Когда официант в «Оазисе» передал мне записку, в ней острым рваным подчерком Дока было написано: «Никуда не уходи, скоро буду». И не обманул. Нагрянул через пинту. — Глок девчонки. — Док под прикрытием столешницы протянул мне черный непрозрачный пакет, и я поспешно спрятал его в нагрудную сумку. — Вытащи на входе, чтобы не вызвать подозрений. Дверь я оставлю открытой. Легенда такая — ты привел мальчишку, услышал шум, влетел и спас. Я покосился на слепого парня. — Куда я дену балласт? — Временно заберет сосед, я договорился. — На секунду я представил соседа Дока, такого же безумного ученого и поежился. Да уж, везет парню на опекунов. То Лилия, то… — Сосредоточься, Ван. Сделай все, чтобы он тебе поверил! Все! И я делал. Правда делал. Все, как договорились. — Мне нужно время для исследований. Одно дело из мертвого в живого и совсем другое — из живого… ну хотя бы в мертвого. — Док поморщился, залпом глотнул прозрачную жидкость из бокала. Редкий случай, когда он решил мне что-то объяснить заранее. Хотя… «Заранее» не совсем верно. Сколько Акутора уже в ее теле? Неделю? И только сейчас Док решил поделиться проблемой! Как подумаю об этом — хочется убивать. Нервно сжимаю и разжимаю кулаки. Ох, как чешутся. — Я не могу держать ее на парентеральном питании вечно. Это вредно, сам понимаешь. А для исследований нужно время. Надо провести несколько экспериментов. Я не имею права рисковать, когда дело касается… ее. Киваю. Одно неверное движение, и с девушкой что-то может случиться. Даже думать об этом невыносимо! Ну, почему Акутора⁈ Почему он, а не нежная, наивная, маленькая Рут Стоун? Да кто угодно, только не этот… Я беспомощно хлопнул ладонью по столешнице. — Брось, Ван. Все будет хорошо. Доверься мне. — Док снова включил внушение. Я помотал головой из стороны в сторону, то ли прогоняя вкрадчивый голос, то ли выражая несогласие. — Ты там… побыстрее только… — Стиснул зубы, вспоминая умное словечко. — Без этого-самого, без научных изысканий, вот. Ван Хэвен Смена цвета сигнальных огней — это очень хороший знак. Значит, Док довел до конца свои эксперименты. Значит, конец миссии близок. Я вернулся в клуб, насвистывая незамысловатую мелодию и даже улыбаясь. Плюхнулся на диванчик в приватном зале рядом с девушкой, хлебнул пива и бесцеремонно развалился, даже закинул руку на спинку. Акутора покосился настороженно, но ничего не сказал. В мое отсутствие он потягивал коктейль и любовался танцем Черной вдовы. Идеальное тело. Я тоже засмотрелся на резкие ломанные движения черной стриптизерши. Хороша, чертовка. А затем к нашему столику осторожно приблизился парень с букетом в руках. Куда только смотрит охрана? Я напрягся, оценивая внешний вид курьера: экипировку на руках и ногах, шлем под мышкой, проколотые пирсингом уши, стоптанные старые кеды, отсутствие оружия. — Для прекрасной девушки с красной серьгой. Перехватил букет, быстро проверил на предмет чего-лишнего и выдернул из цветов карточку. Махнул парнишке, чтобы проваливал, бросил Акуторе букет — у него же нет аллергии, да? И щелкнул зажигалкой. — Э-э, Ван! — Девушка растеряно смотрела, как по мере нагревания на карточке поверх стандартных букв пожелания хорошего настроения появляется другая надпись, написанная резким острым подчерком Дока. «Спрячь ее! Срочно!». Вот это повороты. Вот это новости. И что прикажете делать? [1] Мо (от «more») — большой, Ли (от «little») — маленький, Ван (от «one») — один 026 Глава четвертая Ван Хэвен Детективом, ведущим дело, оказалась чернокожая немолодая женщина. Она пришла в комнату