«Такой ничтожной всегда и будет моя жизнь: трахаться и уходить. Я так жалок». Он обожал женщин. Они были смыслом его жизни, и он всегда заботился об их чувствах, их самооценке. Но теперь у него просто не было на это сил. — Парис, — прошептала, задыхаясь, женщина. — Замени мои пальцы своими. Пожалуйста. — По-моему ты неплохо справляешься сама. Комната оплачена до конца ночи. Оставляю ее тебе. — Оставляешь? — она подскочила, потянулась к нему. — Останься. Умоляю тебя. — Забудь меня. Я уже забыл о тебе. Он вышел из комнаты, из гостиницы, и ни разу не обернулся. Глава 7 Проснувшись одна в постели Рейеса, четко помня события очередного бурного кошмара, Даника поняла, что не может этого сделать. Не может остаться здесь, несмотря на все причины. Не с Рейесом. То, что она была рядом с ним, влияло на нее очень сильно, и не в хорошем смысле этого слова. Каждый раз, шпионя за ним, она должна была испытывать ненависть. Ненависть и ярость и желание отомстить. Но каждый раз, смотря в темные бездонные омуты знания и боли, которыми являлись его глаза, она испытывала… нечто другое. Она тонула, частицы ее умирали, а затем быстро возрождались ради него. Него. Не ради ее семьи, ее собственного спасения. Ради него. Как она так могла позабыть о своей цели? Как? Забыть о похищении, о ничтожестве своей жизни после него, как она могла все еще стремиться к Рейесу? В его объятия? Жаждать его утешения? Наслаждаться этим? Как он сумел проникнуть в ее самые потаенные фантазии и всколыхнуть ее животные потребности? Не зная, что делать, она выбралась из кровати и выбежала из спальни. Она забралась довольно далеко, затем вернулась, опасаясь встретиться за поворотом с одним из Рейесовых дружков. Ноги наконец-то отказались слушаться, и она остановилась здесь на лестничной площадке. Обхватив себя руками, девушка пыталась согреться. Холод вернулся с полной мощью, и она дрожала. Единственное, что могло ее согреть, это объятия Рейеса. — Даника! Вспомни про черта — вернее, демона. Голос Рейеса послышался в коридоре позади нее, панический и острый как лезвие бритвы. Она прижала голову к перилам, чувствуя, как усталость и головокружение одолевают ее. Ей надо бежать. Она осталась на месте. Как последняя дурочка, она жаждала увидеть его. — Даника! — голос раздался намного ближе. Она не удосужилась отвечать. Он довольно скоро найдет ее. Незачем помогать ему. — Дани… Имя ее оборвалось на середине, когда порыв воздуха коснулся ее затылка. Должно быть, он внезапно остановился. Она не могла видеть его, даже краем глаза, но могла до мозга костей прочувствовать исходящий от него жар. Господи, какой он горячий. Ее дрожь утихла. Затем он внезапно оказался сидящим рядом с ней, прижался бедром к ее ноге. Электрические разряды прошлись сквозь все клетки ее тела. Девушка задохнулась. Долгое время они просто сидели в тишине. Наконец-то она взглянула на него. Ее взор скользил от его покрытых грязью ботинок до порванных джинсов. Вверх по мощным рукам, что лежали на коленях. Три глубоких пореза красовались на коже. Кровь выступила из них и засохла. Он смотрел на ступеньки, но должно быть ощутил ее взгляд, поскольку запрятал руки за спину, перенеся тем самым вес на локти и отодвинув лицо из поля ее зрения. — Ты опять поранился, — проговорила она, пытаясь подавить волну обеспокоенности. — Ерунда. — Ерунда, — фыркнула девушка. — Ты самый неуклюжий из всех, кого я когда-либо встречала. Ты всегда в порезах и кровоподтеках. Воин помолчал, затем спросил: — Ты думаешь, как сбежать от меня? — Да. Незачем было отрицать. — Почему? — А то ты не знаешь! — Нет, я имел в виду, почему ты остановилась? Боясь правды и устав плести паутину лжи, она полностью проигнорировала вопрос. — Почему вы с друзьями хотите убить мою семью? Ты никогда не говорил мне о причине. Насколько мне известно, мы не оскорбляли вас, не совали нос в ваши дела и вообще…мы не заслужили этого. Он тяжело вздохнул. — Нет, вы не сделали ничего такого. И я не хочу убивать тебя. Она не знала, говорит ли он правду. Но все же отреагировала. Сердце ее пустилось в неистовый бег, колотясь так сильно, словно стремилось вырваться из груди. Голос его звучал хрипло, он выговаривал слова с трудом. Ком встал в горле Даники, его пришлось проглотить, чтобы заговорить. — В прошлый раз ты не это говорил мне. В прошлый раз… — Не будем ворошить прошлое. Оно прошло и с ним покончено. — Нет. Не покончено, — злоба нарастала в груди девушки, жаркая и готовая поглотить ее, в то же время придающая силу. Она ударила себя кулаком по колену. — И никогда не будет. — Не делай себе больно, Даника, — произнес Рейес так же сердито, как и она. — Смешные слова ты говоришь. В прошлый раз ты запугивал меня. Утверждал, что я умру, если ты найдешь меня. Что ж ты нашел меня. Он наклонился к ней, его глаза внезапно заглянули в самые потайные уголки ее души. Темные, знойные, высеченные из оникса радужки, казалось, жили своей жизнью. — Да, я говорил это. Но с тех пор я доказал, что не могу причинить тебе ни малейшего вреда. Истина. Будь он проклят. Ее чувства к нему смягчились, и она ничего не могла с этим поделать. Отвернись. Он вновь подавляет твою волю, заставляет менять мысли. Разрушает тебя. Девушка уставилась на ступеньку под своими ногами. Пушистый красный ковер словно поджидал ее, такой плотный, что она вряд ли смогла бы продавить его до мраморного пола под ним. — Твои друзья все еще хотят моей смерти. — Хотят? — мужчина рассмеялся, но звук его смеха не понравился Данике. — Нет. Никто не желает твоей смерти, но они сделают то, что должны. — А они должны убить меня? Теперь он замолчал. — А ты? — настаивала она. — Ты им позволишь? Новый вздох. — Разве я хоть раз причинил тебе вред? Нет. — Что ты знаешь о моей семье, Рейес? Моя бабушка… — она умолкла, почти давясь словами, — пропала более двух недель назад. Рейес взял ее за руку, переплетясь пальцами. Всхлипнув, она отняла руку. — Мы же договорились. Никаких прикосновений. Его кожа слишком горяча, а ее тело слишком чувствительно. От этого секундного контакта ее прожгло до мозга костей. Соски тут же затвердели. — Я не знаю, что с твоей бабушкой, но я… знаю кое-кого, кто знает. Даника засмеялась таким же отвратительным смехом, как и ранее Рейес. — Ага. Точно. — Я правду говорю. Не стал бы я врать в таком вопросе. Серьезность его тона не убедила ее. Сами слова сделали это. Трижды она спорила с ним, и он ни разу не солгал, ни приукрасил правду. Он всегда говорил прямо, пусть и причиняя этим боль. Нутро девушки свело от слабой надежды… и страха. Что она узнает, посетив эту безымянную личность? Что ее мать, сестра и бабушка живы-здоровы или что они умерли в ужасных муках? — Отведи меня.