А вот это уже интересно! Я что-то слышал о том, что эта фрогийка-патриотка отправилась в Кижи, но посчитал это фарсом и балабольством, подкрепляющим предвыборную кампанию Дюпона. — Вы уверены, что это именно она? — Вот её документы! — Дашка вынула из кармана пластиковый жетон корреспондента на шнурке, а затем положила передо мной на стол. Я пробежался по жетону глазами. Так и есть: Анна Дюпон. Фото девушки я разглядывал немного дольше. Красивая. Черты лица такие юные и нежные... Каким надо быть пидорасом, чтобы отпустить свою дочь на войну? Она же ещё совсем ребёнок! — Вот ещё полезные сведения! — положила девушка передо мной профессиональную видеокамеру. — Там много роликов о северянах! Можно выяснить много интересного. Дашку прям разрывало от счастья! Она надеялась, что я её похвалю? Конечно, надеялась. Я пока не знал, что делать с этой пленной Дюпон, и будет ли она чем-то полезной нам. Пока что её присутствие здесь ничего, кроме огромного геморроя, мне не сулило. Отбитая об асфальт бочина нещадно ныла, поэтому я поднялся из-за стола, чтобы было легче дышать. — За нарушение приказа, повлекшее гибель одного военного и одного гражданского лица, я понижаю в звании капитана Воронько до рядового! — глядя в глаза Даше, сказал я. — Что? — испуганно уставилась на меня она. — За что? Это не справедливо! — Старший сержант Моисеенко, теперь вы старший группы, я передаю командование вам! — Есть! — бодро отозвался Малой. — Товарищ полковник, — продолжила спорить Даша. — Разрешите объясниться? — Два человека мертвы, Даша! — всё же сорвался я. Если она будет обсуждать мои приказы только потому, что я с ней трахаюсь, то что остаётся остальным? Нарушение субординации — это путь к бардаку и хаосу! Она что не понимает этого? — Но... — В карцер её! — сквозь зубы процедил я. — Трое суток ареста! Двое бойцов тут же подхватили девчонку под руки. –Руки! — гавкнула она на них, дав понять, что пойдёт сама, добровольно. Она бросила на прощание мне такой ненавидящий взгляд, что у меня под ложечкой засосало. — Товарищ полковник, нам допросить Дюпон? — спросил Малой, когда Дашку увели. — Останься! Остальные свободны! — я дождался, пока все кроме Моисеенко выйдут, а потом снял фуражку и устало потёр лицо ладонями. — Где она сейчас, Коля? — В камере в лазарете, — ответил он. — Там чисто и тепло, есть горячая вода. — Я сам её допрошу, — решил я, потому что мне пришла в голову одна охеренная идея. — Теперь расскажи по нормальному, что случилось? Глава 19. Анна Меня разбудили гулкие тяжёлые шаги в коридоре. Я испуганно вскочила на кровати, щурясь от яркого света лампы под потолком, не сразу сообразив, где я. Потом сориентировалась и приготовилась. К чему? Сама не знаю. К решётке подошёл солдат и отпер мою камеру, а затем ещё двое заволокли внутрь мужчину, одетого в кижанскую форму. Солдаты держали его окровавленное тело за руки, а потом, бросили его на кафельном полу. Не произнеся ни слова, они заперли камеру и ушли. Вскочив с кровати, я бросилась к мужчине. Все его лицо было в крови, форма изодрана. Камеру заполнил тяжёлый запах крови и мочи. Судя по мокрым разводам на штанах, этого несчастного так избивали, что он обмочился! Боже, что за звери? Нелюди! Я стояла рядом с мужчиной на коленях в полнейшей растерянности, не зная, что делать! Я даже не понимала, жив ли он. Не придумав ничего лучше, я схватила небольшое полотенце и, намочив его под краном, принялась обтирать уже частично свернувшуюся кровь с лица мужчины. Он застонал, поморщился и открыл глаза. Жив! Слава богу! Надолго ли? Как скоро за ним снова придут эти фашисты? — Вы слышите меня? — спросила я на кижанском мужчину. — Пить... — еле слышно простонал он. У меня не было бутылочки или стакана, поэтому я набрала воды в прямо в ладошку. Немного, но всё же...