Она же опять подумала, что ей сильно повезло, что так повернулось колесо фортуны, что она может считать себя счастливой. А ещё впереди роды, и ей в которой раз захотелось, чтобы это был сын. Хотелось обрадовать Леона. Лодка была готова, и два дня её опробовали в лагуне, ловили рыбу. Пере посчитал, что с этим делом они справились вполне успешно. – Друзья, вы уже достаточно много знаете, как добывать еду в лесу. Рыбы тоже у вас немного есть. Высушенная, она может продержаться с неделю. А я отправлюсь на соседний остров добывать лодки для всех нас. – И вы, дон Пере, думаете, что мы вас отпустим? – строго молвил Перес. – Мы не так наивны, чтобы лишаться лучшего из нас. Без вас мы тут легко можем помереть. – Я обещаю вернуться через неделю, или чуть позже, с лодками. – Кто же вас послушает, дон Пере? Индейцы вам ни за что не дадут лодок. – Дадут! Я вам обещаю, и даю слово, что не задержусь надолго. Я умею с индейцами договариваться. Общее недовольство вылилось в крики и обвинения. Наконец одна из женщин попросила выслушать её. – Пусть так! Тогда дон Пере должен оставить с нами Ампару. Это будет залогом правдивости его слов. Нам так легче будет отпустить его! – Молодец, Соса! – поддержали её товарки. – Пусть оставит Ампару! Пере посмотрел на внучку. Та в растерянности моргала глазами, не в силах подавить волнение и обиду в душе. – Ампара, я согласен с ними, – наконец сказал дед. – Иначе они лишатся нас всех, а им нужно помочь. Пусть и Леон остаётся. Я возьму двух людей и управлюсь с ними. Она долго не соглашалась, пока дед не отвёл её в сторону и заметил: – Внучка, я постараюсь, чтобы сюда приехали все наши родные. И ты встретишься со всеми, кого любишь и помнишь. Это и им будет интересно. Познакомятся с испанцами, и не будут потом так бояться их. Соглашайся! Пере объявил, что всё утряслось, и Ампара с Леоном остаются здесь. – Мне нужны два крепких гребца, – заявил он. – С таким парусом мы будем долго блуждать по морю. Выберите сами и пусть готовятся. Воду, провиант заготовить побольше. С морем шутить никак нельзя. Лодка неторопливо скользила по тёмной воде. Рассвет ещё не наступил, а Пере уже поставил парус, гребцы налегли на вёсла. Звёзды отлично указывали направление. – Курс на ближайший остров. Там меня знают и помогут. После полудня будем на месте. Или даже раньше. Ветер благоприятствует нам. Пере сидел на корме и держал рукой рычаг румпеля. Гребца спешили выйти из-под острова, чтобы дать возможность ветру полнее надуть парус. Не прошло и трёх часов, как на горизонте показалась вершина острова. – Видели? – указал он на темневшую вдали полоску земли. – Идём даже быстрее, чем предполагали. Часа через два будем у берега. Передохните немного. Островитяне не сразу узнали Пере. Но потом воскликнули несколько голосов, приветствуя гостей: – Буаракутара! Буаракутара! Давно тебя не видели! Где ты был, Буаракутара! Что слышно на островах? Испанцы с удивлением вслушивались в разговоры. Ничего не понимали и с некоторым испугом наблюдали приветствия индейцев. Понимали, что старик был им хорошо знаком, и не только знаком. Они его почитали. – Нас не отпускают до утра, – заметил Пере своим спутникам. – Мы давно не виделись, и они требуют пиршества в мою честь. Останемся. Они потом нас проводят почти до нашего острова, – и он махнул рукой в сторону моря. – Почему бы здесь вам не договориться о лодках, сеньор? – спросил один из испанцев. – Потому что здесь не мои люди, а просто знакомые. Мне неудобно их просить о таком сложном деле. Возможно, на обратном пути я и уговорю их на одну лодку, но не больше. Испанцы с недоверием слушали, качали головами, но понять до конца не могли, и вынуждены были принять гостеприимство индейцев. Но им всё понравилось, хотя