– Джош, скажи Зои, что Южная Америка – это просто отпад. – Черт, это было потрясно! – просиял Джош. – Лучшее время моей жизни. А что ты хочешь узнать? Следующие полчаса Эд с Джошем потчевали меня рассказами о местах, где они побывали, и о людях, с которыми встречались. Поняв, что меня загнали в угол, я сказала «да» и взяла отпуск за свой счет, поскольку выбора не было. И вот мы оказались здесь. Лучшее время моей жизни. Эд с Джошем не соврали. Спасибо, что уговорили меня решиться на эту авантюру. Эд начинает беспокойно шевелиться, я поднимаю голову и чувствую боль в шее. Должно быть, я уснула у него на плече. Лениво потирая шею, я смотрю в закопченное окно на изменившийся пейзаж. Ветхие дома сменились пыльными полями, низкорослыми деревьями и, насколько хватает глаз, безжизненной пустыней. Дорога, петляя, идет в гору, кроны деревьев становятся чуть пышнее, а зелень – более сочной. Слева от меня – голые скалы, справа – обрыв, между ним и автобусом лишь хлипкое ограждение. Я стараюсь об этом не думать. По мере того как мы забираемся в горы, свет постепенно меркнет, а туман сгущается, скрывая вершины скал. Автобус по-прежнему едет на приличной скорости, мне остается только гадать, как при практически нулевой видимости водителю удается держать дорогу. И я снова погружаюсь в воспоминания. В этот день мы вполне могли погибнуть. Или, по крайней мере, так думали. Кровь бросается мне в голову, я хватаю Эда за руку. Он открывает глаза и улыбается: – Все нормально? – Да. Но, Эд?.. – Мм? – Погляди в окно. – (Он смотрит в окно и моментально напрягается.) – Интересно, а водитель хоть видит, куда ему ехать? – слабым голосом спрашиваю я. – Он наверняка знает дорогу как свои пять пальцев. Голос Эда тоже слегка дрожит, отчего мне становится не по себе. Ведь Эда никак не назовешь паникером. Он стискивает мою руку, я отвечаю ему таким крепким пожатием, что белеют костяшки пальцев. – Зои, ты сейчас выжмешь из меня остатки жизненных сил. – Прости. – Я слегка ослабляю хватку, Эд придвигается ко мне вплотную. Следующие несколько минут мы молча смотрим на горный серпантин за окном. Автобус движется уже не так резво, время от времени туман пронзают слепящие фары огромных грузовиков, кажется, еще немного – и они столкнут нас в пропасть. У меня душа уходит в пятки. Похоже, вот он, наш смертный час. Однако пока водителю удается благополучно миновать все опасности, правда, он резко снижает скорость, поскольку в сгущающемся тумане не видно ни зги. – Мы можем запросто погибнуть. Легко. Аварии здесь случаются сплошь и рядом, – дрожащим шепотом говорю я. – Знаю, – кивает Эд. Эд не пытается меня успокоить, или сменить тему, или обратить все в шутку. Он просто крепко обнимает меня, еще сильнее прижимая к себе. Я слышу, как под тонкой футболкой толчками бьется его сердце. Эд жив, и он здесь, рядом со мной, значит у меня имеется шанс совершить прямо сейчас нечто такое, чего я не сделала в прошлый раз. Я поднимаю голову и заглядываю Эду в глаза. Они потемнели, сделавшись почти черными, а его лоб прорезает глубокая морщина. – Эд? – Мм? – Я люблю тебя. Мой голос сейчас, скорее, похож на шелест травы, но Эд все отлично слышит. Выражение его лица, как по мановению волшебной палочки, меняется, черты становятся мягче. Слова, которые я страстно мечтала произнести со дня смерти Эда, – в тот раз, когда мы отправились в это путешествие, они вертелись буквально на кончике языка, но мне хотелось, чтобы первым их произнес Эд, – вырвались наружу и теперь висели между нами в воздухе, поглощая животный страх и заставляя забыть обо всем, кроме всепобеждающей силы любви. Эд наклоняется ко мне, мы практически касаемся носами, я чувствую на щеке его дыхание. Оно теплое, немножко мятное. Боже, как я соскучилась по этому забытому, чуть мускусному запаху! – Зои, я тоже тебя люблю. И всегда любил. После этих слов – слов, которые мы так давно не слышали друг от друга, – мое сердце, кажется, вот-вот разорвется от счастья. Эд нежно целует меня, его губы горячие и слегка соленые, я отвечаю на поцелуй с таким жаром, словно это последняя минута нашей жизни. Что не лишено вероятности. Я отчаянно глотаю слезы, но они упрямо катятся по щекам и дальше вниз – на футболку Эда. – Ой, Зои, только не плачь! – Мы, не сговариваясь, смотрим в окно, Эд еще крепче стискивает мое плечо. – С нами ничего не случится. Все обойдется. Вытерев мокрое лицо рукавом, я снова поворачиваюсь к окну и с замиранием сердца смотрю, как наш автобус продолжает свой опасный маршрут. Я стараюсь не думать о том, что в любую секунду мы можем сорваться в пропасть и насмерть разбиться. А значит, Эд может умереть прямо сейчас. Время тянется мучительно долго, но вот самое страшное остается позади. Автобус начинает осторожно спускаться со склона