допросов где-то через час. К тому времени считалось, что я достаточно «промариновался» в неведении. Поставила на стол передо мной бумажный стаканчик растворимого кофе — максимальный знак внимания, на который я даже не рассчитывал, — а перед собой массивную коробку. Не удивлюсь, если она пуста, а на дне лежит одинокая записка, что-то вроде: «Делаем вид, что у нас есть улики, чтобы подозреваемый раскололся сам». Впрочем, пить и впрямь хотелось, а еще больше курить, но кто же мне разрешит? Женщина открыла коробку. Не пустая, надо же. Достала снимок. — Вы знали этого человека? — С фотокарточки, пожелтевшей то ли от старости, то ли от хранения на солнце, на меня смотрел помолодевший Док. Его уже тогда лысую черепушку, бесцветное лицо и отстраненную вежливую улыбку трудно с кем-то перепутать. — Да. А что, собственно, происходит? Собеседница не спешила объяснять детали. — Какого рода отношения вас связывали? — Как и раньше, в прошедшем времени. Я поерзал беспокойно. — Дружеские. Нет. Приятельские. Иногда пересекались, выпивали вместе, а что? В гости не приглашал. — Говорю абсолютную правду. Сейчас я прекрасно осознавал, что параметры тела: температура, пульс, давление, ширина зрачков — все до единого считываются, а результаты анализируются как искусственным интеллектом, так и живыми сотрудниками где-то за пределами допросной. И живой человек, и бездушная машина следили за моей речью, скоростью ответов, реакцией на вопросы. Обмануть систему сложно. Но там, где откровенная ложь не поможет, в игру вступают недомолвки и двусмысленные фразы. Их искусственный интеллект, слава богу, еще не научился щелкать как орешки. Детектив отложила снимок на край стола и вытащила из коробки следующий предмет. Им оказался крупный пакет для улик. Я с удивлением воззрился на игрушечную панду. — Эта вещь вам знакома? — Да. Это игрушка, которую я купил и подарил мелкому… как там его зовут? — ребенку Черной… чернокожей стриптизерши. — Я покосился на детектива. Воспримет ли она оговорку как вызов? Мне вдруг подумалось, что при всем моем незавидном положении — конвой, наручники, — против меня еще и выставили тяжелую артиллерию следственного аппарата. Чернокожая женщина, особенно если она еще и не мужчин предпочитает, словно специально создана для того, чтобы обвинить меня во всяком и посадить на веки вечные. — С какой целью? — Что? А, подарил-то? — Возвращаюсь к разговору, из которого успел выпасть. — Просто так. — Да, давай из меня еще и педофила сделай! — С ним все в порядке, я надеюсь? — У нас есть сведения, что игрушка сперва побывала в руках этой девушки. — Игнорирует мой вопрос. Выкладывает на стол еще одно фото из коробки: размытое, нечеткое. С одной из камер, судя по всему. Но я все равно впился в снимок жадным взглядом, пытаясь угадать по наряду, обстановке, времени: кто передо мной. Акутора? Рут Стоун? Или, столь редкий случай, ты-настоящая? — Эта девушка. Кто она? Вас часто видели вместе в последнее время. Я покрутил ответы в голове и так и этак, и не нашел ни одного подходящего, нейтрального. Вместо этого хлебнул остывший кофе и уставился на дверь. — К чему эти вопросы, а? Мне что-то предъявляют? Если нет, я пойду. — Так мне и дали, как же, Ван, держи карман шире. — Этот человек мертв. — Женщина-детектив постучала пальцем по фото Дока. Красивые, ухоженные пальцы с маникюром и без обручального кольца. У детектива, видимо, остается много времени на себя, да и работа не пыльная. — Застрелен? — Не удержался и уточнил. Глупо, знаю. — Нет, почему? — Она ответила быстрее, чем