Директор пожал плечами: – Я о нём ничего не знаю. – Хорошо, а раньше? Раньше знали? Когда дружили с Зосей? – Она давно умерла, – с раздражением ответил Самгин. – Зачем сейчас её тревожить? К нынешним делам брата она уж точно не имеет отношения! …Господи, как это в сериалах всё так легко и просто получается?! Героиня раз-раз, задаёт пару умных вопросов, и ей всё выкладывают как на духу!.. – Вы знаете, что у неё есть сын? Директор пристально посмотрел на Тонечку. – А сын вас почему интересует?.. – Потому что я за него отвечаю, – наконец рассердилась та. – И бросить на произвол судьбы не могу. Его и так уже бросили все, кто только мог! Мать умерла, отца он не знал, родной дядя нашёлся, но тут же опять исчез! Дядя теперь в кутузке, видите ли!.. И мне никто не хочет помочь!.. Директор опять закурил. – Зосю я знал в молодости, – выговорил он неохотно. – Удивительная была девчонка. Такая красивая. С братом её общался мало, он старше и быстро куда-то уехал, то ли учиться, то ли работать. Зося после школы тоже уехала, и я ничего о ней не слышал. – И не интересовались? – спросила Тонечка. – И не виделись? – Я интересовался! – вдруг повысил голос директор. – Но она словно в воду канула! Я пытался её найти много раз! И в интернете, и через знакомых! – И не нашли? – И не нашёл! – Откуда тогда вы знаете, что она умерла?.. – Я встретил Кондрата здесь, в Нижнем. И он мне сказал. …Значит, Родион не может быть сыном директора музея, если только эта самая Зося не родила ребёнка в семнадцать лет!.. Впрочем, всякое бывает, и такое тоже. – Вы не знаете, от чего она умерла? – спросила Тонечка, уже не стараясь быть деликатной. – Кондрат вам не рассказывал? – Я не спрашивал, – скривился директор. – Мы с ним не друзья и не товарищи. Я его терпеть не могу. – За что? – Он заставил Зосю уехать, – разозлился директор. – Тогда, сто лет назад!.. Он приехал, вроде бы в отпуск, и уговорил её уехать! Если б не он, всё было бы… по-другому! – Она же вас не любила, – парировала Тонечка. – А насильно мил не будешь. – Ей было семнадцать лет, что она понимала! – почти прорычал директор. – Она осталась совсем одна! Отец у них в Волге утонул, Зося маленькая была, а мать от инсульта померла, когда Зося школу заканчивала! Тут же нарисовался этот братец и забрал её! Припожаловал… мммерзавец!.. Она бы не уехала, если б не он! А она уехала, и столько лет никаких следов!.. Он смял в пепельнице сигарету, подошёл к двери и выглянул. – Теперь братец вернулся, – продолжал он, поворачиваясь, – и оказалось, что она умерла, а он – вот он! Жив, здоров и невредим! Э-эх!.. И он со злостью махнул рукой. Щеки у него горели каким-то неровным румянцем, шарф скособочился, соломенные волосы на макушке стояли дыбом, и вовсе он не походил на героя британского сериала!.. – Про её сына вам тоже Кондрат рассказал? Директор опять махнул рукой: – Да если б я только знал, что у неё ребёнок остался!.. Забрал бы сразу! Они помолчали. – Вот дела, – в конце концов проговорила Тонечка. – Как мне разобраться во всём этом деле?.. – Ничем не могу помочь. …Сказать или не сказать, что Родион и есть сын Зоси? Гримёрша Нина, едва взглянув, определила, что он как две капли воды похож на мать! А… этот? Не понял? Впрочем, мужчины видят совсем не то и не так, как женщины!.. – А с чего вы взяли, что Лена пропала? – вдруг спросил директор. – Её нигде нет, ни дома, ни на работе! – Вы сказали, что Кондрата подозревают в убийстве. – Ну да. – Может, он её и убил? Вот её и нет нигде. Тонечка осеклась и беспомощно посмотрела на модель парохода «Максим Горький». …В самом деле!.. Следом за своим Сашей она всё время повторяет, что Кондрат не мог убить жену, а если это неправда и он вполне мог?.. И разгром в доме – самый настоящий, следствие страшной драки с убийством, а никак не инсценировка?.. …Почему все вокруг врут? Её собственный муж, Кондрат, подполковник Мишаков! И даже директор музея соврал про форточку!.. Тут Тонечку осенило. Идея была совершенно как в сериале, но… может, имеет смысл попробовать?.. – Мы, наверное, поедем, – сообщила она директору и поднялась. – Спасибо вам большое. – Я вас огорчил? – осведомился директор. – Нет, что вы! – фальшиво возразила Тонечка. – Я просто не знаю, что мне делать, а помочь никто не может. – Уезжайте в Москву, – неожиданно посоветовал директор. – Я уверен, всё разрешится без… вашего деятельного участия. – Скорее всего так и будет, – мило улыбнулась Тонечка. – Можно я зайду в заведение? – Куда?.. Ах, да, конечно!.. – Родион! – позвала она. Парень выбрался из-за какой-то трибуны. – Тебе никуда не нужно? – Куда? А, нет не нужно. – И покраснел. Мимо витрин и макетов они вышли в помещение с портретами, и директор проводил Тонечку по узкому коридору до заветной дверцы. Здесь было ещё холоднее. Стуча зубами, она стянула куртку, повесила её на крючок, выбралась в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь, и огляделась. Свет здесь не горел, но фонарь во дворе заливал коридор мертвенным синим светом. По правую руку – три окошка, а по левую три двери. И под всеми темнота. Стараясь не шуметь, Тонечка по очереди нажала на ручку каждой. Две были заперты, а третья неожиданно подалась. Тонечка шагнула внутрь и замерла. Здесь было значительно теплее – от обогревателя, стоящего у стола. Ещё одна дверь вела в смежную комнату, из-под неё пробивалась полоска света. Тонечка подкралась и очень осторожно заглянула. И увидела письменный стол, на котором стоял электрический чайник и пара кружек, диванчик со свёрнутым пледом, книжный шкаф под потолок, на стуле навалено какое-то барахло. Она ретировалась на цыпочках, изо всех сил стараясь ничего не задеть, прошла первую комнату, вернулась в туалет и перевела дыхание. В этот момент коридор осветился, и директор позвал громко: – Антонина! Всё в порядке? – Всё, всё в порядке! – прокричала Тонечка, повернула кран и хлебнула из ладони ледяной воды. Наспех открыла дверцы стоящего тут же шкафчика, где, по всей видимости, уборщица держала своё хозяйство, заглянула и выскочила из туалета. – Как же холодно у вас!.. – А это чего такое? – спросил Родион. У самого выхода стояла непонятная загогулина, а к ней был привешен начищенный медный колокол. – Это рында, – объяснил директор. – Корабельный колокол. Раньше рынды была средством оповещения и для команды, и для других кораблей, если в тумане ничего не видно. Тонечка натянула куртку и обмоталась шарфом. Руки у неё тряслись немного – от холода и волнения. – А это спуск на воду, – директор показал на огромные цветные фотографии. – Вот сам корабль, вот строители, а это – крёстная мама.