* * * Прежде чем они двинулись к лифту, Алекс заставил Еву оставить дома свое кашемировое пальто. Несмотря на ограничение расходов горючего, на улице их ожидала машина Алекса. Она удивилась, увидев Иржи Земана в шоферской униформе, но решила вести себя с ним как с водителем, а не со знакомым. Земан держал в руках длиннополую норковую шубу. Алекс забрал ее у него и накинул Еве на плечи. – Твое пальто не годится в такой холодный вечер, дражайшая Ева. Надень это, и тебе будет тепло. Понимая, что на самом деле он намекал на несоответствие ее потрепанного пальто уровню «Савоя», она, заколебавшись лишь на миг, приняла предложение и устроилась на заднем сиденье. Она зарылась подбородком в мех, ощущая его неподдельную роскошь и тяжесть на плечах. Сняв перчатки, она погладила шубу – в точно такие же меха одевались голливудские актрисы, – наслаждаясь пониманием того, что это великолепие принадлежит ей. Она поймала взгляд Алекса и тут же убрала руки, но успела заметить на его лице понимающую ухмылку. По пути в «Савой» на Стрэнд-Стрит они проезжали мимо знаменитого магазина «Фортнум энд Мейсон». Окна были залеплены крест-накрест клейкой лентой, а стены – обложены мешками с песком. Светонепроницаемые шторы на окнах по всему городу, наполовину закрашенные фары машин и погашенные уличные фонари – все говорило о том, что население готовится к воздушной атаке. До сих пор все было впустую – если не считать пугающе большого количества пешеходов, задетых или сбитых насмерть автомобилями. Несмотря на то, что Англия уже около четырех месяцев официально находилась в состоянии войны с Германией, на Британские острова не упала еще ни одна бомба. На прошлой неделе мистер Данек показал Еве карту, отмечая места, где расположились гитлеровские войска, которые скопились у границ, словно стервятники, ждущие, пока кто-нибудь умрет, чтобы полакомиться мертвечиной. В конечном итоге они доберутся до Франции, сказал он, а затем выйдут к морю и Ла-Маншу. Англию от континентальной Европы отделяли какие-то двадцать миль воды. Это был всего лишь вопрос времени. – Сегодня будет вечер с ужином и танцами – надеюсь, ты получишь удовольствие. – Слова Алекса вывели ее из задумчивости. – Моя спутница этим вечером вызовет у моих друзей сильную зависть. – Сомневаюсь, что получу удовольствие от чего-либо. Просто скажите мне, в чем заключается моя «работа», чтобы я ее смогла выполнить, а вы – рассказать мне о моих родителях. Я хотела бы как можно скорее вернуться домой. – Хорошо, – проговорил он. – Сегодня будет несложная работа. Это будет твоя проверка для того, чтобы понять, насколько хорошо ты следуешь инструкциям. – Он сделал вид, что задумался. – Хотя этот тест ты не должна провалить. Она дрожала в новой шубе, но старалась не выказать своего страха. – Продолжайте, – проговорила она, изображая скуку. – Я хочу, чтобы ты вела себя приветливо с джентльменом, которого тебе представят – его зовут лорд Мертон. Если он пригласит тебя потанцевать, ты скажешь «да». А во время танца спросишь его, не покупает ли он сыры в «Пэкстон энд Уайтфилд». После этого он проводит тебя на твое место, где ты достанешь сигарету и попросишь прикурить. Он даст тебе коробок спичек и скажет оставить его себе. Ты выкуришь сигарету и передашь коробок мне, когда мы окажемся в машине, но не раньше. – Могу я спросить, зачем для этого понадобилась я? Ева вглядывалась в его лицо, пытаясь понять его настроение или убедиться в том, что он окончательно сошел с ума. Он коснулся ее подбородка, погладил щеку. – Моя дорогая, ни к чему тебе это знать. Просто делай то, о чем я прошу. Он ухмыльнулся. Белое пятно его улыбки словно отделилось от лица и покачивалось в полумраке салона. Она отвернулась от него, всем сердцем желая, чтобы этот вечер поскорее закончился и она смогла вернуться в квартиру и ждать Грэма. * * * В «Савое» в начале вечера Еву представили лорду Мертону, пожилому мужчине с густыми бакенбардами и толстыми волосами в ушах и носу. После этого она не видела его, пока не начали исполнять танцевальную музыку. Ей пришлось вытерпеть долгий вечер и танцы с