У него дрожит подбородок. Он кивает, а по щеке ползёт слеза. Я не шевелюсь и молчу. Мама всегда говорила: никогда не знаешь, что человек переживает. Иногда лучше помолчать и подождать. Мы просто сидим. Наконец он делает глубокий вдох. – Хавьер. Я глажу его по руке. Он поднимает глаза. – Да? – Ты помнишь? – спрашиваю я, беря его за руку. Он дрожащей рукой касается моей щеки. Ещё неделю назад рука семилетнего Хавьера казалась мне липкой и пухлой. Сегодня она тёплая, сухая и худая. Время превратило кожу в вощёную бумагу. Мы пересекли галактику разными тропами, но наконец нашли друг друга. У него дрожит голос. – Петра. И каким-то волшебством, несмотря на космическую пустоту, мы снова дома. – Всё будет хорошо, – всхлипываю я между словами. – Не бойся, я с тобой. – Как же так получилось? – шепчет он. Я беру книгу и откладываю в сторонку, не сводя с него глаз. Мне нужно столько ему рассказать. Но я только шепчу: – Не имеет значения. Он кивает. – А что с?.. Но не заканчивает. Только опускает голову. Наверное, он должен сообразить, что мамы с папой нет. Я пока не готова произнести это вслух. Я качаю головой. Отвернувшись, он смотрит через трюм на вход. Вспоминает? Вспоминает наш последний с ними день? Жалея, что не подержал подольше мягкой маминой руки? Не вдохнул запаха маминых и папиных волос и одежды? Ну конечно. И я тоже. Никто ведь не думает, что прощается навсегда. Хавьер всё ещё смотрит вдаль. Мы долго сидим молча. – Хавьер, а помнишь, как мы спешили на электричку в Колорадо? Когда я сняла куртку, ты занял моё место рядом с папой и не хотел уступать? Он смотрит на меня. – Помнишь, как папа взял нас в другой вагон для инструктажа? Он кивает. В то время папина ободряющая речь меня страшно раздражала. Теперь же его слова вдруг всплыли в памяти. – «Вам предоставили возможность, за которую другие бы отдали всё на свете, – слово в слово повторяю я. – Вы представители нашей семьи. Это очень ответственная миссия. Будьте добрее. Работайте с душой. Не ссорьтесь». – «Мы Пенья, – серьёзно продолжает Хавьер. – Всем, что мы делаем с этого мгновения и далее, будут гордиться или огорчаться наши предки». Он заканчивает папины слова. – Хавьер, – я сжимаю его руку и не выпускаю. – Надо уходить с корабля. У нас нет времени. Помоги мне привести всех зетт на шаттл. Будет ли нам лучше, если мы покинем корабль и сбежим от Коллектива? Мы можем умереть на Сагане. Но рядом с Хавьером мне легче принять решение. У него дрожит рука, и он её убирает. Он тихонько бормочет: – Я знаю, что делать. И улыбается. Я вытираю слёзы с лица, но сердце ноет. Память к нему вернулась, и всё будет хорошо. Но что-то меня изводит, что-то я забыла. От лифта в дальнем конце коридора слышится шум. Хавьер вскакивает. – Оставайся здесь. Его глаза умоляют. Он хватает мою сумку с пожитками и прячет её в своей комнате. – Куда ты? – спрашиваю я, когда он идёт к лифту. – Жди меня здесь. Он поворачивается и улыбается. – Пойду за зеттами. Я знаю, что сказать. Он держит спину и двигается быстрее. Представляю, как ему больно. Он спотыкается, но быстро выпрямляется. Мне хочется бежать за ним, но он уже слишком далеко. И он прав. Вдвоём мы привлечём больше внимания. Затхлая, бесшумная атмосфера трюма жужжит у меня в ушах. По спине пробегает дрожь. Если Нила обнаружит подготовку к побегу, нам обоим конец. Надеюсь, он сообразит, что сказать, если их поймают. За спиной слышится шорох, словно какой-то зверёк снуёт между капсулами и бочками с гелем. Я поворачиваюсь и замираю. В лабораториях никого нет. Хавьер ушёл в противоположном направлении. Я осматриваю пустые капсулы там, где слышался шум. Мои глаза плохо привыкают к темноте, и сначала я ничего не вижу. Потом в поле зрения попадает маленькая голова, высунувшаяся из-за ближайшей капсулы. У меня перехватывает дыхание. Вокси. Он выходит из-за капсул, спрятав руки под мышками. Я вздыхаю. – И давно ты здесь? – Я же сказал, что не смогу уснуть, и ты не закончила более весёлую cuento о муравье, – говорит он. – Решил достать книгу. Но когда пробрался в комнату с реликвиями, то её там не было. Я тяжело сглатываю. – Потом пошёл к тебе в комнату, – продолжает он. – но тебя не нашёл. Тогда пришёл сюда и увидел… – Я думала, что чтение книги поможет Эпсилону-пять приспособиться к новой планете. Он опускает руки по бокам и сутулится: – Ты всё врешь. Он знает. Врать ему более рискованно, чем радовать его историей. – Если Нила узнает об этом… Я поднимаю книгу. – …и о других историях. – Знаю, – говорит он. – Обоим не поздоровится. – Я никогда больше не смогу рассказать тебе cuentos. Может, будем держать это в секрете? – Только я, ты и Эпсилон-пять? Он ухмыляется. Ну вылитый Хавьер в детстве! Хавьер вернётся с минуты на минуту. – Вряд ли Эпсилон-пять расскажет, – замечаю я. Вокси еле заметно улыбается. – Почитаешь мне ещё раз? Он показывает на книгу у меня в руке. Любой может войти и застать нас на месте преступления. Но если мы уйдём, то Вокси я уже не помогу. Его проглотит Коллектив. И так же, как они украли детство у меня и Хавьера, украдут и у него.