– Нет-нет-нет, вы не так меня поняли, – поспешил исправиться седобородый. – Я к тому говорю, что приличной женщине, которая близко живет, нет причин из дома в трактир хаживать и через пару часов обратно. А ежели люди путешествуют, то тут понятное дело, всем где-то ночевать надо. Оскорбленный супруг счел такое объяснение сносным и опустился на скамью, к безотчетной радости своей второй половины и вящему неудовольствию спутника, каковой, похоже, был не прочь поразмяться. Йуваль, успевшая наполовину извлечь из ножен меч, тоже была не в восторге. – А между прочим, – задумчиво проговорил один из местных, – ездили мы год назад к свояченице в Вилль. Ну, и в трактире по пути останавливались, само собой, дорога-то неблизкая. Так вот, жена мне потом все уши прожужжала, как там интересно было. Чем кормили, на какой посуде, кто какой плащ нацепил и какие побрякушки – ну, все запомнила! И с кумушками потом добрый месяц только об этом и болтала. – Так скучно небось целый день дома за стиркой да за стряпней, – заметил его сосед по трапезе. – О чем еще поговорить-то? – Да что вы, в самом деле? Слыханное ли дело – с собой бабу в трактир вести, чтобы вечерком эля попить? – А почему бы нет? – вмешалась я. – Человек же сам говорит: ничем непристойным не занимается, со шлюхами не балуется, не пьянствует. Если жена все это своими глазами увидит, да еще и сама истории послушает, на людей посмотрит, мясом попотчуется – кстати, Элена, жаркое у тебя просто отменное! – так, может, и пилить тогда перестанет? – Так она же с детьми сидит, – растерянно почесал маковку седобородый. – Неужто соседка разок не присмотрит? – приподняла брови я. – Ну ладно, – все еще не вполне уверенный, но все-таки согласился завсегдатай. – А чего это только он? – вмешался вдруг тот, у кого свояченица жила в Вилле. – Я, может, тоже хочу жену привести. Пусть ей опять будет о чем с соседками лясы поточить, мне что, жалко, что ли? – А отчего бы вам вечер такой не устроить, когда все мужики с женами придут? – предложила я. – Ну, или с подругами, коли жены нет? – А неплохая идея! – заметила Элена, мысленно уже подсчитывая прибыль. – Моей эль не нравится! – выкрикнул кто-то. – Горький, говорит! – А я еще один сорт закажу, – мгновенно нашла решение хозяйка. – Он помягче будет. За дальнейшим ходом обсуждения я уже не следила, переключившись на разговор с Эйтаном. – Откуда эта послушница взялась? – спросил он, пользуясь тем, что внимания на наш столик никто не обращает, и даже Йуваль поглощена общим шумным спором. – Агна-то? Решила мир посмотреть и тоже в город заявилась, – отозвалась я. – И вы с ней сдружились, как я погляжу? Не странновато ли? – Кабы сдружились, было бы странновато, – согласилась я со смешком. – Но нет, тут все проще. Или сложнее, смотря как посмотреть… Скажем так: я кое-кому обещала немного ей помочь. Придется слегка поднапрячься, но, надеюсь, много хлопот она не доставит. – Ну что ж. – Эйтан склонился к моему уху. – Если она сейчас помогает хозяйке, а ваша комната свободна… может, поднимемся туда? – Думаю, не стоит, – возразила я. – Да и вообще, пойду-ка я спать. И, подарив прощальную улыбку расположившемуся неподалеку Талю, проследовала к лестнице. Спиной чувствуя взгляд, которым провожал меня Эйтан. Немного растерянный, немного разочарованный и немного злой. Глава 3 – Так замечательно, так замечательно! – не переставала тараторить Агна, взбивая подушку. – Место такое интересное, а Элена – такой удивительный человек! Я слушала, едва приоткрыв один глаз, мучаясь от большого скопления раздражителей. И свет, и непрекращающаяся болтовня, и запахи, которые я ощущала куда резче, чем настоящие люди. И вообще, как видно, подъем с рассветом отчаянно противоречил моей демонической сущности. – И столько работы! – продолжала восхищаться монашка. – Постирать, развесить, подшить! – С ума сойти, как замечательно, – мрачно проговорила я. – И я о том же! – Агна даже не заметила сарказма. Мне определенно начинало не хватать Эйтана. – Как удачно, что ты привела меня сюда! Теперь я не буду сидеть у тебя на шее, денег хватит и на жилье, и на еду. Даже не представляю, как Элена тут раньше справлялась, всего с одной помощницей. Простыни так и норовят порваться, а пятен на скатертях сколько! – И что, тебе правда доставляет удовольствие всем этим заниматься? – фыркнула я, приоткрыв второй глаз. – Это важно! – на полном серьезе ответствовала Агна. – Физическая работа очень полезна и для тела, и для духа. Она учит собранности, прилежности, внимательности… Я застонала, повернувшись лицом к стене. Суточная мера восторгов и нравоучений была переполнена, а ведь за окном едва занималось утро. К тому же кровать была не слишком удобна, постель пахла, в моем представлении, неприятно, комната освещалась хуже некуда, да и вообще, я предпочитаю спать на открытом воздухе. Поднявшись повыше, я нащупала кружку и заглянула в нее, но только для того, чтобы обнаружить несколько капель на самом дне. Огляделась в поисках воды. Фляжка Агны оказалась ближе всего. – Не возражаешь, если я отхлебну? – спросила я, беспардонно обрывая ее восторженное щебетание. – Сушняк такой, не знаю даже, с какой радости, от эля такого вроде быть не должно… Не дожидаясь ответа, я вытащила пробку и собралась сделать