– Ладно, Джим, беру свои слова обратно. Вероятно, здесь мы застряли надолго, – шепчу я, кривясь от пыли. – Ты можешь отдохнуть, Айви, тем более ты ещё слаба. Я сам всё найду, – мягко предлагает Джим. – Молчи, – не позволяю Пирсу прокомментировать это, а Джиму улыбаюсь. – Не волнуйся, со мной всё хорошо. Чувствую себя лучше и меня даже не тошнит. Немного может быть, но это мне не помешает. Ты начинай от стены, а я отсюда. Только тихо. Не хочу разбудить ещё мёртвых, мне одного призрака выше крыши. – Здесь нет больше мёртвых, но будет, – бубнит Пирс. Мы расходимся по своим местам, и я достаю каждую папку и подношу к фонарику, лежащему на полу. То же самое делает и Джим. Мы осматриваем папки и документы, анамнезы старых пациентов, пока я не натыкаюсь на заключение о смерти. – Подожди, Айви, – шепчет Пирс. Поднимаю на него голову и замечаю в скудном свете, какая сильная боль проносится в его глазах. – Отложи это дело. Возьмём с собой. Я хочу ещё раз почитать его. Может быть, я ошибся? Вдруг я, действительно, что-то упустил, – грустно говорит он. – Пирс, ты был хорошим врачом. Мама же упоминала, что она была нежилец. Ты сделал всё, что смог. – Отложи, – упрямо требует Пирс. С тяжёлым вздохом кладу папку на пол. Достаю следующую, Пирс просматривает со мной каждую страницу и улыбается, вспоминая своих пациентов. Удивительно, но он помнит каждого. Тихо рассказывает мне о том, каких детей он встречал, как ему нравилось видеть их радость, когда их выписывали. Это так прекрасно и жестоко, ведь видно, что Пирс обожал свою работу, он был полностью зациклен на ней, никогда ничего не упускал и волновался о каждом ребёнке. – Остановись, – Пирс накрывает мою руку своей. – Что такое? – Это не моя подпись, – он указывает на старый файл, где указано, что он подтвердил осмотр и результаты анализа крови. – Она очень похожа, но я не так подписывал документы. Её подделали, – шепчет Пирс. – Но зачем? – Удивляюсь я. Пирс рассматривает документ, вчитываясь в него. – Я не знаю, потому что это обычный анализ крови перед операцией по аппендициту с указанием группы и других факторов. Я помню этого ребёнка. Ему было три года и его привезли из другого города. Там не было хирургического отделения, поэтому мы его приняли у нас. Были проблемы с документами, у ребёнка их попросту не было, а его мать была пьяна и сообщила, что здесь живёт его отец. Но его мы не нашли. Ребёнка прооперировали и когда я был дома, его забрали. У этой женщины откуда-то появились деньги на другую клинику и его транспортировали туда. Я помню, что возмущался этому и Генри сказал, что ничего не мог сделать. У них было официальное разрешение на это. Но я не подписывал именно этот документ. Я подписывал похожий перед операцией. – Зачем кому-то подделывать твою подпись на обычном анализе крови? – Хмурюсь я. – Понятия не имею. Если только кто-то что-то не пытался скрыть. Мать этого ребёнка имела явные проблемы с алкоголем, и она упоминала, что в этом городе живёт его отец. Конечно, никто не принял её слова всерьёз, она едва на ногах держалась. Но если он всё же был в городе и документы подделали, чтобы никто не узнал об этом? – Наши взгляды с Пирсом встречаются. – Я посмотрю другие твои дела и, может быть, это зацепка. Если кто-то не хотел, чтобы все узнали о том, что у него был внебрачный ребёнок, то ты мог докопаться до истины и знать об этом. – Я всегда проверяю документы прежде, чем сдать их в архив. Я люблю порядок во всём и папки всегда были тщательно изучены мной. Также я учился на каждом анамнезе и перечитывал его, чтобы стать лучше. – Джим, как у тебя дела? – перевожу взгляд на него, копающегося в папках. – Пока пыль и грязь. Я уже близко к году смерти Пирса Уиллера. – Хорошо. Продолжай искать. – Значит, кто-то скрыл важный факт о чём-то, и я мог увидеть это, – мрачно заключает Пирс. Кивнув, продолжаю копаться в документах и показывать каждый отчёт и анамнез Пирсу. – Смерть ребёнка после родов. И имя… – Это же фамилия Сью-Сью, то есть… – Беатрис Паркер и тоже стоит моя подпись, но я не помню, чтобы официально дал своё заключение о смерти младенца. Я всегда присутствовал на родах, потому что это входило в мои обязанности. Это было за год до моей смерти. Она не появлялась в больнице, по крайней мере, я её не видел, – шепчет Пирс. Я ощущаю, как слабый ветерок начинает щекотать волосы на моём затылке. Пирс. Пока я таращилась на заключение о смерти только родившегося младенца, он уже оказался стоящим у стеллажей и сам с помощью своих потусторонних сил перебирал документы, пока на пол не упала папка. – Чёрт… это довольно жутко, – комментирует Джим. – Что происходит? – Ищи то, что нужно, – отмахиваюсь от него и подползаю к Пирсу, пока тот лихорадочно переворачивает страницы, просто смотря на них. – Вот. Её беременность вели тайно под девичьей фамилией. Посмотри документы о подтверждении рождения ребёнка и там должны стоять даты, имена родителей и должны быть фотографии. Раньше мы делали фотографии рождения и смерти… – Удивлю, но их до сих пор делают, – хмыкаю я. Не понимаю я этого странного выбора: фотографировать людей, которые потеряли детей. Это страшно и ужасно. – Нашла, – говорю я, достав копию регистрации ребёнка в реестре города. Но когда я всматриваюсь в имена, то там абсолютно другие люди. Совершенно другие. – Какого чёрта? – Выдавливает из себя Пирс. – Что такое? Это не тот документ… – Тот. Это подпись моего отца. То есть он заплатил за то, чтобы оформить документы на вымышленное имя, но подписался своей подписью, как и Беатриса. Выходит, что мой отец изменял моей матери с женой своего бывшего лучшего друга и ребёнок умер при родах. Какого чёрта? – Шокировано приоткрываю рот. – Рита говорила, что отец отказывался обсуждать, что послужило причиной их недомолвки с Кристофером, но это… это просто уму непостижимо. Мой отец ублюдок. Законченный ублюдок, – рыча от злости, говорит Пирс. – А есть шанс того, что ты мог узнать об этом и поругаться с ним? Или с Кристофером? Пообещать, что ты скажешь матери и тогда репутация обоих будет разрушена? – Выдавливаю из себя. – Да, это было бы в моём духе. Я всегда был честным и ненавидел ложь. Я бы не смог спокойно жить, зная правду, – кивает Пирс. – То есть… ты хочешь сказать, что… – Они меня убили? Мой отец и его бывший друг спелись, чтобы я замолчал навсегда? Мне становится плохо от слов Пирса. Я оседаю на пол и прислоняюсь к стеллажу. Кровь отливает от лица, но ещё хуже Пирсу. Нахожу его руку и сжимаю её. – Они меня убили… мой отец… Айви, мой отец… – Пирс, я не знаю, что сказать. Мы должны проверить. Я поговорю с одним из них… – Нет. Нет, – он мотает головой и резко поднимается с пола. – Это опасно. Если один из них снова взялся за старое, то тебя нужно защитить. Нужно… – Нашёл. Нашёл заключение о смерти Пирса Уиллера и осмотр его тела! – Радостно объявляет