Это было в День священномученика Фомы Кентерберийского, и дама подозревала, что праздной, алчущей развлечений толпе, пожалуй, будет мало убитого на турнире рыцаря, они и сожжение клятвопреступницы примут на ура. Парижские колокола возвестили о том, что час пробил. На ристалище вышел королевский маршал и поднял руку, призывая к тишине. Битва вот–вот начнётся. 1 КАРРУЖ В четырнадцатом веке рыцарям и паломникам требовалось несколько месяцев, чтобы добраться из Парижа или Рима до Святой земли, а монахам и торговцам — год, а то и больше, дабы пересечь Европу и достигнуть Китая по Великому Шёлковому пути. Азия, Африка и ещё не открытая Америка тогда не были колонизированы европейцами. А саму Европу практически полностью оккупировали конные полчища мусульман, которые вторглись в седьмом веке из Аравии, приплыли из Африки, чтобы покорить Сицилию и Испанию, и скрестили мечи с христианами на севере, вплоть до французского Тура, прежде чем повернули назад. К четырнадцатому веку христианский мир уже более шестисот лет подвергался мусульманским набегам, предпринимая неоднократные Крестовые походы против неверных. Всё свободное от коалиционных войн с мусульманами время христианские государи проводили в бесконечных междоусобных распрях. Короли и королевы Европы с многочисленным выводком братьев и сестер, опутанных сложной сетью брачных союзов, непрестанно грызлись друг с другом за земли и престолы. Частые войны между враждующими европейскими монархами превращали города и деревни в дымящиеся руины, навлекая на подданных голод и нужду, заставляя правителей залезать в гигантские долги, которые те гасили, повышая налоги, обесценивая монеты, а то и просто обирали наиболее подходящих на эту роль жертв, вроде евреев. СОЛДАТЫ ГРАБЯТ ДОМ Английские солдаты разграбили многие французские земли во время Столетней войны. Хроники Сен–Дени. МС. Royal 20 C VII., фол 41 стр. Печатается с разрешения Британской библиотеки. В центре Европы располагалось королевство Франция. Требовалось двадцать два дня, чтобы пересечь это обширное государство с севера на юг и шестнадцать — с востока на запад. Без малого десять веков Франция держала славу кузницы феодализма. Основанная на руинах Римской Галлии в пятом веке, в девятом она была крепостью Карла Великого против исламской Испании— , а в начале четырнадцатого стала самым богатым и могущественным государством Европы. Но буквально за несколько десятков лет удача отвернулась от Франции, и страна находилась практически на грани выживания. В 1339‑м англичане пересекли Ла–Манш и вторглись во Францию, положив начало продолжительному и разрушительному конфликту, названному впоследствии Столетней войной. Вырезав при Кресси весь цвет французского рыцарства в 1346‑м, англичане захватили Кале. Десять лет спустя, при Пуатье, устроив французским рыцарям очередную кровавую баню, англичане пленили короля Иоанна и увезли его в Лондон, освободив царственного пленника лишь в обмен на обширные французские территории, а помимо короля взяли многих знатных заложников и гигантский выкуп в три миллиона золотых экю. Ошеломлённая вначале утратой своего короля, а затем ценой его возвращения, Франция впала в смуту. Мятежная знать предала короля Иоанна и присоединилась к английским захватчикам, разъярённые новыми налогами крстьяне восстали против своих лордов, а возмущённые парижские массы разделились на враждующие фракции и резали друг друга прямо на улицах. Продолжительные засухи и неурожаи лишь усугубляли положение простолюдинов. А разразившаяся в 1348–1349 годах Великая чума и вовсе выкосила треть Европы, усеяв улицы и поля непогребёнными трупами, и продолжала возвращаться за своим скорбным урожаем примерно каждые десять лет. Художники того времени изображали смерть в виде закутанного в саван скелета с огромной косой, что бродил по земле средь чёрных стягов, развевающихся на колокольнях чумных земель. Казалось, сам Господь оставил Францию, когда в 1378 году Европу потряс Великий раскол, разделив христианский мир на два враждующих лагеря, возглавляемых соперничающими Папами в Риме и Авиньоне. Римский Папа благословил жестокую и грабительскую военную кампанию англичан против Франции, ибо английские священники проповедовали новый Крестовый поход и продавали индульгенции, подкармливая убийц французских «еретиков». Вслед за воинственной английской армией во Францию ринулись преступники