горы. Туман потихоньку рассеивается, словно чья-то гигантская рука сдергивает с горных вершин одеяло. Я слышу облегченное перешептывание пассажиров, о существовании которых на время успела забыть. Да, мы сделали это! Теперь все будет хорошо. Автобус катит по открытой дороге, постепенно набирая скорость. Местность становится более плоской, опасность миновала. Моя голова лежит на мускулистой груди Эда, слегка подскакивая в такт его дыханию, а душа буквально поет от счастья. Я облегченно вздыхаю. Эд удивленно смотрит на меня: – Любимая, ты в порядке? На глаза, в который раз за сегодняшний день, наворачиваются слезы. – Конечно. Я просто радуюсь, что все позади. – Да, момент был довольно опасный. – И даже более чем. – Я делаю паузу и нерешительно продолжаю: – Если честно, мне и вправду казалось, что мы погибнем. – Мне тоже. – Знаешь, я рада, что сказала то, что сказала, – зардевшись, признаюсь я. – А уж я-то как рад! – Ну тогда все отлично. – Потупившись, я смахиваю с колена несуществующую пылинку. Эд подносит мою руку к губам и нежно целует в ладонь: – Не переживай, Зои. Я счастлив, что ты призналась мне в любви. И что я ответил тебе тем же. Я действительно люблю тебя. Ты даже не представляешь, как сильно! Похоже, это была любовь с первого взгляда. Я влюбился, когда увидел, как ты стоишь на нашей студенческой кухне, точно кролик, замерший на дороге в свете фар, очень симпатичный кролик, кстати сказать. Жаль, я не сразу понял, каким был ослом, что потратил столько времени зря. У меня перехватывает дыхание. Выходит, Эд всегда меня любил. Но он никогда об этом не говорил, ни разу за все годы, что мы были вместе. А значит, сценарий нашей прежней жизни несколько изменился. Существенно или нет – это не столь важно. Я не жадная, хватит и того, что есть. В общем, я могу расслабиться и радоваться возможности снова быть с Эдом. И если сегодня – наш последний день вместе, я должна постараться сделать его счастливым. Между тем автобус подъезжает к станции, водитель выключает двигатель. Раздаются радостные крики, пассажиры облегченно аплодируют. Эд присоединяется к остальным, на его лице расцветает улыбка, глаза, в лучиках морщинок, ярко блестят. Достав с полки рюкзаки, Эд за руку выводит меня из автобуса. Мы идем по оживленной улице в сторону отеля. Нам хорошо вдвоем, и лишние слова сейчас не нужны. Оказавшись в гостиничном номере, с голыми стенами и жесткой кроватью, мы внезапно чувствуем дикую усталость и, плюнув на наш план посмотреть город, дружно валимся на кровать. – Что ж, было интересно. – Смотря с какой стороны посмотреть. – Знаешь, Зо, мне еще никогда в жизни не приходилось бывать в такой передряге. Да, я действительно пережил в свое время пару не слишком приятных минут в воздухе, когда самолет так сильно трясло, что казалось, он вот-вот рухнет, но тогда перспектива упасть с высоты и разбиться не пугала так, как сегодня. И все из-за тебя. – Из-за меня? – Ага. Раньше, когда дело касалось только меня… Ну, я, естественно, не хотел умирать молодым… – (При этих словах у меня сжимается сердце.) – Хотя, если бы такое случилось… Что ж, чему быть, того не миновать. Но мысль о том, что я могу потерять тебя… Мне даже страшно об этом подумать. Я этого точно не переживу. – Эд, покраснев, умолкает. – Знаю, со стороны может показаться, что я полный придурок, но это правда. – Он смущенно пожимает плечами. – Ох, Эд, ты вовсе не придурок! Я чувствую то же самое. Мысль о том, что я могу тебя потерять, буквально разбивает мне сердце. Не знаю, как смогу жить без тебя. Как смогла бы жить без тебя, – поспешно поправляюсь я. Несколько минут мы лежим в уютной тишине, затем Эд нарушает молчание: – Ну это ты загнула. – Возможно. – Момент упущен, но у меня словно камень с души свалился. После трудного дня не хочется ничего усложнять. Неожиданно Эд садится и хлопает в ладоши: – Давай все-таки куда-нибудь сходим. – Сходим? Куда? – Ну я не знаю. Поедим, погуляем. Пропустим по стаканчику. Нам сейчас точно не повредит. – Эдвард Уильямс, ты, как ни странно, прав, – торжественно заявляю я. – Как ни странно? Я всегда прав. Переодевшись, мы отправляемся в город. Мы идем мимо соборов и церквей, глазеем на витрины, пьем на рыночных площадях кофе и вино. И до самого вечера я стараюсь думать лишь о том, что происходит здесь и сейчас. Эд со мной, мы молоды, мы от души веселимся. И мы любим друг друга. А большего мне и не надо. Вернувшись в отель, мы залезаем под одеяло и лежим, прижавшись друг к другу, пьяные и счастливые. Я задремываю в объятиях Эда, и в голове внезапно мелькает странная мысль: завтра мне не придется мучиться похмельем. На сердце хорошо и спокойно, и, прежде чем уснуть, я думаю о том, что, быть может, мне удастся провести еще один день с Эдом. Просто еще один день. Глава 6