большой глоток, уже предвкушая то удовольствие, которое от этого получу… Но ощутила такой отвратительный дух, что едва не выронила флягу на пол. – Что это за гадость?! – вскричала я, дыша так, будто страдала от астмы, и старательно размахивая рукой перед собственным носом, чтобы избавиться от неприятных ощущений. Агна обернулась, хмурясь, но мгновение спустя ее лицо просветлело. – А, так это ты сосуды перепутала! – рассмеялась она. – Здесь не питье, здесь я святую воду храню. Хотя, если бы ты даже и выпила, беды бы не было, наоборот хорошо. Наоборот?! Вот зараза Матариэль, кого же ты мне сюда подсунул? Рассчитывал со свету меня сжить? Не так-то это легко! Разве что сердце переживаний не выдержит. – Откуда ты ее взяла? – прохрипела я. – Так из святого источника! – радостно прощебетала Агна. – Он недалеко от нашего монастыря протекает, всего-то полтора дня пути! Вода там чистая-пречистая, а на душе так благостно становится! Хочешь, тебе флягу подарю? У меня еще одна есть! Я специально побольше набрала, с запасом. Мало ли для чего пригодится. – Спасибо, не надо таких жертв, – вежливо отказалась я, инстинктивно отодвигаясь от подальше от «подарочка». – А мне для хорошего человека не жалко, правда! А тот источник, говорят, сама святая Матильда благословила! Я нецензурно выругалась, весьма подробно сформулировав, чем именно упомянутая Матильда занималась возле источника, и кто из ангелов участвовал в процессе. Но Агна большей части использованных мною слов не знала, посему описание процесса не произвело на нее должного впечатления. – Вот, возьми, тут обычная вода, – протянула она мне другую флягу. Я приняла сосуд осторожно, открыла, подозрительно, открыла, принюхалась и лишь затем сделала маленький глоток. Содержимое оказалось пригодным для питья, и я сама не заметила, как осушила добрую половину фляги. – Хорошо! – выдохнула я, когда в дверь постучали. – Арафель, тебе записка, – сказала Эфрат, вторая помощница Элены. Поскольку Агна была теперь частью их рабочей команды, ко мне тоже обращались по-простому. Меня это более чем устраивало. Эфрат удалилась, а я развернула послание. – Эйтан хочет встретиться, – сообщила соседке я. – Пишет, что ждет снаружи. Сюда-то чего не зашел? А, поняла, женскую репутацию загубить не хочет. За тебя, небось, волнуется. Пришлось окончательно покинуть объятия постели. Я подошла к зеркалу и взялась за гребень. – Хороший мужчина, – заметила Агна, наблюдая за процессом. – Сразу видно: добрый, заботливый. А вы… ну… близко общаетесь, наверное? А пожениться не собираетесь? – А что? Вне брака всякая страсть греховна? – подзадорила ее я. – Да нет, не то чтобы… – Монашка поспешила возразить, но как-то не очень уверенно. – Просто если все хорошо, то стоит ли тянуть? Семья – это счастье. Да и зачем попусту гневить ангелов? Я усмехнулась, пристраивая в волосах последнюю заколку. Гневить ангелов – мое любимое занятие! Беда лишь в том, что Матариэля такая ерунда, как кувыркание с любовником, не рассердит. Ну, а Пуриэлю, чтобы разгневаться, довольно любой мелочи. Взгляд будто случайно скользнул по затянувшемуся шраму на запястье. – Можешь не беспокоиться, – заверила я. – Никаких таких отношений у нас с Эйтаном уже нет. Так что свадьбы не будет, но и ангельского неудовольствия тоже. И мне как будто слегка взгрустнулось, когда я произнесла эти слова. Хотя с чего бы? Не знаю. Человеческая природа непостижима, а я слишком долгое время успела провести в человеческом теле… В таверне, шумной и оживленной по ночам, сейчас было тихо и спокойно. Я спустилась по ступенькам, кутаясь в вязаный шарф, какие традиционно использовали местные девушки для борьбы с холодом. Сама я не мерзла, но образу следовало соответствовать. Эйтан, как и обещал, поджидал неподалеку от здания. Улица пустовала, лишь одна девушка стояла, прислонившись плечом к синему забору. Я помахала недавнему спутнику рукой и подошла ближе. За мной увязалась и Агна. Я не возражала: кажется, уже успела привыкнуть к ее присутствию как само собой разумеющемуся. К тому же забавно было наблюдать за ее смущением, когда Эйтан на правах галантного джентльмена поцеловал ей руку. – Какие новости? – полюбопытствовала я. – Не сахар. Права была Йуваль. Если и не во всем, то во многом точно. Я подумал, ты знать захочешь. И вам, Агна, от замка лучше держаться подальше. Я ведь правильно понимаю, вы уже не под защитой монастыря? – Я под защитой принца Света, – серьезно сказала та. – Но из послушниц ушла, так что вы правы, монастырские стены за моей спиной не стоят. Думаете, от замка исходит угроза? Вообще-то я слышала… разговоры… всякие. Может, прислушиваться и не следовало, а только похоже, не слишком все ладно в Раунде, да? – Похоже, не слишком, – подтвердил Эйтан. – Вообще-то я вас запугивать не хотел, но если вы и сами кое о чем знаете… Вещи в замке творятся нехорошие. – Демонические, должно быть? Принцу противные? – вполголоса предположила Агна. – Почему вы именно так подумали? – полюбопытствовал Эйтан. – Так любой, кто долго за святыми стенами живет и к святыням прикасается, чувствует, когда что-то недоброе, княжеское творится. Кто-то сильнее, кто-то слабее, кто-то и воспрепятствовать умеет, а кто-то, как я, просто заметит – ну, будто эхо такое, едва уловимое.