Гарриет кивнула, не в силах говорить из-за подступивших к горлу слез. Она быстро натянула пальто и сапоги и выбежала под дождь. Сесилия и Джейкоб исчезли. Гарриет побежала к хозяйственным постройкам, зовя мужа по имени, пока в конце концов не нашла его на сеновале в старом амбаре. – Что ты здесь делаешь? – спросила она, задыхаясь и кутаясь в пальто от холода. – Теперь я буду спать здесь, – ответил он совершенно серьезно. – Я не могу находиться в доме. Она посмотрела на его растрепанные волосы, грязную и мокрую одежду, исхудавшее лицо. – Джейкоб, о чем ты? – Дом прослушивается. Немцы следят за нами. Я видел их в городе, это те самые, что хотели убить нас в Нормандии. Они проследили за мной. Теперь я должен спать здесь, так я буду готов, когда они объявятся. Гарриет закрыла рот рукой, не зная, как сдержать слезы, и сделала несколько вдохов в тщетной попытке успокоиться. – Джейкоб, ты не можешь оставаться здесь. Ты заболеешь от сырости. А когда наступит зима? Ты же умрешь от холода! – Ты этому будешь только рада, – просто сказал он, подняв на нее глаза. – Джейкоб, о чем ты? Я люблю тебя. Я бы никогда не хотела, чтобы с тобой что-то случилось. – Ты с ними заодно. Я видел, как ты с ними в городе, с теми, кто следит за мной. Ты хотела, чтобы я пошел на войну. Иначе ты бы меня не отпустила. – Джейкоб! Я никогда не хотела, чтобы ты шел на войну. Ты мой муж, я люблю тебя. Если тебе здесь не нравится, давай уедем. Как мы сможем завести ребенка, если мы даже не спим в одной постели? Джейкоб хмуро уставился на нее, затем встал и сделал к ней несколько шагов. От него сильно пахло алкоголем. – Почему все, чего ты хочешь, – это завести ребенка? Хочешь родить сына, которого отправят погибать на следующей войне? Или дочь, которая будет жить в рабстве, как ты? – Джейкоб замолчал, а потом, сощурившись, подошел еще ближе. – Ребенка нет и не будет, потому что между нами нет любви. Ты мечтаешь только о том, чтобы за мной пришли и забрали отсюда, ты хочешь от меня избавиться. Я же вижу, как ты смотришь на меня. – Джейкоб, это неправда. – Гарриет шагнула вперед и протянула руку, но Джейкоб стряхнул ее с плеча. – Я люблю тебя. Я бы сделала все, чтобы вернуться назад и снова быть счастливой. Если бы ты мог хоть на миг отвести взгляд от Сесилии, ты бы это понял. В вспышке ярости он замахнулся и дал ей пощечину. Она попыталась устоять на ногах, но удар был так силен, что она оступилась и, не имея возможности за что-либо ухватиться, неловко упала, задев дверь амбара. Висок, которым она ударилась о металлическую скобу засова, пронзила острая боль, в ушах застучал пульс. Пошатываясь, она ошеломленно поднялась на ноги, прикрывая голову ладонью, и поняла, что сквозь ее пальцы сочилась кровь. Гарриет взглянула на Джейкоба, который смотрел на нее холодными как сталь глазами, в которых не было ни раскаяния, ни беспокойства. Когда он начал приближаться к ней, она в ужасе отшатнулась, боясь, что он ударит ее снова. Но вместо этого он всего лишь прошел мимо, и на его лице была едва заметная улыбка удовлетворения, словно он был рад наконец преподать урок отбившейся от рук жене. Гарриет усвоила этот урок. Когда капли крови оросили бледное сено на полу амбара, Гарриет с полной уверенностью осознала, что их любви больше нет. Что Джейкоб, которого она знала, умер на пляжах Нормандии и никогда к ней не вернется. А если ее возлюбленный был мертв, то была мертва и надежда на то, что она когда-либо станет матерью. Глава тринадцатая Айрис 12.30, среда, 19 ноября 2014 года Когда Харви Робертс покинул зал, в котором проходила пресс-конференция, и грохот затворов фотоаппаратов окончательно затих, Айрис Уотерхаус нажала кнопку «стоп» на своем диктофоне и опустила взгляд на свои записи. Прошло почти десять лет с тех пор, как она видела его в последний раз, но очевидно