— Хотите, я вам помогу? Если честно, свитер у меня старый и его не жалко заляпать краской. Вы мне дайте какой-нибудь фартук, и все! — Она искренне хотела помочь. Чуть позже Мередит стояла на верхней ступеньке стремянки и красила верхнюю часть стены, а Кэти, облаченная в старый розовый халат, пожертвованный миссис Прайд, обильно покрывала краской нижние уровни. — Обожаю красить! — заявила девочка, щедро расплескивая на стену неровные ярко-желтые пятна. — Как прошел рок-концерт? — спросила Мередит. — Отлично. И Джошу понравилось. У него есть гитара; он мечтает выступать с какой-нибудь группой. Он вообще-то очень хороший. Но в наши дни гитаристов развелось… Они поработали еще немного, а потом Мередит решила сделать перерыв. — Шея затекла, — сказала она, спустившись со стремянки. — Хочешь кофе? Правда, у меня только растворимый. Кэти разогнулась и вытерла лоб тыльной стороной ладони, отчего под волосами у нее появилась желтая полоса. — Если хотите, я сделаю! Мередит поставила кисти отмокать, а банку закрыла крышкой. Тем временем Кэти вскипятила воду. — Спасибо большое, — сказала Мередит, принимая от своей помощницы чашку с горячей черной жидкостью. Кэти тоскующе улыбнулась. — Как, наверное, хорошо быть независимой! Жить в своем доме, самой выбирать вещи… — Никак не могу найти настоящий валлийский буфет, — сказала Мередит. — Как оказалось, старинные буфеты сейчас большая редкость. И все же… да, мне нравится мой домик. Судя по тому, что я слышала, он поменьше твоего. Личико Кэти затуманилось. — «Парковое» — наше родовое гнездо… то есть моих предков со стороны мамы, Дево. Но я бы завтра же променяла его на такую жизнь, как у вас! Хочу уютный маленький домик, нормальную семью, обычных родителей… «Ага! — подумала Мередит. — Ее, значит, отругали! Интересно, что не нравится ее родителям? Скорее всего, Джош. А может, то, что Кэти ходит по ночам на рок-концерты?» — Мередит, вы хорошо ладили со своими родителями? — Кэти ухитрилась искусно ввернуть вопрос и не показаться назойливой. Мередит не обиделась и даже улыбнулась: девочка ухитрилась испачкать желтой краской и кончик носа. — Да, я ладила с ними достаточно хорошо, но у меня были пожилые родители. Хотя… во многом от этого было легче. Я не страдала от недостатка внимания. Но они умерли, когда мне было двадцать с небольшим, что, согласись, уже не так хорошо. — Ваши родители были еще живы, когда вы начали работать за границей? Они были не против? Мередит ответила не сразу. — Возможно, они и были против, но самое главное, что я сама выбрала для себя род занятий и им пришлось со мной считаться. — Вот именно! — выпалила Кэти. — Вы сами выбрали для себя род занятий! Ваши родители считались с вашим решением. А мои… Мне никогда не дают ничего решать самой! Мередит встревожилась. Только подросткового бунта ей сейчас и не хватало! И уж совсем не улыбалось участвовать в конфликте отцов и детей. — Кэти, дай им время привыкнуть к тому, что ты уже не маленькая. Им сейчас тоже трудно. — Но они не такие, как другие родители! Да и как они могут быть другими, ведь они живут в «Парковом»… дом просто разваливается на глазах! Кроме того крыла, где папа устроил свою контору. Мама постоянно болеет, а папа… — Кэти замялась. — У папы есть другая. Мередит еще больше насторожилась. Ее положение становилось опаснее с каждой минутой. — Слушай, Кэти, твои семейные проблемы меня совершенно не касаются! — твердо заявила Мередит. — Я готова поговорить с тобой о каких-то общих, житейских делах, но не обсуждать личную жизнь твоих родителей! — Если бы вы видели эту жуткую Марлу, вы бы меня поняли! Сейчас обстановка у нас в доме просто ужасная. Даже описать не могу. — Кэти поставила кружку на стол. — Мама пытается бороться, но по-своему. Она решила отправить меня на целый год в Париж, к своей подруге-француженке. — Париж? Заманчиво! — Только не с Мирей. Терпеть ее не могу! И потом, я ведь не посылка, которую можно послать в другую страну, сплавить! Пусть лучше убирается противная Марла! Из-за нее все и началось. Иногда мне хочется, чтобы она умерла! — Да, охотно верю, что тебе и твоим родителям сейчас нелегко, — перебила ее Мередит. — Вот ты говоришь, что твоя мама пытается бороться по-своему. Так, может, ты ей поможешь? Езжай в Париж. Очень может быть, тебе там понравится. — Никуда я не поеду! — упрямо