партнерами, почти не говорившими на английском. Она постоянно присматривала за своей сумочкой на столе, в которой лежало письмо от Грэма, словно так он становился ближе к ней. Она едва притронулась к икре, перепелам а-ля Ришелье и пирогу «Жалюзи парисьен», и не только из-за чувства вины из-за того, что все остальные горожане вынуждены терпеть нормирование продуктов. Наконец около полуночи к ней подошел лорд Мертон и пригласил потанцевать. Он выглядел пьяным, и Ева испугалась, что его холодные, липкие пальцы оставят следы на ее платье. Он рассуждал о погоде, а она в это время старалась не поднимать взгляда на покрытые волосами пещеры его выдающегося носа. И только когда песня почти закончилась, она между делом спросила: – Сэр, вы сыры покупаете в «Пэкстон энд Уайтфилд»? Он оступился, и ей пришлось собрать все свои силы, чтобы удержать их обоих от падения. Несколько капелек пота, появившегося у него на висках, капнули ей на руки. Он вымученно улыбнулся. – Да, милочка. Именно там. Когда он проводил Еву к ее столику, она попросила у него огня. Он дал ей коробок спичек и откланялся. Затягиваясь, она мельком заметила одобрительный взгляд Алекса и отвернулась, сделав вид, что не обратила на это внимания. Затем, когда подали кофе и мороженое с пралине, она, сославшись на головную боль, попросила отвезти ее домой. Когда водитель припарковался напротив дома Евы, она протянула Алексу коробок спичек, который тот взял, не проронив ни слова. – Я сделала так, как вы просили, – произнесла Ева. – Теперь расскажите мне про моих родителей. – Позволь мне сначала проводить тебя и убедиться, что ты благополучно добралась до дома. Скрепя сердце она провела его через фойе с черно-белым полом к лифту. Когда они поднялись на нужный этаж, она вышла в коридор, едва он открыл лифт. – Спасибо за приятный вечер, – обернулась она. – Дальше я смогу дойти одна. Я устала и была бы признательна, если бы вы рассказали то, что обещали. – Вспомнив про шубу, она скинула ее и передала Алексу. – И благодарю за это – в ней было довольно тепло. Будто бы не замечая ее желания избавиться от него, Алекс, не обратив внимания на протянутую руку, вышел из лифта и закрыл за собой ворота, а затем и наружную дверь. – Она на тебе прекрасно смотрится, Ева, и я знаю, что тебе понравилось ходить в ней. Поэтому прошу, оставь ее себе в знак моего расположения. Не уступая, она продолжала держать шубу, от веса которой у нее уже заныло плечо. – Ну что вы. Я не могу принять такой подарок. Он слишком дорогой и совершенно неуместный. – Мне жаль такое слышать. – Он взял шубу, разглядывая ее. На его губах появилась улыбка. – Ты часто получаешь весточки от своей матери? Выражение его лица и тон лучились искренним интересом. Словно он не знал ответа заранее. – Я ничего от нее не получаю. – Она подняла подбородок, демонстрируя отсутствие смущения. – Она не умеет ни читать, ни писать. – А, верно. А от отца? – Вы прекрасно знаете, что он тоже безграмотен. И я не видела его с самого детства. – Бедная маленькая Этель, оставшаяся без отца. Тогда это хорошая новость, что он навестил твою мать? Ева застыла на месте, чувствуя, что ее вот-вот стошнит всем съеденным и выпитым за вечер. Она вспомнила руку своей матери, изогнутую в месте, где кость неправильно срослась после множественного перелома; ее неровный нос, из-за чего у нее были проблемы с дыханием; ее боли в пальцах и руках в холодную погоду из-за изуродованных костей. Еще вспомнила опухшее, с кровоподтеками, лицо матери после того, как она пыталась помешать мужу забрать свою зарплату и спустить ее в местном пабе на выпивку и азартные игры. Припомнила, как не единожды мать защищала ее от кулаков отца, принимая удары на себя. – Он умер. – Уверяю тебя, он вполне себе жив. Он так долго просидел в тюрьме, что ты и твоя мать, по всей вероятности, с радостью додумали, что он уже умер, а он не только жив, но и на свободе. Если бы ему удалось убить мужчину, на которого он напал с бутылкой джина, а не просто покалечить его, то до сих пор сидел бы в тюрьме. Увы, оба выжили. Я собирался предложить написать своей