подумала. Поморщилась. Поняла, что сказала лишнего, но все равно продолжила. — По результатам экспертизы, ему перерезали горло. И слили в утилизатор. — Да ладно! — Даже малые дети знают, что любая органика безошибочно распознается датчиками при распылении и проходит полную проверку ДНК. Без соответствующих разрешений на утилизацию тела моментально срабатывает «код красный», — копы будут на месте раньше, чем ты произнесешь вслух слово: «у-ти-ли-зи-ру-ю». — Еще остались идиоты? И кто же активировал чип? — А вы как думаете? — Мне показалось, в разговоре женщине было важно перехватить инициативу. Похвально. Пожал плечами. — Понятия не имею. — Ответил совершенно честно. Да, ИИ безусловно заметит, что я нервничаю, но беспокойство связано с заявлением о смерти Дока. Зарезали? Когда? До того, как я получил букет с запиской или уже после? Он ведь… он же не мог умереть, так? Только не сейчас! Когда уже подал мне сигнал. Когда исследования уже были завершены! Он ведь провернул что-то, да? Это какой-то очередной хитрый план, о котором я просто не знаю? Как обычно? — Не может быть… ошибки? — Никакой ошибки. Анализ ДНК подтвержден. Этого человека совершенно точно убили и слили в утилизатор. Вчера. В 14:02. — Я сглотнул. Во сколько приехал курьер? Писал ли Док записку, зная, что сам находится в опасности? Последнее желание спрятать девушку? — Утилизатор активировали чипом ребенка. — Женщина ткнула пальцем в игрушечную панду. — Его, вместе с игрушкой, патруль обнаружил рядом с утилизатором. Метров двести от ночного клуба «Нишики». Неизвестный воспользовался чипом, чтобы все провернуть и скрылся. И у нас есть соображения: кто мог это сделать. Где вы были вчера в два часа дня, Ван Хэвен? Я уже прикинул в уме: вел сопротивляющегося Акутору прочь из клуба, определенно. — Гулял. — Не рядом ли с утилизатором, прихватив ребенка стриптизерши из ночного клуба, где, по показаниям свидетелей, сейчас обитаете? Пользуясь тем, что вам доверяют? В тупичке без камер, куда вместе с подружкой вы заманили и где убили своего приятеля? Ну нет. Этот номер у них не пройдет. Я почувствовал, что начинаю закипать и притушил пульс. Спокойствие, только спокойствие. — Нет, детектив. Вы ошиблись. Я ничего такого не делал. Можете отследить мои перемещения. — Можем. Мы уже отправили запрос на получение отчета по местоположению вашего чипа за вчерашние сутки. — Вот это попадос, Ван. Как хорошо, что я предусмотрительно навернул еще несколько километров по Сити без всякой системы. Действительно гулял. Но стало как-то совсем неспокойно. — Где ваш визор, Ван? — Слил… в утилизатор. — Говорю чистую правду, но слышу, что голос звучит приглушенно. Обложили со всех сторон, а мне есть что скрывать. — Вообще-то не преступление! Мои вещи — хочу сливаю. Деньги были нужны. — Так кто эта девушка, Ван? Кто она? Ваша сообщница? Отвечайте на вопрос! — Впервые вижу. — Говорю и точно знаю, что сейчас детективу подают сигнал: «Ложь». Она морщится и продолжает загонять меня дальше в угол. — Хочу показать вам интересное видео. — Планшет кочует из рук в руки. На экране Док в курятнике держит, почти обнимает Рут с пистолетом, направленным на Принца и Акутору. Что-то говорит, губы шевелятся, но звука нет. Выстрелы. Кровь. Все кончено. Затем я, ранее не попадающий в обзор камеры, выхожу под объектив и подхватываю девчонку на руки. Уношу прочь. Вот как, значит. Вот как. Чешу затылок в растерянности. Ни черта не понимаю. Снимали нас точно не по желанию Дока. Значит и все остальное не его коварный план? Он действительно мертв?