и разбойники со всей Европы, орды дикарей всех мастей, известные как «рутьеры», или «бич Божий». Они рыскали по стране, грабя города и деревни, запугивали жителей и заставляли их платить дань. Среди этих бесчинств и анархии Францию охватило новое безумие — строительство укреплений. Перепуганные крестьяне делали земляные насыпи и рыли оборонительные рвы. Испуганные фермеры окружали свои дома и амбары каменными башнями и рвами с водой. Города и монастыри надстраивали и утолщали крепостные стены. Церкви укреплялись так, что вскоре стали напоминать неприступные бастионы. Кровопролитные войны вкупе с духом Крестовых походов и Великим расколом привели ко многим бедствиям. Даже монастыри утратили статус святынь. В июле 1380‑го английские войска совершили жестокий набег на Бретань, осаждали монастыри и насиловали монахинь, а некоторых несчастных женщин забирали себе на потеху в качестве трофеев. Осенью 1380‑го король Карл V умер, оставив королевство своему одиннадцатилетнему сыну Карлу VI. К тому времени Франция составляла около двух третей её современного размера, напоминая лоскутное одеяло, сшитое из разрозненных вотчин без малейшего намёка на национальное единство. Огромные территории либо принадлежали алчным дядям молодого короля, назначенными регентами на время его несовершеннолетия, либо были оккупированы противником. Бургундия принадлежала Филиппу Смелому, самому могущественному королевскому дяде, основателю династии, и вскоре стала соперничать с самой Францией. Анжу принадлежал другому королевскому дяде, герцогу Людовику. Прованс был отдельным графством, пока ещё не включённым в состав Французского королевства, а часть Гиени находилась под английским владычеством. Бретань была практически независимым герцогством, в то время как Нормандия также находилась под английским гнётом, и враги использовали её как форпост для совершения опустошительных набегов на остальную Францию, вербуя для этих целей множество нормандских ренегатов. Стратегически важный порт Кале давно уже был английской крепостью и, ощетинившись несметными войсками, словно острый кинжал, целил в самое сердце Франции — Париж. Под властью мальчишки–короля, окружённого врагами и завистниками, формально находилось около десятка миллионов подданных. Все они принадлежали к трём основным сословиям или социальным классам: солдаты, священники и трудовое население, то есть, тех, кто сражался, молился или работал. Самый многочисленный класс составляло трудовое население, среди которого затесались и горожане–лавочники, но подавляющее большинство были крестьянами или вилланами, возделывающими земли в имениях своих сеньоров. В обмен на защиту в случае войны и скудный земельный надел они пахали, сеяли и жали на полях своего господина, заготавливали дрова для его очага и отдавали ему определённую долю своего скота и урожая. С рождения привязанные к земле, они говорили на местных диалектах и блюли собственные провинциальные традиции и обычаи, без малейшего намёка на национальную идентичность. ФРАНЦИЯ В 1380-М Король Карл, коронованный в 1380 году, одиннадцати лет от роду, унаследовал обширные феодальные владения, многие из которых были либо под властью его могущественных родственников, либо оккупированы вражескими войсками. Как крестьянин служил своему господину, так и его сеньор также подчинялся своему сюзерену. Мелкий дворянин мог быть просто рыцарем, имеющим во владении одно или пару поместий, зато более знатные, носящие титулы герцогов или графов, были наделены в обмен на верную службу обширными феодальными наделами. Вассал{1} — тот, кто подчиняется своему господину в соответствии с данной ему клятвой верности и уважения (оммажем). Для этого вассал становился на колени и, держась за руки своего сеньора, произносил: «Монсеньор, отныне я — Ваш подданный». Затем он вставал и скреплял клятву поцелуем в губы, обещая служить своему господину до самой смерти. Подобные ритуалы скрепляли взаимные союзы, цементируя общество. Пожизненная связь между вассалом и сюзереном базировалась в основном на земельных владениях. Ибо феодальный закон гласил: «Нет сеньора без земли; нет и земли без сеньора». Земля приносила жизненно важный урожай, а также ренту, как в виде звонкой монеты, так и натурой, наряду с воинами для рыцарских отрядов. Таким образом, земля была главным источником богатства, власти и престижа феодальной знати