матери, когда будешь посылать ей деньги, и сказать ей, чтобы она переезжала туда, где он ее не найдет. Но если она не может читать… – Откуда вы все это знаете? – вырвалось у Евы. Она с трудом сдерживала тошноту. Его улыбка исчезла. – Ева, я очень в тебе разочарован. Это моя работа – все знать. И, как я упоминал ранее, мистер Земан очень полезен, когда нужно найти то, что люди предпочитают не показывать. Ты разве еще не поняла? Ева в отчаянии размышляла о том, сколько еще денег она может позволить себе отправить матери, о том, как сделать так, чтобы мать в очередной раз переехала. – Вы лжете, – произнесла она, гордясь тем, что голос ее спокоен. – Уверяю тебя, что нет. Твоя мать живет недалеко от Макера, да? В Анграме. А твой отец любит эль, но имеет особенную слабость к азартным играм. Он хорошо играет в дартс, так ведь? Когда ты была маленькая, он выиграл много денег на турнире и потратил их на выпивку. И сел в тюрьму из-за спора в том самом пабе по поводу своих нетрадиционных правил игры. И сразу после освобождения прямиком направился в этот самый паб. – Алекс добродушно улыбнулся. – Видишь, Ева, я говорю правду. У нее участилось дыхание, ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание. – Зачем вы мне все это рассказываете? – Потому что мне кажется, что у меня есть решение. Мы можем перевезти твою мать сюда, чтобы она жила здесь, с тобой и Прешес. Твой отец, конечно, и не подумает искать ее в Лондоне. И ты сможешь о ней заботиться. Я знаю, что Сейнт-Джон будет рад с ней познакомиться. Возможно, даже пригласить ее на чай к своей матери? Его притворная серьезность выглядела еще хуже по сравнению с тем, если бы он смеялся ей в лицо. Ева проглотила ком в горле, горький и кислый. Как могло такое произойти в ее тщательно выстроенном мире? Она словно смотрела на два поезда на одном и том же пути, которые неслись к неминуемому катастрофическому столкновению. Она хотела, чтобы ее мать жила в целости и сохранности. Именно поэтому и посылала ей ежемесячно деньги. Но мать не могла переехать сюда. Не могла. И от чувства вины, вызванного последней мыслью, у Евы подкосились колени. Алекс схватил ее за плечо, придержав ее прежде, чем она упала. Она дрожала, словно стояла раздетой на холоде. Он накинул шубу ей на плечи, затем притянул к себе и прижал ее голову к лацканам своего пальто. Он похлопал ее по спине и принялся утешать ее, словно маленькую девочку: – Ну будет, будет, Ева. У меня есть другая идея, возможно, она покажется тебе более подходящей. Она хотела выпрямиться и вырваться из его объятий, но не была уверена, что у нее достанет на это сил. – Какая? – прошептала она. – У меня есть небольшой загородный дом в Дорсете, в приморском городке Борнмут – выиграл его в карты, стыдно признаться. Я никогда его не видел – видимо, там бывший владелец держал свою любовницу, так что он хорошо обставлен, хотя и небольшой. Я бы мог поселить ее там, распустить слух, что она – вдова военнослужащего, и дать ей новую фамилию. Может, Харлоу, раз уж это так хорошо сработало с тобой? Или это слишком очевидная связь? Уверен, ты что-нибудь придумаешь, а твоя мать будет слишком благодарна тебе, чтобы беспокоиться об этом. Она могла бы перестать стирать чужие вещи. – Зачем вам так поступать? – прошептала Ева, не желая смотреть ему в лицо. – Я никогда не смогу расплатиться с вами. – О, моя дорогая Ева. Я бы не стал требовать с тебя соразмерной оплаты. – Чтобы я чувствовала себя обязанной и оставалась полезной для вас. – Ты очень умна, Ева. Кстати, сегодняшнюю проверку ты прошла. Молодец. – Он отстранил ее от себя, чтобы она могла увидеть его лицо и почувствовать запах его одеколона: резкий и терпкий, не очень приятный. Грэм не пользовался одеколоном, и ей это нравилось – она любила его запах сандалового мыла без всяких примесей. Алекс притянул ее ближе. – Ты почти столь же умна, как и красива. Он поцеловал ее сухими и твердыми губами. Она настолько поразилась, что просто стояла не шевелясь, не понимая, что происходит. Ева выставила руку и оттолкнула Алекса, а затем шагнула назад, хватая ртом воздух.