– Я тогда приехала домой, – продолжала Лена, – перевернула там всё вверх дном, оставила машину во дворе и уехала. Кондрат спал. Я была уверена, что он утром ни о чём не вспомнит. – Та-ак, – протянула Тонечка и отхлебнула чаю. Он был почти чёрного цвета и отдавал то ли прелой травой, то ли жжёными листьями. – А скандал зачем закатила? Той же ночью, только раньше? – Ну как зачем? Неужели непонятно? Я знала, что у Кондрата вечером будет попойка со старым другом. Мне нужен был свидетель! Чтобы кто-то видел, как мы с Кондратом… дерёмся. Ну, я и приехала. – Так, – повторила Тонечка, соображая. – Ты приехала, закатила истерику. Мужики были ещё не совсем в лоскуты и твой приезд запомнили, это логично. Когда твоя мать вызвала наряд и нас всех отвезли в отделение, Саше пришлось рассказать, что ночью ты приезжала и у вас с Кондратом случилась почти что драка. Это тоже логично. Потом ты спряталась. Почему здесь?.. – Потому что никому в голову не должно было прийти, что Лена у меня, – подал голос директор. – И я действительно терпеть не могу этого козла Кондрата! Поэтому помогаю его жене прятаться. Тонечка хлебнула ещё и поморщилась – горячо и прямо вот веником воняет! – Почему ты думаешь, что Кондрат собирается тебя убить? – Я не думаю, – объянила Лена. – Я знаю. У меня была фора. Пока он в камере, убить меня он точно не сможет. А теперь её нет. Ты меня нашла, и время почти закончилось. – И за что? – спросила Тонечка. – Для убийства нужно очень серьёзные мотивы. – Поверь мне, – стояла на своем Лена. – Они у него есть. …Пояс Ориона, подумала Тонечка. Наверняка опять этот чертов Пояс!.. – Что ты должна была забрать из вашего дома? Ну, мать же оставила тебе ключи! Лена смешалась: – Кое-какие вещи, – ответила она фальшиво. – Да это неважно! …Это как раз очень важно, но ты мне не скажешь, решила Тонечка. И спросила: – А вы давно поженились? – Какая разница! – У вас всего одна общая фотография. – Ну и что? – То есть или вы вовсе не женились, или поженились тайно. – Он не любит фотографироваться. – До такой степени, что его даже у тебя в инстаграмме нету? – Да, – сказала Лена решительно. – До такой. – Антонина, – вдруг вступил директор музея, – поверьте нам, мы рассказали всё, что могли. Больше мы рассказать не можем. – Военная тайна? – усмехнулась Тонечка, вспомнив, что всё начиналось как раз с этой самой «военной тайны». – Если ты кому-нибудь обо мне расскажешь, – сказала Лена, как о чём-то совершенно обыденном, – меня убьют. – Какие страсти. – Она совсем ничего не понимает, да? – снова спросил директор у Лены. – То есть вообще ничего?.. – А племянник Родион? – спросила Тонечка. – Зачем Кондрат его вызвал? Лена покачала головой: – Не знаю. Он меня не посвящал. Но у него была какая-то сентиментальная идея объединения семьи, это точно. – Не сходится, – проговорила Тонечка задумчиво. – Он собирается тебя убить, а до этого собирался объединять семью. Какая-то петрушка получается! – Я не знаю ничего! Он не рассказывал про племянника. – Моего мужа ты раньше знала? – Нет, – Лена покачала головой. – Мне Кондрат сказал, что приезжает его старый друг Александр Герман. На несколько дней. Я решила воспользоваться приездом и исчезнуть. А ты меня нашла. – Да и что с того? – вспылила Тонечка. – Если тебе нравится здесь прятаться, прячься сколько хочешь! Я никому ничего не скажу. В конце концов, это ваше дело, а вовсе не моё! Директор посмотрел на неё, явно собираясь что-то сказать, но промолчал. – Мне нужно ещё хотя бы дня три, – заявила Лена, – не больше! И я уеду навсегда. Тонечка допила свой чай, вернее, распаренный веник. Горлу стало немного легче. – Лучше бы ты всё мне рассказала. Я хорошо придумываю, мы бы вместе придумали что-нибудь. – Я не могу. Всё, что могла, рассказала. – Тогда я ухожу, – объявила Тонечка. – А вы тут как хотите. Только не нужно больше меня душить, ладно? – И осторожно потерла шею. – Ты никому не расскажешь? – Пф-ф-ф, – фыркнула Тонечка. – Поклясться? На библии? Кстати, кем работает твой муж? Лена моргнула: – Поваром. – А, – протянула Тонечка. – Ясно. Она осторожно замотала шею шарфом, порылась в сумке – оба, и директор музея, и Лена, следили за её манипуляциям, – и выложила на стол визитную карточку. – На всякий случай мои телефоны, – объяснила она. – Ума не приложу, что мне теперь делать с мальчишкой. – С каким мальчишкой? Тонечка вздохнула. – С племянником вашим!.. – Подожди, – попросила Лена. – Всё как-нибудь устроится!.. – Сомневаюсь, – резюмировала Тонечка. – Лучше бы тебе в Москву вернуться, – Лена взяла Тонечку за плечо и посмотрела ей в лицо. – Правда. Здесь опасно. – Я бы вернулась. Но у Родиона нет паспорта, а одного его я не брошу. Ну, всего хорошего, продолжайте в том же духе. И вышла. Директор и Лена молча смотрели ей вслед. Неожиданно ударила рында, они переглянулись и выскочили в коридор. Рында качалась, а Тонечка спускалась по лестнице. Когда захлопнулась дверь, директор сбежал вниз, запер все замки и спросил, поднимаясь: – Как ты думаешь, она на самом деле ничего не знает? Или притворяется? – Я не поняла. – Я тоже не понял. – Но она будет продолжать копаться, а это опасно. – Да. Как этого избежать? – Нужно подумать, – заявила Лена решительно. – Все равно так оставлять нельзя. Если б Герман один приехал, всё обошлось бы. А он притащил… её. – Нужно сделать так, чтоб она больше не появлялась. – Да, – согласилась Лена Пантелеева. – Хорошо хоть, ты её здесь не задушил!..