и величайшей ценностью, передаваемой по наследству. Самые ценные и лакомые куски этих земель так же становились причиной многочисленных распрей и смертельной вражды. Нигде люди не дрались за земли столь же ожесточённо, как в Нормандии, этом кровавом перекрёстке завоевательных походов ещё со времён античности. Кельты бились здесь с римлянами, римляне — с франками, франки — с викингами, и, вот, наконец, столкнулись лбами французы и англичане в период Столетней войны. Викинги, или «норды», «норманны», в конце концов осели там, захватили франкские земли и местных женщин и превратились во франкоговорящих нормандцев. Герцоги Нормандские, чей род ведёт начало с 911‑го года, стали вассалами французских королей. В 1066-ом герцог Нормандский Вильгельм с армией рыцарей пересёк Ла–Манш и, разбив короля Гарольда в битве при Гастингсе, провозгласил себя королём Англии, войдя в историю как Вильгельм Завоеватель. Став английским королём, герцог Нормандский теперь мог на равных соперничать с королём Франции. На протяжении следующих полутора веков Нормандия, с её процветающими городами и богатыми монастырями, оставалась под властью английской короны. В начале 1200‑х король Франции отвоевал бо́льшую часть Нормандии у англичан в результате продолжительной войны. Но нормандская кровь в жилах английских королей всё ещё бурлила мечтами о Нормандии, и многие представители знатных нормандских семейств, отказывавшиеся признавать себя французами, с надеждой поглядывали на Англию и держали нос по ветру. Когда разразилась Столетняя война и англичане стали отвоёвывать Нормандию, многие нормандские дворяне предали французского короля, вступив в союз с английскими захватчиками. Среди верных нормандцев, присягнувших в 1380-ом году на верность молодому королю Карлу, был старинный дворянский дом Карружей. Сир Жан де Карруж III, который на тот момент разменял уже седьмой десяток, достиг совершеннолетия в самом начале Столетней войны и участвовал во многих кампаниях против англичан. Рыцарь был вассалом графа Першского, который назначил его военным капитаном Беллема, стратегически важной крепости. Также он являлся виконтом Беллемским, местным королевским представителем — эквивалентом английского наместника или шерифа. В 1346 году он помогал собирать деньги для выкупа короля Иоанна. Почтенный рыцарь был женат на Николь де Букард, знатной придворной даме, от которой имел как минимум троих детей. Родовым гнездом семейства был городок–крепость Карруж, что располагался на вершине холма в пятнадцати милях к северо–западу от Алансона. По легенде, род Карружей был основан на крови и насилии. Рассказывали, что их далёкий предок граф Ральф влюбился в колдунью и назначал ей свидания на лесной поляне у источника, пока однажды ночью влюблённых не подкараулила ревнивая жена графа с кинжалом в руке. На следующее утро графа нашли в лесу с перерезанным горлом. Графиня избежала подозрений, несмотря на кроваво–красное пятно на лице. Вскоре после этого она родила сына Карла, у которого на лице проявилась та же странная кровавая отметина, едва ему исполнилось восемь лет, за что он и получил прозвище Карл Ле Руж. В течение семи поколений все отпрыски семьи носили эту кровавую метку, пока проклятие колдуньи не ослабело. Имя Карл Ле Руж в итоге трансформировалось в «Карруж», по крайне мере, так гласит легенда. Красный цвет также фигурировал в их фамильном гербе: пурпурное поле, усыпанное серебряными лилиями. НОРМАНДИЯ В 1380-М ГОДУ Семейство Карруж, вассалы графов Першских и Алансонских, владело землями в частях Нормандии, ныне известных как Кальвадос и Орн. Показанные здесь дороги существовали в средневековье. Кровавая родословная Карружей, возможно, не более чем народное предание, но этот род подарил миру немало свирепых воинов. Одним из первых Карружей был сир Роберт де Виллер, воевавший под знамёнами короля Филиппа II в начале 1200‑х за возвращение Нормандии французской короне. В 1287-ом один из его потомков, Ричард де Карруж, выступал в качестве поручителя на судебном поединке, дав клятву сражаться вместо своего доверителя, если тот не явится на битву. Старший сын Жана III, Жан IV, был прирождённым воякой. Его воинственный лик некогда смотрел со стен аббатства Сен–Этьен в Кане. Фреска изображала его стоящим в полном рыцарском облачении, с копьём в одной руке и обнажённым мечом — в другой, рядом со своим боевым