– Прости. – Он сонно трет глаза. – А почему ты встала ни свет ни заря? – Что-то не спалось. Впрочем, могу задать тебе тот же вопрос. – Я просто… Ну, видишь ли, наш диван не слишком удобный… В разговоре повисает томительная пауза, которую я не могу заполнить, поскольку абсолютно не представляю, с какого такого перепуга Эд спит на диване. Поэтому я терпеливо жду, что он скажет дальше. – Извини. Я тебе наговорил всякого прошлым вечером, но я не нарочно. Я просто… – Он растерянно трет рукой лицо. – Я просто потерял самообладание. Он разводит руками, словно приглашая меня прижаться к нему. И я ни минуты не колеблюсь. Ведь мне, собственно, наплевать, что он наговорил прошлым вечером и что я ответила ему. Теперь это не имеет абсолютно никакого значения. – Ничего. Все в порядке. Эд отстраняется и вопросительно смотрит на меня: – Значит, я могу вернуться обратно в постель? Я отвечаю не сразу. Пусть немного помучается. – Ладно. Так и быть. – Прекрасно, – улыбается он. – Хотя, честно говоря, сна ни в одном глазу. – Я сажусь за стол и делаю глоток чая. – Я, пожалуй, посижу здесь. Эд растерянно мнется, вид у него обиженный. – Тогда я останусь с тобой. – Он снова включает чайник, наливает себе чашку чая и присаживается за стол. – Итак, ты готова к сегодняшнему дню? – Да. Полагаю, что так. А ты? – Зо, я знаю, ты возлагаешь большие надежды, но есть одна вещь, которую я вчера действительно говорил вполне серьезно. Если на этот раз ничего не получится, не стоит падать духом. Доктор ведь сказал нам, что нет никакой гарантии – это лишь наша первая попытка. – Я понимаю. Посмотрим, что получится. – Ладно, поживем – увидим, – успокаивающе говорит Эд. Я сижу, уставившись в кружку с чаем. И чувствую взгляд Эда, но не осмеливаюсь поднять на него глаза, боюсь разрыдаться. Вместо этого я решительно встаю и потуже затягиваю пояс халата: – Пожалуй, пойду приму ванну. – А я еще немножко посплю. – О’кей. – Мне теперь точно не до сна, в голове непрерывно вертятся все эти «а что, если?» – и ванна, надеюсь, поможет немного прочистить мозги. Час спустя я сижу на диване, завернувшись в полотенце, и смотрю немигающим взглядом на черный прямоугольник окна. Еще только 5:30, на улице темно и непривычно тихо; слышно только, как где-то вдали грохочут поезда да шуршит колесами проезжающая по лужам машина. Мой ежедневник лежит на столе, я листаю страницы и останавливаюсь на сегодняшней дате. «Результаты!!! 15:00. Уиттингтон». Я подчеркнула слово «результаты» и поставила несколько восклицательных знаков. Волнение, надежда – от всего этого можно свихнуться. Я закрываю ежедневник. Впереди длинный день. И мне нужно чем-то его заполнить. Тихо-тихо, чтобы не разбудить Эда, я влезаю в свои любимые обтягивающие джинсы, сверху надеваю несколько теплых фуфаек, сую ноги в сапоги, подпоясываю шарфом толстую парку, беру перчатки, напяливаю вязаную шапку с помпоном, кладу в сумку ключи и осторожно открываю входную дверь. Холодный воздух буквально с порога обжигает лицо, но я дышу полной грудью и смотрю, как тают в воздухе облачка замерзшего пара. Захлопнув дверь, я засовываю руки в карманы. Земля заледенела, под подошвами скрипит подмерзший бетон, и, чтобы хоть немного согреться, я энергично шагаю, прислушиваясь к ритму своих шагов. Я не ставлю перед собой никакой определенной цели – мне просто нужно выбраться из дому и подышать свежим воздухом. Почувствовать себя живой. Я иду по знакомым улицам, сворачивая наугад, и не узнаю окружающие меня дома. Вспотев под толстым слоем одежды, я снимаю перчатки, чтобы рукам не было так жарко. На улице еще темно, но небо за домами уже розовеет, начинается новый день. Я прохожу мимо кафе с запотевшими окнами и, внезапно поняв, что умираю с голоду, расстегиваю куртку, снимаю шапку, ныряю внутрь. Это типичная дешевая забегаловка, душная, со спертым воздухом, и тем не менее гул голосов, скворчание бекона на противне, жирный запах яичницы – именно то, что мне сейчас нужно. Никто не обращает на меня внимания, я заказываю яичницу на тосте, кружку чая и сажусь за столик. И незаметно разглядываю посетителей: ранних пташек вроде меня, рабочих, идущих на смену или со смены, людей, возвращающихся домой после гулянки. Мне приносят яичницу, я жадно съедаю все подчистую. И пока жду, когда остынет чай, позволяю своим мыслям немного поблуждать. Я думаю о Беки, о ее чудесных ребятишках. Грейси сейчас, в 2013-м, уже шесть, Алфи – четыре, и он вылитый отец. Я безумно люблю этих детей, но каждая встреча с ними становится болезненным напоминанием о том, чего лишила меня злая судьба. Поэтому я стараюсь держать дистанцию. И тут мне на память впервые за все это время приходит один давнишний разговор. Тогда на экране моего мобильника высветился номер Беки, и я для разнообразия решила ответить. Но услышала голос не сестры, а трехлетней малышки Грейси. – По-о-о-жалуйста-а-а, тетя Зои, приходи к нам поиграть со мной! Я так по тебе скучаю! Я приготовила для тебя всех своих кукол. У меня в горле встал ком, я с трудом могла говорить. Беки обвела меня вокруг пальца, я была на нее жутко зла, но сердиться на племянницу, естественно, не могла. – Грейси, я скоро приду к вам, обещаю, – пролепетала я. – Ты всегда только обещаешь! Приходи прямо сейчас. Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – Прости, милая, но прямо сейчас не могу. Но очень скоро, обещаю. А теперь можно мне поговорить с твоей мамой? – Хорошо. Пока, тетя Зои. Я люблю тебя! – Пока. Длинная пауза, и трубку взяла Беки: – Прости, но я решила, что если ты не хочешь разговаривать со мной, то, может, хоть с Грейси поговоришь. Ты не была у нас уже тысячу лет. У тебя все в порядке? Я не сердилась на сестру, ведь она абсолютно права. Я ими явно пренебрегала. – Угу, все замечательно. Просто я… – Тут я замялась, опасаясь сказать лишнее. Кому приятно слушать мои бесконечные жалобы и причитания?! Всем это совершенно неинтересно; это наша личная драма – моя и Эда. Но Беки видела меня насквозь. – Зои, ты ведь знаешь, что все будет хорошо, да? Доктора в наши дни творят чудеса. Вот увидишь. И вообще, если ты не сможешь стать мамой, значит реально наступил конец света! Я проглотила ком в горле и попыталась что-то ответить, но мне показалось, будто у меня слиплись голосовые связки. – Ты что, плачешь? Я тебя умоляю! Не хочу, чтобы ты из-за меня плакала. Мы ужасно соскучились. Мы сможем в ближайшее время увидеться? – Да. Да, конечно. Я тоже по вас соскучилась. Бекс, просто для меня это слишком тяжело… вот и все. – Не хотелось вдаваться в подробности. – Я понимаю. Честное слово. Послушай, Алфи, похоже, обкакался. Мне нужно срочно переодеть его, пока я не задохнулась от этой вонищи. Но я скоро тебя увижу. Обещаешь? – Непременно увидишь. После этого разговора я мысленно поклялась выполнить обещание. Но тогда это было сильнее меня. Я слишком отдалилась от сестры, и сейчас, в 2013-м, все стало еще хуже. Более того, я отдалилась и от родителей, и от Джейн. Они все пытались мне помочь, поговорить со мной по душам, но я полностью замкнулась в своей раковине, перестала отвечать на звонки, перестала их навещать. Внезапно мне становится очень стыдно. На этот раз, если представится такой шанс, я не повторю прошлых ошибок. Я поднимаю глаза и обнаруживаю, что за окном уже утро. Неба отсюда не разглядеть, но я вижу белесый свет над домами и по-зимнему закутанных пешеходов. Выходит, пора домой. Оставляю на столе пятерку, надеваю куртку. Я плохо представляю, где нахожусь, но знаю, что рано или поздно мне попадется станция метро. Достав из сумки телефон, я посылаю сообщение Эду. Возвращаюсь домой. Скоро увидимся. Целую. Потом выключаю телефон и иду вперед. На обратном пути я неожиданно для себя принимаю решение. Пожалуй, я не пойду домой, ведь в любом случае Эд уже наверняка ушел на работу, а сидеть в одиночестве совершенно не хочется. Поэтому я посылаю ему новое сообщение, чтобы он знал, где я, и отправляюсь повидаться с Джейн. Пока я не слишком хорошо понимаю, как могу изменить последствия сегодняшнего дня, так как многие вещи от меня не зависят. Но для начала мне непременно нужно повидать свою лучшую подругу, которую совсем забросила. Вот почему я, нетерпеливо притопывая ногой, стою у дверей Джейн в ожидании, когда она впустит меня в дом. Наконец в интеркоме слышится голос Джейн, несколько искаженный, потом громкий гудок – и вот я, открыв дверь, уже поднимаюсь по лестнице. Дверь в квартиру распахнута настежь, я прохожу прямиком на кухню и застаю Джейн склонившейся над кофемашиной, которая издает странные чавкающие звуки. Джейн, услышав мои шаги, поворачивает ко мне раскрасневшееся лицо. – Чертова штука опять не фурычит! – Джейн изо всех сил шлепает на прилавок деталь от кофемашины. – Сомневаюсь, что это тебе поможет. – Ну, хуже точно не будет, – ухмыляется Джейн. Она направляется ко мне, раскинув руки для теплого, дружеского объятия. Я обнимаю ее в ответ, секунду-другую мы стоим, тесно прижавшись друг к другу. Затем Джейн отстраняется, но продолжает крепко держать меня за плечо. – Итак, незнакомка, куда пропала? – Прости, я вела себя как последняя дрянь, – виновато склонив голову, отвечаю я. – И мне нет оправдания. – Не глупи. Я совсем другое имела в виду. Тем более что у тебя, насколько мне известно, сейчас не самый лучший период в жизни. Наверное, я чересчур сентиментальна, но я ужасно по тебе скучала. – Я тоже по тебе скучала, – глотая слезы, говорю я. – Ну ладно. – Джейн снова поворачивается к сломанной кофемашине. – Кофе в меню сегодня не будет. А как насчет чая? – Отличная идея, – отвечаю я.