– Тоня, как ты сюда попала?! Что тут такое?! Как тебя сюда занесло?! Она подбежала, намереваясь обнять его, пакет с вещичками, которые так славно было покупать, грозился стукнуть его по спине. Она обняла мужа и чуть не заплакала. Но удержалась. Человек в форме взял за шиворот гопника, который вопил и плевался, и встряхнул хорошенько. – Хорош надрываться, – сказал он всё так же весело. – В ушах звенит! – Пусти меня! – Годика через три! – объявил человек. – Будешь свободен! Где тут у нас… Он полез в машину, не выпуская гопника, вынырнул и ловко приладил наручники. Тонечка сунула Герману пакет, перелезла через сугроб и подбежала к тому, которого избивали. Он уже сидел, немного покачиваясь из стороны в сторону. Кровь капала из носа, он шмыгал, время от времени утирался ладонью и с удивлением смотрел на кровь. – Здорово, Родион, – сказал Герман из-за её плеча. – Как сам?.. Парень искоса глянул на него, сплюнул, взял немного снега и приложил к губе. – Разрешите отрекомендоваться, а то вы меня так и не признаете, – энергично начал тот, что был в форме. – Подполковник Мишаков Сергей Петрович, начальник здешнего ОВД. Мы с вами ещё с Москвы знакомы! И только тут Тонечка его узнала! В прошлом году он, этот самый Мишаков, расследовал убийство артистки, которое случилось почти что на глазах у её дочери Насти[2]! Страшное дело. – Саша, – пробормотала Тонечка. – Саша… а… как же? Я ничего не понимаю, как ты здесь?.. Откуда?.. – Так мы пообедать заехали! По старой дружбе! – объявил жизнерадостный подполковник. – Вон мои окна, угловые, на третьем этаже! Тонечка зачем-то подняла голову и посмотрена на угловые окна. – Я был у Серёги на службе, – Герман взял её за плечи, повернул к себе и осмотрел с головы до ног. – Ты как?.. Ничего? – Мы за Ермолая тёрли, – пояснил Мишаков. – Ну, за Кондрата Ермолаева, в смысле. А потом уж и обед, так я Сашку и говорю: поедем, Сашок, ко мне, я тебе покажу, какие хоромы мне местное МВД снимает! Тонечка перехватила руку мужа и сунула себе в карман. И там крепко сжала его пальцы. – Вы же в Москве были, – пробормотала она. – Сюда на повышение кинули, – подхватил Серёга. – Годика на два, на три. Потом полковника обещали и обратно в управление! А ты-то тут как приземлилась, Антонина… как по батюшке тебя? – Фёдоровна, – хором сказали супруги Герман. – Я зашла книжки посмотреть, – объяснила Тонечка тонким голосом. – Вон там вывеска «Старинные и редкие книги». Я хотела Эренбурга купить, а тут… такое! – И наскочила, стало быть, на хулиганствующий элемент! Куда б нам его деть, пока мы обедать будем?.. А! Я его в подъезде к батарее пристегну, и вся недолга!.. А тебя, Антонина Фёдоровна, чего геройствовать понесло? За каким лешим ты погналась-то за ним? – Как… за каким лешим? Чтоб не убежал!.. – Она такая, – сказал Герман, и непонятно, с досадой сказал или с восхищением, – она может. – А терпилу ты знаешь, что ль, Сашок? По имени кличешь! – Да это племянник Кондрата Ермолаева! По крайней мере, говорит, что племянник. – Да ну-у-у?.. – вдруг поразился Серёга, присел на корточки перед парнем и сдвинул на затылок фуражку. Фуражка настолько ему не подходила, что казалось, он снял её с чьей-то с чужой головы. – За что метелили? Чего не поделили?.. Парень ладонью крепко отёр нижнюю часть лица. – Да они… закурить попросили, а я сказал, что некурящий, вот они меня сюда затащили и … Сергей