было, что сейчас Харви переживал сильнейшее потрясение. Несмотря на то что обращение было довольно коротким, ему пришлось дважды останавливаться, чтобы взять себя в руки: в первый раз это случилось, когда он говорил о том, как его дочь стала для малышки Элизабет чудесной матерью, а во второй – после того, как он обратился к ней и сказал, что ей нечего бояться, если она позволит хоть кому-то – кому угодно – узнать о том, где она находится. Айрис постаралась держаться в глубине комнаты, не желая быть замеченной Харви, но ей не стоило беспокоиться. Казалось, он находился в совершенно другом мире, и, несмотря на то как он относился к ее матери на протяжении многих лет, сейчас Айрис по-настоящему сочувствовала ему. Он все еще был красивым мужчиной, высоким и стройным, с широкими плечами, но его серебристые волосы поредели, лицо потускнело, и вокруг синих глаз пролегли глубокие морщины. Она не была уверена, хотели ли полицейские намеренно придать ему такой вид, но Харви, безусловно, выглядел потрепанным: рубашка не отглажена, на лице щетина, щеки впали. Лиз умерла уже два года назад, и Харви Робертс производил впечатление человека, отчаянно тоскующего по жене – а теперь еще и по дочери и внучке. Молодой фотограф с козлиной бородкой и широкой ухмылкой спросил Айрис: – Значит, Адам – отец ребенка? Где же он был все это время? – Кажется, он фотограф-путешественник, думаю, он уехал по работе, – неловко улыбнулась она, добавив, что это были только сплетни, которые она подслушала в туалете. Молодой человек кивнул, но ничего не ответил. Айрис ненавидела светское общение, в основном из-за своей неспособности вести непринужденные разговоры. Она стояла в тишине и молча наблюдала за недавно нанятыми журналистами, с завистью отмечая то, как они оживленно беседуют, смешат всех и при этом получают крупицы полезной информации. Это была та сторона работы, которую она ненавидела, предпочитая вместо этого прятаться за столом в роли корреспондента по вопросам здравоохранения, упорно проводя исследования, посещая медицинские конференции и встречаясь с малоизвестными людьми. Однако все это требовало времени и самоотдачи, а ни того ни другого в последнее время у нее не было. Поэтому она в течение почти целого года не могла найти ни одной сильной, значимой истории. И именно это нежелание уступить, обратиться к новому способу ведения дел, под которым подразумевались «журналистские» пересказы пресс-релизов или подстерегание очередного несчастного свидетеля у дверей его дома, заставляло Майлза терять терпение. Он звонил ей, наверное, уже больше двадцати раз, требуя новостей. Послушав разговоры толпы, собравшейся на холоде у входа в больницу, Айрис узнала, что ни один из медицинских или других сотрудников и ни одна из пациенток, выписанных из больницы Святого Дунстана в тот день, так ничего и не сообщили прессе. Кроме того, все поиски Джесси и ее девочки пока не принесли никаких результатов. Тем временем интерес общественности к этой истории набирал обороты: радиостанции обсуждали этот сюжет все утро, а социальные сети пестрели выпущенными полицией изображениями с камер видеонаблюдения, на которых Джесси выходила из больницы в лютый мороз с завернутой в одно только одеяло малышкой Элизабет. На пресс-конференцию съехались журналисты со всего юга Англии. К тому времени, когда в эфир вышли обеденные новости, Айрис не сомневалась, что имя Джесси скоро будет известно всей стране. Казалось, все вокруг ждали, хотя никто и не осмеливался сказать об этом вслух, что в какой-то момент появится сообщение о двух телах, найденных при ужасных обстоятельствах. Все внимание редакции словно бы было сосредоточено на поиске не Джесси, а козла отпущения, виновного в том, что Джесси сбежала из больницы и теперь блуждала где-то с новорожденным ребенком. Тем временем