. Умоляю, пойдем в постель! – Нет, Зои. Это исключено. Уж не знаю, что на тебя сегодня нашло, но мне надо быть на работе, да и тебе тоже. – Эд, но я люблю тебя. Он смотрит на меня странным взглядом: – Я знаю, но… Послушай, я бы с удовольствием провел с тобой день, если бы это пошло на пользу нашим отношениям, ведь они в последнее время были далеко не ах, и переломило бы ситуацию. Но мечтать не вредно, и вообще, мне пора на работу, да и тебе тоже. Зо, мы решим наши проблемы, обязательно решим, только не сейчас. – Но у нас нет выбора. – Эти слова вырываются у меня сами собой. – Что? – хмурится Эд. – Ну почему не сегодня, почему не прямо сейчас? Почему сегодня не может стать тем самым днем, который навсегда изменит наши отношения к лучшему? Почему бы тебе просто не принять на веру, что игра стоит свеч, и не согласиться со мной, что сегодняшний день будет поворотным и сделает нас счастливыми до конца жизни? – Судя по озадаченному лицу Эда, он явно не понимает, о чем речь, а значит, я уже успела наговорить лишнего. – Я действительно не понимаю, почему этого нельзя сделать сегодня. Вот, собственно, и все. – Я обреченно пожимаю плечами и сажусь на кровать. Эд остается стоять, не сводя с меня глаз. – Но почему именно сегодня? – Он садится рядом и поворачивается ко мне. – Зои, что происходит? Есть что-то такое, чего я не знаю? Мне безумно хочется все рассказать. Я представляю, как говорю Эду, что проживаю свою жизнь по второму разу и пытаюсь изменить ход событий, тем самым сохранив ему жизнь, а еще, что ему суждено погибнуть в этот самый день, а теперь мне позарез нужно задержать его дома. Чтобы спасти. Предотвратить неизбежное. Нет, я решительно не могу позволить себе подобные откровения. Эд ждет моего ответа, а у меня перед глазами стоит его разгневанное лицо, когда он вихрем вылетел из дому в тот злополучный день. В последний раз, когда я видела его, он был жутко зол на меня и мы ненавидели друг друга. Нет, я категорически не могу допустить повторения прошлого. – Ну что ты! Мне нечего от тебя скрывать. Я просто… не хочу больше ссориться. Я хочу, чтобы мы снова любили друг друга, совсем как раньше. – Зои, я действительно люблю тебя. Всегда любил и всегда буду любить. Но сейчас не самое подходящее время для выяснения отношений. Я очень хочу это сделать, конечно хочу, клянусь, и мы с тобой непременно во всем разберемся. Прямо сейчас у нас обоих по горло работы, но ведь скоро уик-энд, мы сможем провести его вместе, и над нами ничего не будет висеть. – Эд переводит дух. – Если честно, не понимаю, почему вдруг такая срочность. Давай лучше посмотрим правде в глаза. Это тянется уже так долго, что день-другой уж точно ничего не изменит. – Еще как изменит! Конечно, я ничего точно не знаю, но внутренний голос подсказывает мне, что откладывать на завтра больше нельзя. Я вовсе не ожидаю, что он станет меня слушать. Чего ради? Лично я точно не стала бы. Но попытка не пытка. Эд качает головой: – Прости, Зо. Мне надо на работу. Но, послушай, почему бы нам обоим не прийти пораньше и не устроить себе особый вечер – ужин при свечах и все такое? Я даже могу приготовить… – Ладно, – нехотя соглашаюсь я. – Вот и отлично. Эд поворачивается ко мне спиной, и у меня обрывается сердце. Ничего не сработало. Он выходит из комнаты, а я изо всех сил напрягаю мозги, пытаясь придумать способ помешать ему сесть на этот чертов велосипед и навеки покинуть меня. И тут меня осеняет. Прислушиваясь к тому, как Эд ходит по кухне и готовит себе кофе, я поднимаю с пола свою сумку и роюсь в ней, пока не нахожу именно то, что нужно. Затем осторожно крадусь по коридору к входной двери. Тихо-тихо открываю ее, молясь про себя, чтобы она не скрипнула. Дверь открывается бесшумно, и я облегченно вздыхаю. Я поворачиваю налево, туда, где Эд держит свой велосипед на цепи, прикрепленной к забору между нашим и соседским домом. На улице непривычно тихо, я стараюсь действовать как можно быстрее, пока не появились первые прохожие: низко пригнувшись, я протыкаю шину пилкой для ногтей и слышу, как с тихим шипением из нее выходит воздух. Затем повторяю ту же самую манипуляцию со второй шиной. Сердце бьется, как пойманная птица, мне кажется, что еще немножко – и меня застукают. И тем не менее шины должны быть спущены настолько, чтобы этого нельзя было не заметить. Закончив, я выпрямляюсь и пробираюсь обратно в дом, бесшумно закрыв за собой входную дверь. Что ж, не захотел по-хорошему, будет по-плохому. Это его наверняка остановит. Эд высовывает голову из ванной комнаты: – Зои? Что там за шум у входной двери? Кровь бросается мне в лицо, но я, собравшись с духом, спокойно качаю головой: – Да нет, все спокойно. Я ничего такого не слышала. – Ну ладно, – пожимает плечами Эд. Он подходит ко мне с зубной щеткой в руках. Червячок зубной пасты, сползая по его подбородку, падает на деревянный пол. Мы смотрим на полоску белой пасты на полу. И я сразу вспоминаю, как сильно это разозлило меня в прошлый раз, хотя сейчас решительно не понимаю почему; правда, с тех пор я стала совершенно другим человеком. – Упс! – Эд ухмыляется, разбрызгивая во все стороны зубную пасту. Несколько капель оказывается у меня на лице, я спокойно их вытираю: – Ну ты даешь! – Извини. – Эд проходит на кухню, берет бумажное полотенце, начинает вытирать пятно, и у него изо рта падает очередная капелька пасты прямо на шорты.