Мишаков поднялся с корточек и протянул парню руку. Тот уцепился и неловко встал. – Ну, это ты бабушке своей расскажи про то, как закурить у тебя попросили! Или вон, Фёдоровне! Она поверит!.. – Да чесслово!.. – А документы? – продолжал Мишаков. – Имеются? Или на вокзале украли? Родион молча глянул на него. – Ну, и ладненько, – подытожил подполковник. – В отделении разберёмся, пообедаем только. Сашок, вот тебе ключи, третий этаж, налево, а я пока злодея пристегну, чтоб не утёк!.. – Отпустите, – вдруг попросил злодей жалобно. – Я больше не буду!.. – Милай! – душевно сказал ему подполковник. – Знаю, что не будешь, милай!.. И небось не сам удумал, небось заставили тебя дружки-негодяи, а?.. А у тебя отец пьющий и мать больная! И сестра парализованная, как пить дать! Ничего, не дрейфь, годика три, и – на свободу с чистой совестью!.. – Я с вами не пойду, – заявил племянник Родион мрачно. – И заяву писать не стану. – Ну чё, съел, мент?! – возликовал гопник. – Не будет заявы, понял?! Зато я на тебя жалобу накатаю, без погон останешься! – Ишь ты, – удивился подполковник Мишаков. – Так может, не было драки никакой? И не бил тебя никто? Просто ребята тренировались, а ты у них навроде боксёрской груши?.. – Подождите, – вмешалась Тонечка. Её опыт общения с правоохранительными органами, а также с преступным элементом ограничивался сценариями – там, в сценариях, они были совсем другими! – Как не было драки? Да они бы его убили!.. Я сама, своими глазами видела!.. – А тебя никто не спрашивает! – заорал гопник. – Ты мимо чалила!.. – Что-то расхотелось мне обедать, – сказал Герман. – Да ну-у-у, Сашок, – разочарованно протянул Мишаков. – Брось ты, это просто рабочий момент!.. – Вечером приезжай в «Шератон», выпьем. До него отсюда два шага! – Чего я в «Шератоне» твоём не видел? – пробормотал Мишаков. – И чего это я туда пойду, под камерами светиться?.. Уж лучше вы ко мне приваливайте!.. Он поправил на голове фуражку и спросил Родиона негромко: – Мамку как звали? Тот дёрнул шеей: – Детдомовский я! – Как звали мать? – повторил Мишаков как-то так, что стало ясно – придётся отвечать. – Зо… Зося, – выдавил Родион. Герман и Мишаков посмотрели друг на друга. У Тонечкиного мужа был странный вид, на скулах ходили желваки. – Я его заберу? – И он кивнул на Родиона. – Валяй, – разрешил Мишаков. – Только посматривай за ним. И заявление понадобится, привезёшь его, накатаете. – Будет заявление, – пообещал Герман. Гопник что-то заверещал, но Мишаков ловко затолкал его в машину, сел сам и захлопнул дверь. – Без обеда я сегодня из-за вас, черти, – проговорил он, опустив стекло. – Сашок, ты завтра подгребай часикам к шестнадцати, я попробую организовать. До скорых и радостных, Фёдоровна!.. Славная у тебя жена, Сашок. Ты за ней тоже посматривай, чтоб не во все городские драки лезла!.. И внедорожник с синими и красными линиями на бортах стал аккуратно сдавать назад. – А что будет завтра в шестнадцать? – негромко спросила Тонечка. – Он обещал мне встречу с Кондратом. Сегодня не получилось. – У тебя в Нижнем Новгороде полно друзей, оказывается, – заметила жена. – И всё такие интересные люди – повара, подполковники! А ты с Мишаковым с тех пор дружбу водишь, что ли? – А что? Нельзя? – Можно, но мог бы мне рассказать тоже! Я его даже сразу не узнала, а вы, оказывается, друзья не разлей вода! Чтобы отвлечь её, он напустился с упрёками: