— Вот что срыгнула. Сестра протянула лоханку. Доктор нахмурился. — Хорошо. Отправим ее в больницу. Лучше перестраховаться, чем потом каяться. Я позвоню, договорюсь. — Он быстро направился к двери, бросив сестре: — Выясните насчет чая! Сестра наклонилась к Салли и твердо спросила: — Какой чай вы пили? Точно опишите. — Я всегда пью чай, — пробормотала Салли. — Не может быть, чтоб от чая… — Мы должны точно знать, что вы утром ели и пили, моя дорогая. Ну, постарайтесь припомнить. — Ради бога, в чем дело? — прошипела Мередит. Сестра бросила на нее грозный взгляд. — Выясняем. Похоже на наркотическое отравление. — Пахло плохо… — выдавила Салли. — Что? Чай? — Не мой… от мис… мистера Бодикота… мышами пахло. — Что-нибудь понимаете? — обратилась сестра к Мередит. — Ничего. Бодикот — старик, живший рядом. В его доме вполне могли быть мыши. Имя упорно застряло у Салли в мозгу. Хочется рассказать что-то про Бодикота. Что-то вспомнилось. Скорее, забылось. Надо вспомнить. Может, это важно. Или не важно. — Я должна сказать… — объявила она. — Что? — Лицо Мередит укрупнилось и расфокусировалось. — Что ты хочешь сказать? Насчет травяного чая? — Нет. О том, что сказала Ивонна. Только не помню, что… — Смотрите! — крикнула Мередит. — Она отключается! Они подхватили Салли в последний момент, иначе она свалилась бы с кресла. Глава 13 Салли на «скорой» отправили в больницу, Мередит поехала вместе с ней. В приемной поднялась организованная суета. Она с тревогой наблюдала, как подругу увозят на каталке. Когда процессия скрылась из вида, к ней подошла ухоженная китаянка средних лет в белом халате. — Доктор Чан, — представилась она с хорошим, уверенным северным произношением, противоречившим ожиданиям. — Нам нужно знать, что она пила и ела. Как я понимаю, домашний травяной чай. Состав вам не известен? Прежде чем Мередит успела ответить, по сияющему чистотой коридору быстро простучали шаги, и перед ними возник растрепанный Остин Бейли с термосом в руках. Галстук-бабочка съехал набок, указывая концами не на восток и запад, как следовало, а на северо-восток и на юго-запад, словно кто-то перевел их, как часовые стрелки. — Я там Теда оставил за главного… Что происходит? Звоню в медицинский центр, говорят, ее сюда отправили! Отловил Прингла, он спрашивает про чай, я говорю, Салли всегда с собой термос берет, он говорит, сейчас же везите… Он протянул термос доктору Чан. — Хорошо. Отдадим на анализ. — Постойте… — Мередит успела схватить ее за рукав. — Она пьет разные смеси. Этот термос берет на работу. Может быть, дома за завтраком выпила что-то другое. Наверно, надо спросить ее мужа. В тоне прозвучало сомнение. Едва ли Лайам обращает внимание на то, что пьет его жена. Остин снял очки, взмахнул ими. — Он в Оксфорде, в лаборатории. То есть был. Я позвонил, сообщил о случившемся, Лайам сразу поехал сюда. — Кто-нибудь может привезти из дома другие смеси для анализа? — перебила доктор Чан. Мередит с Остином взглянули друг на друга. — Дело срочное, — подчеркнула китаянка. — Ключи должны быть в ее сумочке, — сказала Мередит. — Дайте мне их, я съезжу. Доктор Чан заколебалась. — Личные вещи пациентов… это против правил. Пожалуй, надо мужа дождаться… — У меня есть запасной ключ от коттеджа, — воскликнул Остин. — Я поеду за чаем! — У вас дела, — напомнила Мередит. — Дайте мне. — И обратилась к доктору: — Скажите Лайаму… доктору Касвеллу, когда приедет, что я поехала к ним за травами. Несмотря на срочность дела, пришлось свернуть к аукциону за запасным ключом, который Остин вытащил из ящика стола. На кольце болталась потрепанная бирка с надписью: «Ключ Салли». — Я верну, — пообещала Мередит, бесцеремонно выхватив у него ключ. Он снял очки, близоруко сощурился: — Я сильно беспокоюсь. Салли очень милая. Она мне дорога. Вдобавок мы обсуждаем… Сейчас не время. — Потом, Остин, ладно? Мередит выбежала из офиса и стремглав понеслась к Касл-Дарси. Кухня чисто прибрана, глиняные горшочки стоят на обычном месте. Мередит быстро заглянула в каждый. Незнакомые сушеные листья разнообразных видов. Оглядевшись, заметила в углу плетеную корзинку для покупок, загрузила в нее горшочки и нерешительно остановилась. Вроде бы надо мчаться в больницу с добычей, с другой стороны, нельзя ничего упустить. Она заглянула в шкафчики, чаев больше не обнаружила. Собралась уходить, когда на глаза попалось мусорное ведро. Там лежала на боку старая баночка из-под маргарина, откуда высыпались сушеные травы. Мередит наклонилась, осторожно вытащила баночку. Почти все ее содержимое ушло в ведро, но на донце осталось достаточно для анализа. Она принюхалась. — Фу! Во-первых, не похоже, чтобы Салли держала травы в грязной банке, во-вторых, ни одна другая смесь так мерзко не пахнет. И ведь что-то она бормотала про Бодикота и чай… Мередит выудила из мусора крышку, тщательно закрыла банку. Решив, что нашла все, что могла, поспешила к машине. В больнице отдала трофеи и взволнованно осведомилась о подруге. — Все будет хорошо, — заверили ее. — Тем более теперь есть надежда выяснить, что она выпила. Мередит вышла в вестибюль к телефонам-автоматам, отыскала монету в двадцать пенсов, позвонила в региональное управление. — Алан? Я в больнице. Нет, в «Элис Кинг»… Нет, со мной все в порядке. Дело не во мне, а в Салли. — Оборвав очередное тревожное восклицание в трубке, торопливо продолжила: — Говорят, все будет хорошо. Кажется, выпила какой-то травяной чай и ей стало плохо. Я решила тебе сообщить. Насколько мне известно, Лайама уведомили. — На глаза попалась знакомая фигура. — Вот и он. Пока. — Она повесила трубку. Лайам ее увидел и пошел навстречу, в равной мере озадаченный и раздраженный. — Желудок промывают! — объявил он. — Не волнуйся, говорят, все будет хорошо, — успокоила его Мередит. — Зачем пить это мерзкое ведьмино зелье? Я сто раз говорил. — Он потер лоб. — Теперь вынужден тут торчать. Жуткое место. — С отвращением оглядевшись, он добавил: — Ненавижу больницы. Слишком много народу. — Терпи, — жестко приказала Мередит, и Лайам покорно заморгал. — Осмелюсь заметить, Салли их в данный момент еще сильней ненавидит. — Пожалуй… — пробормотал он. Вернувшись вечером, Мередит обнаружила Лайама, сгорбившегося у койки жены. Салли была бледная, обессилевшая, но вроде вышла из наркотического тумана.