Майлз полагался на Айрис – и на ее контакт: Марка Хэтэуэя, врача-реаниматолога, работающего в больнице Святого Дунстана. Проблема заключалась в том, что она не разговаривала с Марком уже несколько месяцев, с того самого момента, когда они вместе улизнули с ежегодного собрания представителей Британской медицинской ассоциации и отправились вместе поужинать, затем изрядно выпили, и Марк поцеловал ее. Несмотря на то что муж бросил ее ради женщины вдвое моложе себя, а Айрис определенно нравился этот высокий светловолосый голубоглазый доктор, которого она знала с университетских времен, в тот вечер она сбежала от Марка и прорыдала всю дорогу домой в вагоне поезда, полном скандирующих что-то болельщиков «Челси». И похоже, Марк по понятным причинам был сбит с толку, поскольку к тому моменту они провели вместе уже несколько месяцев, в открытую флиртуя друг с другом и обмениваясь непристойными шуточками по электронной почте, но все это после той злополучной встречи сошло на нет, как бы сильно Айрис ни старалась вернуться назад. Она скучала по нему. Они были друзьями с того дня, когда, еще на медицинском факультете, они проводили свое первое вскрытие: он заметил, как она позеленела, когда у гниющего трупа вытаскивали почку, и протянул ей свою фляжку, из которой, отпросившись в туалет, она с благодарностью отпила глоток. После этого они сблизились и часто сталкивались друг с другом в студенческом баре и библиотеке. Все было хорошо, пока в один роковой день Марк не познакомил ее с одним студентом, новеньким, которого до этого исключили из Университетского колледжа Лондона. Вылетев оттуда, он решил попытать счастья и перевестись вместо этого в Бристоль, не зная, что этим он перевернет мир Айрис с ног на голову. Звали того студента Джеймс Хеннеси. Конференц-зал быстро пустел. Большинство съемочных групп уже уехали, и отснятые ими материалы должны были отправиться в редакции, чтобы в течение часа выйти в эфир в обеденном выпуске новостей. После этого, по ожиданиям полиции, диспетчерская должна была наполниться непрерывным звоном аппаратов. Айрис достала телефон и увидела, что на ее мобильном четыре пропущенных вызова: два от Майлза из отдела новостей, один от ее адвоката и один от Марка. Когда пресса начала собираться, Айрис поспешила найти тихое место и вышла в коридор, пройдя по пути мимо диспетчерской. Там в несколько рядов сидели операторы колл-центров, слушая инструктаж старшего инспектора Белла. Обращение Харви должно было прозвучать уже очень скоро, и все сотрудники готовились к шквалу звонков о возможных наблюдениях и наводках. Она села на ступеньки у входа в участок и стала просматривать остальные уведомления, пока не добралась до последнего аудиосообщения от Марка. Сердце Айрис забилось сильнее, когда она услышала его голос, пусть он и звучал немного настороженно. «Привет, Айрис, спасибо, что позвонила. Надеюсь, у тебя все хорошо. Извини, у меня только что закончилась смена, а потом нас вызвали на совещание по поводу пропавшей девушки и ее ребенка. Нам дали строгие инструкции не разговаривать ни с кем из прессы. – Марк сделал паузу. У Айрис замерло сердце. – Но поскольку это ты, я готов встретиться и поговорить, правда, совсем недолго. Только, пожалуйста, не говори никому об этом. Встреча должна быть строго неофициальной». На губах Айрис заиграла улыбка. В конце концов, надежда была. Она набрала в телефоне название кафе, в котором Марк обещал встретиться с ней менее чем через час, и как раз в тот момент, когда она закончила, телефон снова зазвонил. На экране высветилось «Мама, моб.». – Привет, мам. Ты в порядке? – спросила она. Тишина. – Мама? Ты здесь? – Айрис прижала телефон к уху, пытаясь расслышать хоть что-то за шумом проезжавших мимо машин. – Я только что видела Харви в новостях, – ответила Ребекка. По голосу