Нежные пальцы притронулись к ее брови, прошлись вдоль линии носа. Она задрожала, изумленная теплом и спокойствием, струящимся в нее от него. Как она может сидеть здесь, позволяя демону так себя гладить? Позволяя демону — Боли — утешать себя? — Расскажи мне о воине, хранящем Надежду. Она поделится информацией со Стефано, не колеблясь. Это не будет предательством в отношении Рейеса — скормить Ловцам кусочек правды о мужчине, которого она презирает. Рейес изогнул бровь дугой. — Зачем? — Чтобы отвлечь меня. Не хочу думать о моей… Я просто больше не хочу думать. И снова Рейес наклонился, нежно заложил прядь ее волос ей за ухо. — Некогда мы с Галеном были друзьями. Солдатами Зевсовой армии. Тогда я еще не знал, что он мог смеяться тебе в лицо, но всадить нож в спину, стоит ему ее показать. — Где он сейчас? — Не знаю. После соединения с демонами он исчез, — Рейес приблизился и поцеловал ее в щеку, нежно и мягко касаясь губами. — Могу ли я что-то принести тебе? Что тебе нужно? — Я собираюсь уничтожить твоего друга, Рейес, — призналась она, не в силах сдержаться. — Аэрона. Знаю, что говорила тебе, что не буду, но… Он тяжело вздохнул. — Я только прошу тебя хорошо обдумать свои действия. Аэрон сильнее тебя. Он бессмертен в отличие от тебя. Ты, наверное, сможешь поранить его, но скорее всего он не умрет. Он же причинит тебе вред, и ты погибнешь. — Он должен спать. Я не премину снести ему голову, пока он будет спать. Или… Она медленно подняла на него глаза. Комната отступила, а воин превратился в единственное, что она видела. — Ты так же силен, как и он. Ты побеждал его ранее. Он пришел за мной, но ты остановил его. Пока она говорила тень тревоги пала на жесткие черты Рейесового лица. — Убей его ради меня, — взмолилась она. — Даника… — Убей, и я сделаю все, что пожелаешь. Я буду резать тебя столько, сколько тебе потребуется. — Даника, — снова произнес он. В трех слогах ее имени она расслышала тяжелую поступь войны. Он воевал сам с собой. Дважды она наблюдала, как они дрались с Аэроном, но никогда она не видела, чтобы такое страдание отражалось в его лице. Ком встал в горле, она проглотила его только для того, чтоб ощутить, как он глубоко засел в ее животе. Все же она не забрала свое требование. — Как я уже говорил, твоя бабушка может быть жива. Почему ты не рассматриваешь подобную возможность? — Аэрон помнит ее окровавленное тело. Что более важно, Ловцы видели Аэрона, уносящего бесчувственную женщину. Не то, чтобы она могла признать эту маленькую деталь. — Но Аэрон не припоминает, как он наносил ей смертельный удар. Такой воин, как он, не забыл бы такого. Это должно означать, что когда он покинул ее, она все еще дышала. Может быть… вероятно… что если… — Утром, я отвезу тебя к твоей сестре и матери, и возможно вы сумеете выяснить, где ваша бабушка. Сегодня, я попрошу Торина выследить… Вот, черт. Отыскать их. Торин найдет их тебе. Даника замерла, каждый мускул свело. — Он же не обидит их? Если он причинит им хоть малейший вред, то я … — Нет, нет. Даю слово. И волосинка не упадет с их голов. Она поверила ему. Глупо с ее стороны, но она поверила. Другого выбора у нее не было в данный момент. — Чего бы это ни стоило, мы отыщем и твою бабушку. Ты узнаешь, так или иначе, что с ней случилось. Чего бы это ни стоило. Так или иначе. Зловещие фразы. И все же проклятая надежда во второй раз шевельнулась в ее груди. Может быть… вероятно… что если… эти слова вновь промелькнули в ее голове. В природе человека заложена жажда лучшего, и слишком тяжело верить в обратное без внушительных доказательств. Она не видела труп бабушки; как Рейес напомнил ей, Аэрон сказал, что полагает, что убил ее, а не на самом деле совершил это. Бабуля