конём. Но этот образ давно уже канул в лету, а вместе с ним и резкие воинственные черты, унаследованные от свирепых северян. Воспитанный в седле Жан младший, вероятно, получил поверхностное образование, ибо сохранившееся документы заверены лишь его печатью, но не подписью. В 1380‑м он получил звание сквайра{2}. Это был отнюдь не «галантный юноша», образ которого сразу приходит на ум при упоминании данного термина, а закалённый в боях ветеран, в сорок лет уже «матёрый вояка, истинный рыцарь по духу, но, увы, не по титулу». Вероятно, он был суровым, амбициозным, а то и жестоким человеком, подверженный вспышкам неконтролируемого гнева ко всякому, кто вставал на его пути, и явно не из тех, кто забывает старые обиды. К 1380 году Жан уже возглавлял отряд собственных сквайров, насчитывающий от четырёх до девяти человек, во время кампаний по освобождению Нормандии от англичан. На войне он старался прославить своё имя и обогатиться, захватывая многочисленные трофеи и пленных с целью дальнейшего выкупа, что в четырнадцатом веке было довольно прибыльным делом. Возможно, он пытался заслужить рыцарское звание, которое удвоило бы его доход от кампании. Родовое поместье Карружей приносило около 400–500 ливров ренты в год, в то время как дневное жалованье рыцаря в военном походе составляло один ливр, сквайр же получал вдвое меньше. В двадцать один год Жан получил часть наследства и свою долю земель, приносящих ренту. После смерти отца ему причиталась оставшаяся часть, за исключением малой доли наследства, отписанного его младшему брату Роберу и сестре Жанне. Робер, как и все младшие знатные отпрыски, мог надеяться лишь на малую часть наследства, а потому решил стать священником. Жанна вышла замуж за рыцаря, получив в качестве приданого часть отцовских земель. Их мать Николь владела собственными землями, которые сохранялись за ней вместе с рентой в случае, если супруг умрёт раньше. Но все прочие земли перейдут Жану, как продолжателю рода Карруж, а тот, в свою очередь, завещает их своему наследнику. Самым лакомым куском наследства был фамильный замок и прилегающие к городку Карруж земли. Городишко на вершине холма возвышался над широкой равниной плодородных полей, простиравшихся на северо–восток в сторону Аржантана. Замок в Карруже был основан в 1032 году Робером I, герцогом Нормандским, отцом Вильгельма Завоевателя, и неоднократно подвергался осаде. Расположенный на перекрёстке важных дорог и на пути паломников к святыне в Мон–Сен–Мишель, Карруж был процветающим центром местных ежегодных ярмарок. К 1380‑му году семейство Карружей покинуло городской замок, атакованный и сожжённый англичанами, и поселилось в близлежащем форте. Это строение было воздвигнуто около 1367 года по приказу короля Карла V, дабы усилить оборону Нормандии против англичан — ещё одно доказательство того, что семья верна короне. Внушительный донжон, оставшийся от старого замка, и по сию пору высится на холме, как часть элегантного замка де Карруж, большинство построек которого датируется гораздо более поздними сроками. ЗАМОК ДЕ КАРРУЖ Семья Карружей построила этот грозный донжон и использовала его для защиты своих земель от английских захватчиков. Стены высотой пятнадцать метров и трехметровой толщины у основания, к тому же башня оснащалась парапетом с отверстиями для сброса снарядов. (Фотографические архивы, Coll. M. A. P.© CMN, Париж) Старый замок возвышался над землёй более чем на пятнадцать метров, с гранитными стенами в три метра толщиной у основания. Большинство его первоначальных защитных сооружений сохранилось и поныне: сделанное под углом основание, чтобы противостоять атакам, бойницы для стрельбы по врагу и нависающий парапет с прорезями в полу, чтобы сбрасывать на головы осаждающим тяжёлые камни и лить кипяток. Верхние этажи замка включали кухню, жилые помещения для прислуги и уборную, выходящую на стену. Водоснабжение во время осады обеспечивал внутренний колодец. В казармах по обе стороны крепости размещалась прислуга и военный гарнизон. Сама крепость состояла из двух примыкающих друг к другу квадратных башен, а в их массивных подвальных стенах бойницы и дверные проёмы расположены столь хитроумно, что удобно отступать из большого помещения в малое, простреливая освобождённое пространство. Суровая военная архитектура — немое, но веское свидетельство того, в каких тяжёлых условиях приходилось жить