возразила Кэти. — Конечно, я бы с удовольствием попутешествовала по свету, как вы. Но только если сама захочу! Мередит поняла: за ангельской внешностью и сбивчивой подростковой речью кроется железная воля. Мэтью Конвей — успешный предприниматель. Видимо, упрямством и напористостью Кэти пошла в него. Судя по ее словам, семья Конвей сейчас переживает не лучшие времена. Но к ней Конвей никакого отношения не имеют, и ей сейчас меньше всего хочется выслушивать горькие и неприятные признания. Ей хочется одного: поскорее докрасить кухню. Мередит подняла голову и осмотрела сохнущую краску. — Постарайся обойтись без громких скандалов, — посоветовала она. — Спокойно, хладнокровно изложи родителям свою точку зрения. А больше я тебе ничего посоветовать не могу. — Пробовала, ничего не выходит! — пылко возразила Кэти. — И что прикажете мне делать? Можно, конечно, как-то встряхнуть их, вывести из себя… вдруг они тогда ко мне прислушаются! Кстати, я уже пыталась… Если бы они только знали, что я вытворяла, их бы удар хватил! Мередит стало не по себе. — Что же ты такое вытворяла? — Да так! — Кэти вдруг застеснялась. — Мама с папой так ничего и не узнали. — Какой тогда был смысл, как ты выражаешься, «вытворять»? — Не знаю! Мне хотелось… вырваться от них и сделать что-нибудь скандальное, вопиющее, вот я и… в общем, натворила дел. Но мне жалко обижать родителей, хотя и хочется их как следует встряхнуть. Ведь я их люблю. В общем, все так запуталось… Она замолчала. — Кэти, — медленно сказала Мередит, — надеюсь, ты не наделала глупостей? Например, не пробовала наркотики? Кэти отвернулась и не ответила. — Если да, немедленно прекрати! Возможно, тебе кажется, что сейчас тебе нелегко, но поверь, твои теперешние проблемы — ничто по сравнению с тем, что будет, если ты станешь наркоманкой! — Знаю. На хорошеньком личике появилось упрямое выражение. — Вот и хорошо. — Мередит вымыла обе кружки, поставила их в сушилку и сказала: — Извини, Кэти. Верю, что тебе действительно трудно жить дома, но я ничего не могу ни сказать, ни сделать. — А может… — нерешительно начала Кэти, — вы бы сходили и поговорили с моими родителями? — Кто, я?! — Мередит круто развернулась к своей гостье. — Да ведь я с ними даже незнакома! — Я рассказывала им о вас. К вам они прислушаются, не сомневаюсь! — Нет, Кэти. Никак не могу, — твердо заявила Мередит. Девочка достала из кармана мятый клочок бумаги. — Вот, я написала наш телефон и имена моих предков. Их зовут Аделина и Мэтью. Папа называет маму Адди. Аделина — ужасное имя, родовое. Мне крупно повезло, что оно не досталось и мне. Но тут папа проявил твердость. Кэтрин тоже наследственное имя, вот я его и получила, слава богу! Но по-моему, мама все-таки жалеет, что меня тоже не назвали Аделиной. — Кэти, я никак не могу выполнить твою просьбу! Но ее гостья уже подсунула бумажку под банку с вареньем: — Оставляю здесь. А сейчас мне пора. Спасибо, что разрешили помочь вам с покраской. Предкам можно позвонить часиков в шесть. После обеда мама обычно ложится вздремнуть. — Нет, Кэти! А она умеет добиваться своего… Хотя с виду такая безобидная и невинная — настоящий ангелочек! Кэти сняла розовый халат и аккуратно повесила его за дверью. — До свидания, Мередит! Щелкнул замок, и Мередит осталась одна. Она тут же вынула из-под банки бумажку с телефоном и, за неимением лучшего, сунула ее в карман розового халата. Разумеется, она не станет звонить ее родителям. Кэти пора понять, что нельзя манипулировать людьми. Мередит приступила к работе, но никак не могла сосредоточиться. Она не могла не думать над тем, что рассказала ей Кэти. Кто такая Марла и почему она живет в «Парковом»? Неужели Мэтью Конвей живет втроем с женой и любовницей под самым носом у дочери? В двенадцать часов, почувствовав, что голова у нее раскалывается, Мередит закрыла банку с краской, сняла рабочую рубашку, надела свитер, причесалась и вышла за порог. Она сразу заметила молодую женщину, которая выходила из соседнего дома. Очень короткая стрижка, сосредоточенное, напряженное лицо… Она остановилась и пристально посмотрела на Мередит, которая ответила ей таким же пристальным взглядом. Мередит не выдержала первой. — Хелен Тернер? — спросила она, нарушая затянувшееся молчание. — Да. А вы Мередит Митчелл. Миссис Прайд мне рассказала… Хелен осеклась и порозовела.