Джим. Перевожу на него взгляд. Он быстро подходит ко мне и садится рядом. – Так… так… ничего. Как такое может быть? – Шепчу я, оглядывая пустые строчки, где стоят прочерки. – Разве так сдают формуляр о заключении смерти? – Удивляется Джим. – А меня никто не осматривал. Мэр города и богатый ублюдок, бывший моим отцом, не хотели утечки информации. Они просто констатировали смерть от выстрела в висок, – сдавленно произносит Пирс. – Но ведь есть ещё и квартальные отчёты, не так ли? Они не могли сдать подобное заключение о смерти в реестр города в таком виде. Это проверяется высшими инстанциями. Никто бы не допустил халатное отношение к документации. Это нарушение и довольно серьёзное. За него могли оштрафовать, – возмущаюсь я. – Ты права, Айви. Но нам до них не добраться. Если где-то и есть честный отчёт о моей смерти, то точно не здесь… – Что происходит? – Спрашивает Джим. Я быстро передаю ему всё, что мы нашли. Он хмурится и потирает лоб. – Я постараюсь влезть в базу данных. Я же полицейский и у меня есть доступ. Пока мне не обрубили кислород, я могу проверить. – Правда? Ты сделаешь это? – С надеждой спрашиваю я. – Конечно, Айви. Ради тебя всё, что угодно, – расцветает Джим. – Серьёзно? Я ещё здесь, – рычит Пирс. – Спасибо. Твоя помощь нам как никогда кстати. Правда, дружок? – Красноречиво смотрю на Пирса, но он кривится, передразнивая меня. Неожиданно в коридоре раздаются голоса, и Джим хватает фонарик, выключая его. От страха я собираю все документы с пола, подскакиваю на ноги и прижимаюсь к стеллажу. Голоса удаляются. – Надо сваливать, – шепчу я. Джим кивает мне, а Пирс говорит, что пойдёт проверить обстановку. Если что, то он отвлечёт их. Пока Джим складывает всё по местам, я вытаскиваю впопыхах со стеллажей все папки, которые смогла найти по работе Пирса и передаю Джиму, затем собираю для себя стопку и мы вглядываемся в темноту. В этот же момент раздаётся скрип двери. Дёргаюсь назад, задевая Джима. Он шатается, выпуская из рук папки и они с грохотом падают на пол. – Пирс, – пищу я, осознавая, что мы попали. Нас обнаружат и линчуют. Так и вижу, как меня сжигают на костре на площади, а Джима обкидывают камнями. Мы оба замираем. Пирс материализуется тут же. Из темноты к нам выходит человек, и Джим зачем-то включает фонарик, освещая нежданного гостя. Меня трясёт от испуга. – Я нашла её! Пэн! Сюда! – Сью-Сью? – Недоумённо шепчу я. – Ага. Это я, то есть мы, – хихикает девушка. – Боже мой, ты чего орёшь? Ты нас обнаружишь! – Ой, я не подумала. Прости, Айви. Я так рада была тебя найти. Пэн пошёл в морг, жуткое место, а я сюда. Конечно, мой выбор был очевиден, где тебя искать. Мы разделились, и вот я нашла вас. Здесь и Джим. Привет, Джим. Такая удача, что мы все вместе, – она прыгает на месте и хлопает в ладоши. – Мда, потрясающую ты компанию себе выбрала, Айви. Один переросток-недокондитер, трусливый, как заяц. А вторая визжащая старлетка из восьмидесятых, не отличающаяся умом, – цокает Пирс. – Ну, если учесть, что у меня в парнях призрак, то я ещё легко отделалась, – прыскаю от смеха. Пирс качает головой, улыбаясь. – Так, ладно. Джим, собирай всё, что уронил и выключи этот чёртов фонарь. Я так скоро ослепну. Сью-Сью, закрой рот и стой, притворись статуей, а я…а я и так идеальна. Мне нечего делать, – говорю я. – Вау, ты сейчас унизила обоих. Я прекрасно на тебя влияю. Ещё немного и ты подашь заявку на «Мисс Мира», – хмыкает Пирс.