феодальному дворянству тех времён, когда в Нормандии бесчинствовали вражеские войска, наряду с опустошающими деревни разбойничьими шайками. Помимо замка и земель Жан Карруж также унаследовал от отца вожделенный чин капитана Беллема, а возможно, и титул виконта. Беллем — крепость, основанная в одиннадцатом веке на вершине холма, в сорока милях к северу от Карружа, была под властью англичан до 1229 года, когда она была отбита французами в результате длительной зимней осады. Французский король пожаловал Беллем графам Першским, которые могли по своему усмотрению назначать капитана этого ключевого форта. В ожидании остальной части наследства Жан увеличил своё состояние благодаря выгодному браку. Его невеста Жанна де Тилли была дочерью богатого сеньора Шамбуа, владеющего гигантской квадратной крепостью со стенами толщиной три и высотой тридцать метров. В качестве приданого Жанна принесла часть денег и земель своего отца, обогатив Жана и укрепив его связи в среде нормандской знати. И задолго до того, как Жан полностью получил наследство, Жанна подарила ему наследника — сына, родившегося, вероятно в конце 1370‑х. Жан IV и его отец преданно служили своему сюзерену, графу Роберу Першскому, унаследовавшему титул в 1367 году. Граф, четвёртый сын Карла Валуа, был членом французской королевской семьи, двоюродным братом нескольких королей. Он держал двор в Ноган–Ле–Ретру, городе–крепости примерно в десяти милях к востоку от Беллема, древней столицы графства Перш. Робер стал графом Першским в возрасте чуть более двадцати лет, и старый и молодой Карружи преклонили колени перед сеньором, который был гораздо моложе их, и принесли ему присягу (оммаж), произнеся: «Монсеньор, отныне я — Ваш подданный», скрепив клятву верности поцелуем в губы. В течение последующих десяти лет они посещали двор сюзерена, выплачивали ежегодную ренту, претворяли в жизнь его указы и участвовали в сражениях с англичанами по первому зову своего сеньора. Однако в 1337 году граф Робер внезапно скончался, едва дожив до тридцати лет, и не оставил наследника. По феодальным законам контроль над землями и замками Роберта Першского переходил к его сюзерену, королю Карлу V. По обычаю, король передал Перш старшему брату Робера, графу Пьеру Алансонскому. Так в одночасье Жан и его отец приобрели нового сюзерена, которому они отныне должны были присягать на верность и выказывать всяческое почтение, отдав в его руки свою жизнь и судьбу. Граф Пьер Алансонский был одним из самых богатых и могущественных баронов Франции. Третий сын Карла Валуа, Пьер также приходился двоюродным братом короля. В 1363 году, в двадцать с небольшим лет, его отправил во Францию вместе с другими молодыми дворянами в качестве залога, дабы обеспечить выплату выкупа за короля Иоанна. Затем, прожив в Англии более года, после смерти Короля Иоанна Пьер вернулся во Францию. Как третий сын, Пьер имел мало шансов унаследовать графский титул своего отца. Но вскоре после возвращения из Англии колесо фортуны сделало неожиданный оборот, вознеся его к богатству и славе, поскольку оба его брата пошли по церковной стезе и быстро преуспели, став архиепископами, но вынуждены были отказаться от унаследованных титулов и земель. В 1367 году, когда ему было всего двадцать лет, Пьер стал графом Алансонским, владельцем обширного домена. В 1371‑м он удвоил свои богатства, женившись на Мари Шамайяр, виконтессе, принёсшей ему с приданым пять феодальных вотчин. Владения и богатства графа прирастали год от года за счёт выплачиваемой ему ренты. Когда в 1377--м умер его брат, Пьер получил ещё и Перш, вместе с крепостями Беллем и Эксме. Но огромные богатства Пьера не могли утолить его жажду наживы, и он замахнулся на большее. Главным его приобретением был Аржантан, укреплённый город в двадцати милях к северу от Алансона. Красивый город и стратегически важная точка, Аржантан был любимой резиденцией короля Генриха II, когда Нормандия была ещё под английским владычеством. Граф желал заполучить его любой ценой, и в 1372 году купил город, замок и прилегающие к ним земли за шесть тысяч ливров золотом. Пьер немедленно перестроил старый дворец в Аржантане и переехал туда вместе со своим двором из Алансона. Дворец представлял собой довольно внушительное четырёхэтажное строение с романскими окнами и тремя квадратными башнями, увенчанными остроугольными крышами, он сохранился и до наших