Мэллори могла быть жива. Овладевшее ею оцепенение начало исчезать, оставляя проблески облегчения. — Я бы предпочла уехать прямо сейчас, — заявила она. — Аэрон знает, где они. Заставь его рассказать. — Я пытался. Дважды. Но неужели ты действительно хочешь постоянно напоминать ему, они где-то там? В то время как она жаждет их смерти? Я не сомневаюсь, что Торин может это сделать. Ему только нужно время. Она схватила его за запястья и взглянула на него, одновременно желая поцеловать его и оттолкнуть прочь. Обнять и ударить. — Благодарю. — Ты так прекрасна, — прошептал мужчина. Затем тряхнул головой, словно не мог поверить, что произнес подобное. — В камере ты сказала, что рисовала, чтобы очиститься от ночных кошмаров. Почему бы сегодня тебе не сделать этого? Возможно, это успокоит тебя. «Не поддавайся. Ты и так стоишь на краю пропасти» — Ты просто хочешь заглянуть в мои мысли. — Разве я не могу одновременно хотеть утешить тебя и получить знание о богах, которым ты владеешь? Она отпустила его и пожала плечами. — Мне потребуются кое-какие принадлежности. Воодушевление загорелось в ее груди при мысли опять взять в руки кисть. Она думала, что больше никогда не будет рисовать. Румянец окрасил щеки Рейеса, он прочистил горло. Выпрямился, отвел взгляд от нее. — У меня… у меня уже есть все необходимое. Даника всмотрелась в его профиль. Его нос, немного более длинный, чем у остальных воинов, выглядел очень аристократично. Густые ресницы заворачивались к бровям. Челюсть упрямо выдавалась вперед. — Что ты имеешь в виду? — Я был у тебя дома. У меня была твоя сумка, твой адрес, и после твоего побега я не мог остаться в стороне. Я отправился к тебе домой, увидел твои художественные принадлежности и купил такие же. На всякий случай. Признание далось ему нелегко. — Воспользуешься ими? На случай чего? — Я… Возможно. Он был у нее дома? Что он подумал о ее маленьком и шумном доме? Понравилось ему? Или нет? И почему это мысль о нем в окружении ее вещей казалась такой… правильной? Рейес не пытался давить на нее. Он просто кивнул, словно понимал ее неохоту. — Мне надо уйти ненадолго, поговорить с Торином. С тобой все будет в порядке, если я оставлю тебя одну? Она не была уверена, что когда-либо с ней опять все будет в порядке, но ответила: — Да. Конечно. Рейес повернулся к ней, наклонился и легонько поцеловал в губы. Ее рот автоматически приоткрылся, приглашая его к действию. Горячий язык скользнул внутрь, медленно, нежно, даря утешение, а не страсть. Она приняла его, не в силах устоять. — Ангел, — выдохнул он. Ее руки сами собой обвились вокруг его шеи, притягивая ближе. Возможно, она осталась бы так навечно. Здесь, в данную минуту не было боли или потерь или вопросов, только сильный мужчина, распугавший ее внутренних демонов. Его пальцы легли на талию девушки, и он притянул ее к себе как можно ближе. Она невольно развела ноги в стороны, чтобы позволить ему соприкоснуться с собой, соединяя твердость и мягкость воедино. Вздох слетел с ее уст, когда волна первобытной страсти накрыла ее, прогоняя прочь усталость. Она помнила, как он целовал ее этим утром и не испытал настоящего наслаждения. Пока она не причинила ему боль. Он даже признался ей, что не может ничего чувствовать, если его не укусить, щипнуть или оцарапать. Несмотря на то, что этим поцелуем он делился с ней своею силой, она хотела, чтобы ему понравилось. Сказала себе, что хочет этого, потому что тогда он продолжит оберегать ее. Что когда наступит решающий миг, он предпочтет ее Аэрону и убьет его. Сказала себе, что если Рейес будет хотеть ее, то не нарушит своего слова, а отвезет ее к семье утром. Как ни печально это, но она знала, что обманывает саму себя.