Тонечка открыла глаза. – Вы дружите с Леной Пантелеевой? Нина ловко наносила крем на Тонечкину физиономию. – Мы работаем вместе. – Я знаю, мне рассказала ваш шеф-редактор. – Да, – согласилась Нина. – Если б не Наташа, я, конечно, не стала бы с вами беседовать. Но она попросила. – Спасибо большое, – быстро сориентировалась Тонечка. – Вы не знаете, куда Лена могла пропасть? Нина покачала головой. – А её маму вы знаете? Нина удивилась. – Маму? Нет, не знаю. Вы, наверное, неправильно поняли!.. Я с ней работаю вот уже довольно давно, но семьями мы не дружим. Её мама тоже работает с вами, подумала Тонечка, и тоже довольно давно, лет тридцать, наверное! А вы ничего о ней не знаете! Ещё эта же самая мама у собственного зятя служит домработницей, но зять тоже о ней говорить отказался. …И как это понимать? – И мужа не знаете?.. Кондрата? Нина набрала на кисточку немного магического снадобья и, касаясь легко-легко, стала водить по Тонечкиному лицу. – Нет, не знаю, – сказала она и снова набрала снадобья. …Вот и конец расследованию! Собственно, он оказался там же, где начало. – Понятно, – пробормотала Тонечка. – Я знала его сестру, – неожиданно продолжила Нина, и Тонечка вытаращила глаза. – Закройте, закройте! Я скажу, когда можно будет открыть. Тонечка завозилась в кресле, и Нина отняла руки, пережидая её беспокойство. – Мы по соседству жили, ещё в старых домах. Там теперь всё снесли. – А… как её зовут? – Звали, – поправила Нина. – Она умерла давно. Зося звали. Точно, вспомнила Тонечка, так и есть, Зося. – Болела? Нина вздохнула. – Не знаю. Мы разъехались, когда дома посносили, я её всего пару раз в городе видела. Очень красивая… была. Потом говорили, что одна осталась с ребёнком вроде, а брат не помогал совсем. Да его в городе не было, шабашил где-то. – Шабашил? – переспросила Тонечка, не открывая глаз. – Я точно не знаю, – тут же пошла на попятную Нина. – Так говорили!.. Я его совсем не помню. Он же старше нас! У него своя компания была, а у нас, у детей, своя. И с Зосей мы потом не общались. Она уехала, по-моему, в Москву, а может, и нет. – Зося – редкое имя. – Польское, – отозвалась Нина, продолжая что-то делать с Тонечкиной физиономией, – у них семья такая, староверы и поляки. – Как они так умудрились? – удивилась Тонечка. – Староверы строгих правил, насколько мне известно. А поляки и вовсе католики!.. – Война всех перемешала, так бабушка говорила. Тогда никто не спрашивал, кто какой веры! – Это точно, – пробормотала Тонечка и добавила: – Какая у вас рука лёгкая! Одно удовольствие. Кажется, это признание растрогало Нину, потому что она сказала негромко: – Если вы хотите про Зосю Ольшевскую узнать, спросите Гришу Самгина. Он про неё всё знает. – Почему Ольшевскую? Тут Нина удивилась: – Что значит – почему? – У брата же совсем другая фамилия! Он Кондрат Ермолаев! – А, у них так и было! Брата по отцовской фамилии записали, а сестру – по материнской. – А Гриша Самгин – это кто?.. Нина вздохнула, очень по-женски: – Он Зосю любил. Вот, знаете, как в кино. Ну, я такую любовь только в кино и видела. Глаз с неё не сводил. А она, конечно, на него внимания не обращала, он… незаметный такой. Просто хороший парень. – И Нина опять вздохнула. Тонечка заподозрила неладное. – Он вам нравился? – Какая разница! – сказала Нина с досадой. – Я тут совсем лишняя! Если вы хотите про Зосю узнать, поговорите с ним. Он на Сормово работает, я вам скажу, как его найти. С ним-то мы как раз иногда общаемся! Тут она, по всей видимости, пожалела, что сказала про Гришу, потому что добавила словно про себя: – Наташа попросила, как не рассказать… – Вы поймите, – продолжала Тонечка и опять открыла глаза. Нина показала кистью – закройте, – я не из праздного любопытства! У меня на руках мальчик оказался, сын Зоси. – Да что вы говорите?! – ахнула Нина и перестала возить кисточкой. Тонечка покивала – да, да!.. – Этого мальчика дядя нашел, как раз Кондрат. И вызвал сюда! А потом путаница какая-то началась – самого Кондрата задержали, Лена, его жена, куда-то пропала, и мне нужно её найти, наверное… С кем я мальчика оставлю? – Это конечно, – быстро согласилась Нина. – Тогда нужно найти. Я вам телефон дам, вы Грише позвоните. Он правда про Зосю больше меня знает!.. – А кем он на заводе? – Раньше главным технологом работал, а однажды на стапеле из отсека в отсек спрыгнул неудачно, ногу повредил. Пришлось ему со стапелей уйти, а в конторе сидеть не хотел категорически. Теперь директор музея Сормовского завода. …Тонечкин муж как раз толковал детям, что нужно непременно сходить в этот музей. И говорил, что у него там большие связи!.. Может, этот самый Гриша Самгин – и есть его большие связи?! Господи, хоть когда-нибудь туман рассеется? И грозная черная туча, проступающая вдалеке, на поверку окажется старым лодочным сараем!.. – Нина, – попросила Тонечка. – Может быть, вы ему позвоните и скажете, что я приеду? А то он со мной разговаривать не станет, вы же вот не стали бы, если б не Наташа! Нина вздохнула. – Ну, хорошо, позвоню. А вы прям сегодня хотите? Тонечка собиралась было воскликнуть, что прямо сейчас, но только кивнула – да, сегодня. Нина ещё какое-то время возилась с её лицом, потом, заботливо прикрывая ладошкой Тонечкин лоб, намочила кудри и похвалила, что «волосы в хорошем состоянии». – Вы их не вытягиваете? – Кого? – не поняла Тонечка. Нина засмеялась: – Волосы! Сейчас модно прямые. – Нет, – призналась Тонечка. – Мне и в голову не приходило! А что, их можно вытянуть? – Можно, – Нина вооружилась феном. – Но мы не станем. Я их, наоборот, сейчас ещё подовью. Вам понравится!.. Тонечка опять закрыла было глаза, но тут же забеспокоилась и передумала.