– Ну, скучно им. Меня братья тоже гоняли и в хвост и в гриву. И тоже от скуки. Когда бы мог, отплатил бы этим. Может, и отплачу. Потом. Мы, Хорты, такое не забываем. С наслаждением он представил себе, как врывается в город во главе отборного войска, как горят подожженные навесы торга, как разбегаются с воплями «добрые» горожане. Вон по той мерзкой роже да плетью поперек! Небось сразу заткнулся бы. Девчонка всхлипнула, но уже с облегчением. Будто поняла что-то. – И верно. Их тоже винить нельзя. Живется им трудно. Докажут, что похуже их кто-нибудь есть, и радуются. – Во-во. Лучше в лесу с волками. Они хоть своих не жрут. – Как я теперь на торгу покажусь. – А тебе и не надо показываться, – спокойно рассудил Обр, выскребая пятерней приставшую к волосам чешую. Он рассчитывал уйти прямо перед судом, хотел, чтоб нога поджила получше. До суда оставалось еще дней пять-шесть. Ждали приезда столичных гостей. Но при таком раскладе можно и завтра. Чего ж Нюську мучить. Кстати, и случай, он знал, будет подходящий. * * * Назавтра, как обычно, из ворот казармы, кивнув часовым, вышла парочка: парень с клюкой и девица с корзинкой. Девица была бледненькая и заплаканная. Видать, стряпухи совсем задразнили. В корзинке лежало какое-то линялое тряпье, на которое никто не обратил никакого внимания. Через полчаса на дворе «Оси и колеса» к старому Велесу, кормившему перед дорогой свою клячу, подошла девчонка в низко, до самых глаз завязанном платке. – Дедушка, я слыхала, ты нынче едешь. – Ну, – согласился Велес. Был он пасечник, жил на выселках за лесной Непрягой, сплошь зарос мягкой седовато-рыжеватой щетиной и как две капли воды походил на толстого шмеля, укутанного в десяток куцых, торчащих из-под друг друга одежек. – Возьми нас с бабушкой, мы заплатим. – А вам куда надо-то? – В Подорожье. – Эвана куда! Так мне не туда. Я с полдороги в Не-прягу сверну. Там направо поворот в Косые Угоры будет, потом в Кривые, а мне уж налево, в Непрягу. – Да нам хоть с полдороги. Бабка моя ходит плохо. Но с полдороги добредем как-нибудь. – Да где ж бабка твоя? – А вон. На приступочке у трактирного крылечка грузно сидела бабка, с головой закутанная в вытертый, но заботливо залатанный плащ. Из-под плаща торчала упертая в землю кривая клюка. – Три гроша, – сказал Велес. – До Подорожья четыре взял бы. А так три. – Довези за два, дедушка, у нас больше нету. – А нету, так пешком ходить надо, – проворчал Велес. – Или дома сидеть. Но все ж таки сжалился. Согласился на два. Девчонка привела бабку, помогла взгромоздиться на телегу, закинула полупустую торбу. – Рядом садись, – велел Велес, – песни петь умеешь? – Не, – воздохнула девчонка, – не умею. – Тогда разговаривать будем. Девчонка кивнула, вскарабкалась на передок. Минут пять Велес втолковывал своей кляче, что пора трогаться с места, и наконец со скрипом, стуками и стонами они двинулись к южным воротам, к выезду на столичный тракт. У ворот вышла заминка. Пришлось остановиться, пропуская конный отряд. Всадников десять, не меньше. Они ворвались в город, будто взяли его приступом, и, быстро обогнув торг, галопом устремились к казармам. – Это хто ж такие? – рассуждал дед Велес, направляя клячу в ворота. – На солдат вроде не похожи. Все в своем, не казенном. Разбойники? Тогда чего ж их в казармы понесло? – Может, из самой столицы судейские? – предположила девчонка. – В городе говорят, ждут каких-то. – Много ты понимаешь. Судейские в карете приедут. Так им по чину положено. А эти непонятные какие-то. Модные господа. Ну, да пусть их. Не наше дело. Песчаный тракт мягко лег под колеса. Жужжали-скрипели тележные оси, жужжали слепни над костлявым крупом клячонки, дед жужжал в ухо Нюське что-то про пчел и их сложные повадки. Долго ли, коротко – впрочем, скорее долго – проскрипели десяток верст до поворота на Непрягу. Все три часа дороги Обр просидел, скрючившись под плащом, так что сполз с телеги вполне по-старушечьи и сразу же оперся на палку. Нога от неудобной позы, как на грех, опять разболелась. Пасечник благополучно повернул в свою Непрягу. К счастью, Хорт видел только его круглую спину. Между тем щетина на лице Велеса топорщилась от улыбки. – До чего молодые нынче бабки пошли, – жужжал дедок, обращаясь к хвосту своей клячи. Он успел-таки разглядеть руки, сжимавшие клюку. Крепкие, загорелые, с длинными, сильными пальцами. – Ишь чего делается. Парень девку увозом увез. От родителев прячутся. Хотел было подшутить напоследок, но поленился, и это спасло ему жизнь. Оберон Александр Хорт твердо знал: в серьезном деле свидетелей оставлять не следует. А дело нынче было таким серьезным – дальше некуда. Но обошлось. Обр подождал, пока жужжащая телега скроется за поворотом, оглядел песчаную дорогу, пустую в обе стороны, с наслаждением распрямился, откинул капюшон. – Ну, пошли, что ли? – Пошли, – улыбнулась Нюська. Хорт забросил на плечо полупустую торбу, и они пошли по дороге, пролегавшей меж двух заросших сосной холмов. * * * – Я не знаю, где он, – сказал как отрезал господин Стомах, – да и не обязан знать. Парень работает при кухне. Вероятно, его послали с каким-то поручением. Прочешите торг, если есть желание. Да хоть весь город перетряхните. Не мое дело. Собеседник был так противен ему, что даже руки немного дрожали. А ведь когда-то приятелями были. Да и выпито вместе было немало. – Отчего он не в тюрьме? – еле сдерживаясь, спросил бывший друг. – Может, это у твоего господина казематы[26] полны раненых детей. Так сказать, последняя столичная мода. Но в моем городе тюрьма – для воров и убийц. – Это дитя – приговоренный к смерти беглый преступник. – Да неужели? Кто бы мог подумать. А на вид тихий, скромный, работящий. Даже спиртного не касается. Да еще подвиг совершил между делом. Целую деревню спас. Ошибка у вас вышла. Не за тем бегаете. – Никакой ошибки, Стомах! А вот ты ошибся, да так, что придется расплачиваться. – Ну, если бы мне сообщили заранее, я бы непременно сунул парня в подвал Волчьей башни. Да еще и к стене приковал бы для верности. – И заслужил бы благодарность князя. – Не нуждаюсь. – Н-да? Сидя в этой дыре? – Лучше сидеть в этой дыре, чем быть чужим псом. Палаш не тронь! Тебе нельзя. Станешь время попусту терять – хозяин накажет. Тебе парня надо искать. Почему ты ему служишь, Радивой? Ты же боевой командир. Ты же крепости брал, Улфрида Победителя с тысячным отрядом разбил наголову. Какого рожна ты в цепные псы пошел? Собеседник загнал палаш в ножны и обессиленно склонил голову. Часть 2 Пешку проводят в ферзи