дней. На втором этаже располагается большой зал, где граф проводил судебные заседания, расположившись в кресле с витиеватой резьбой на фоне украшенных дорогими гобеленами стен. Там он отдавал распоряжения, выносил приговоры и принимал посетителей. В полдень в зале устанавливали столы, и граф обедал там в окружении рыцарей, сквайров, церковных клириков и гостей. Здесь, по слухам, он предавался оргиям со своими любовницами, в числе которых была и Жанна де Могастель, жена одного из вассалов, от которой он прижил внебрачного сына. Помимо этого, граф Пьер исправно исполнял свои супружеские обязанности, жена Мари родила ему восемь детей за четырнадцать лет брака. Не подумайте, что граф помышлял лишь о том, как бы расширить свои земли да поразвлечься с любовницей, обрюхатив её очередным бастардом. Как королевский кузен и принц крови, граф Пьер был одним из самых доверенных вассалов французского короля в Нормандии и поклялся вместе с другими рыцарями постоянно стоять на страже этих земель. Он участвовал во многих королевских военных кампаниях, был тяжело ранен во время одной осады и некоторое время служил королевским лейтенантом в Нижней Нормандии — провинции, расположенной к западу от Сены. Недавно присягнувшие графу Пьеру Жан IV и его отец частенько наведывались в Аржантан, чтобы проведать своего сюзерена и принять участие в заседаниях сеньориального суда, отвечающего за военный призыв во время очередной кампании. Свободное от светских мероприятий и военных походов время Жан III проводил в основном в Беллеме, где ему, как капитану крепости, приходилось поддерживать её обороноспособность и следить за обеспечением гарнизона, насчитывавшего несколько десятков солдат. По этой причине рыцарь сделал Беллем своей главной резиденцией и поселился там с женой Николь. Наследник, проживающий со своей супругой Жанной, маленьким сыном и собственной свитой в родовом поместье Карружей, проводил при дворе в Аржантане больше времени, чем его отец. Карруж был гораздо ближе к Аржантану, нежели Беллем, чуть больше двадцати миль против сорока с гаком, около двух часов езды в седле по сравнению с целым днём пути. К тому же Жан занимал должность камергера графа Пьера, которую ему предоставили вскоре после поступления на службу к сюзерену в 1377 году. Изначально камергер имел право наносить своему господину частные визиты, что означало высшую степень доверия. Но со временем это превратилось в чистую формальность. Тем не менее, будучи придворным рыцарем, вассал мог быть призван ко двору своего сюзерена по особому поручению или в связи с важным событием. За свою камергерскую службу ежегодно Жан получал небольшое жалованье, что выделяло его среди придворных или, по меньшей мере, вводило в круг приближённых и советников графа Пьера. Среди камергеров, коллег Жана при Аржантанском дворе графа Пьера, числился также Жак Ле Гри. Он был примерно того же возраста, что и Карруж, они дружили. Их дружба началась ещё на службе у графа Першского, потому что Ле Гри до 1377 года также был вассалом графа Робера. После смерти Робера все его земли и подданные перешли к графу Пьеру. Итак, оба сквайра прибыли в Аржантан, став новыми вассалами графа Пьера, и оба из кожи вон лезли, стараясь доказать ему свою преданность. Несмотря на высокое положение, семья Ле Гри была не столь родовита и не могла похватать такой выдающейся родословной, как у Карружей. Первое упоминание о них датируется 1325 годом, когда в жалованных грамотах упоминается некий Гийом Ле Гри, отец Жака. Но в течение последующих пятидесяти лет эта семейка проницательных и амбициозных карьеристов стремительно богатела, неуклонно расширяя свои владения и поднимаясь в рядах местной знати. Герб Ле Гри был в тех же цветах, что и у Карружей, только наоборот — серебряное поле, пересечённое пурпурной полосой{3}. Жак Ле Гри был довольно крупным и сильным мужчиной, известным своей железной хваткой. Сквайр и наместник, он был капитаном главной крепости в Эксме с 1370 года. Ле Гри, в отличие от своего друга и брата по оружию, слыл образованным человеком и имел младший церковный чин, а это означало, что он умел читать и мог прислуживать при проведении мессы, хоть и не принимал обета безбрачия. Ле Ги был женат и имел нескольких сыновей. Предполагаю, он считался сердцеедом, что было не такой уж редкостью среди сквайров и клириков при дворе любвеобильного графа Пьера.