матери Айрис поняла, что она недавно плакала. – Я должна была стоять там рядом с ним. Что если Джесси подумает, что она мне безразлична? – Мам, она никогда бы так не подумала. – Полицейский, который здесь со мной, все расспрашивает меня о моих родителях и о той ночи, когда они умерли. Я ненавижу говорить об этом, Айрис. – Голос Ребекки срывался от волнения. – Зачем они вообще подняли эту тему? Какое отношение смерть твоих родителей имеет к Джесси? – Айрис затаила дыхание, ожидая услышать, окажутся ли ее подозрения верными. – Потому что Джесси спрашивала меня об этом, когда приходила несколько дней назад. Мне пришлось рассказать им, и лучше бы я этого не делала. Но он продолжает давить на меня, прямо как Джесси тогда. Он знает, что я не хочу говорить об этом. Почему прошлое никак не оставит меня в покое? Я так больше не могу. – Мама, мне так жаль, что я сейчас не рядом с тобой и не могу обнять тебя! – Айрис отчаянно захотела сейчас же поехать к матери домой и защитить ее – однако сейчас она оказалась невероятно близко к разгадке, и желание расспросить Ребекку о том, что она на самом деле рассказала Джесси, оставалось крайне сильным. – Знаю, что ты не хочешь говорить об этом, но могло ли такое случиться, что твои слова удивили или расстроили Джесси? – Нет! – резко ответила Ребекка. – Да, я ненавижу вспоминать ту ночь, но это еще не значит, что я что-то скрываю от вас. Все факты у всех на виду, если кого-то это так интересует. Я сказала полиции, что материалы расследования находятся в офисе коронера, и вырезки со всеми ужасными подробностями там же. Но почему они зацикливаются на том, что произошло более пятидесяти лет назад, вместо того чтобы просто найти Джесси? Они ничего мне не говорят, Айрис! Где она? Куда она пропала? Я всегда предчувствовала, что с ней случится что-то плохое, и я была права. Я знала это с того дня, как она родилась. Ребекка тихо заплакала, и Айрис представила, как она прячется в собственном доме, чтобы ее не услышал офицер полиции. – Мама, послушай меня. Ты не сделала ничего плохого. Харви и Лиз лишили тебя какой бы то ни было ответственности. Ты самая лучшая мама в мире, и мы обязательно найдем Джесси, хорошо? Ты можешь попросить кого-нибудь из подруг приехать и посидеть с тобой? Я не хочу даже думать, что ты сейчас останешься дома одна. – Есть кое-что еще. – Ребекка помолчала, собираясь с духом. – У девочки инфекция, Айрис. Они думают, что это стрептококк Б. Ей давали внутривенные антибиотики. – Откуда ты знаешь? – удивилась Айрис. – Мне только что сказал об этом офицер. Это нехорошо, Айрис. Если у девочки стрептококк Б, то времени у них совсем немного – я бы сказала, что только до утра. Если она умрет, я никогда себе этого не прощу. – Мама, ты ни в чем не виновата, я же сказала тебе. Я сделаю все возможное, ладно? Попробую узнать что-нибудь у коллег. Пожалуйста, пообещай мне, что позвонишь какой-нибудь подруге и попросишь ее приехать, – Айрис повесила трубку и тяжело вздохнула. Она всегда уважала нежелание матери говорить о той ночи, когда погибли ее родители, но теперь у Айрис было не просто законное основание, а даже долг попытаться выяснить все возможное. Джесси явно расспрашивала мать об этом, и Айрис должна была узнать, почему. Айрис забила в поисковую строку «Офис коронера, Чичестер», позвонила по указанному номеру и быстро объяснила ситуацию крайне доброжелательной женщине. – Если вы родственница, вы можете ознакомиться с делом в архиве. Нам понадобится копия вашего удостоверения личности и письменный запрос, и тогда мы свяжемся с вами в течение пяти рабочих дней. – Прошу прощения, но нет ли возможности сделать это раньше? Мне неудобно об этом просить, однако дело очень срочное, – добавила Айрис, разрываясь от нетерпения увидеть файл, который она никогда прежде не осмеливалась искать.