и удивлению их не было предела. Как только неясная полоска острова Лиамуига появилась на горизонте, сопровождавшие их три лодки прощальными криками оповестили о возвращении и поспешили назад. – Удивительно, – заметил один испанец, – как им удаётся так долго грести без отдыха? Мы под парусом и подгребали, а они продолжали держаться рядом. Выносливые эти дикари! Пере усмехнулся в усы. Это и его когда-то удивляло. Пере обошел остров с севера. Впереди показалась знакомая бухта, и в груди защемило не то от радости, не то от тоски. Две пироги вышли навстречу, любопытствуя посмотреть на гостей. Парус внушал им надежду, которая тут же оказалась реальной. – Буаракутара! Буаракутара! – неслись голоса с лодок. – Что они кричат, дон Пере? – обеспокоились испанцы. – И на том острове так же кричали. – Это они меня так приветствуют, ребята. Меня здесь так называют. Вроде имени. Перевести это очень трудно, – слукавил Пере и улыбнулся. – Вот тут я вам не обещаю скорого возвращения. Тем более, что надо договориться о лодках. Путь предстоит долгий. Старика так бурно приветствовали, что даже испанцы не вызвали у них более острого впечатления и любопытства. Прежних испанцев и португальцев в деревне никто не знал. Все вымерли, а молодёжь только по рассказам могла чуть-чуть представить себе этих людей. И среди родных Пере заметил некоторое отсутствие. Зато остальные с восторгом расспрашивали и готовы были тотчас идти на островок повидать Ампару. Они не помнили её испанского имени, а Селина со слезами на глазах просила немедленно отвезти её к дочери. – Она ждёт ребёнка, Селина. У неё испанский муж и тут ничего не поделаешь, – утешал он дочь. – Как только мы договоримся с вождями, мы всех вас с младенцами отвезём на тот островок, и вы все увидите Ампару. Она счастлива и очень переживала, что никак не могла попасть к вам. – Она, наверное, забыла, как говорить по-нашему, Буаракутара? – Ничего подобного! Она часто говорит с индейцами, так испанцы называют вас. У нас имеется усадьба с индейцами. Они намного различаются от вас по говору, но Ампара постоянно с ними говорит. Ты не узнаешь! Она стала очень красивой. Педро Гуарионек стал вторым вождём деревни, и очень солидно встретил отца. Оглядел его и с грустью спросил: – Ты не сможешь вернуться к нам, отец? – Нет, сын. У меня другая жизнь. Да и стар я для этого. Уже немного отвык от здешней жизни. Тянет к своим. Память требует. Гуарионек с печалью встретил весть о смерти сына Алонсо Атиабо. Спросил участливо: – Что послужило причиной смерти сына, отец? – Он утонул. Стал много пить вина, и потерял голову, сынок. Мне его было очень жаль. Он спас Ампару. Её похитил один испанец и держал при себе. Рабыней. Потом внука преследовали. Возможно, ему помогли утонуть. Этого никогда мы не узнаем. Зато моя любимая внучка нашла своё счастье. А у вас испанцы не появлялись ещё? – Боги и наши предки оберегают наш остров от пришельцев. Они действительно такие страшные, как ты нам много раз говорил? – Даже страшнее, сынок. Сопротивляться им бесполезно. Я немного облегчаю жизнь своих индейцев, но это может не помочь им. Вы слишком не похожи на испанцев, слишком не приспособлены к нашему условию жизни, труду. Вам при испанцах не выжить. И помочь вам будет трудно. Кто хочет выжить, должен с первых же дней приспосабливаться. Или умереть. – Я не буду этого говорить нашим людям, отец. Пусть лучше пребывают в неведении. От судьбы не уйти. Так, значит, велено нашими предками, отец. – Ты же не совсем индеец, сын. У тебя есть возможность избежать такой участи, сын. Ты подумай об этом. – Нет, отец! Я только индеец, как ты называешь нас. Буду вместе со своим народом переживать свою судьбу. Пере обнял сына. Он понимал его. Другого и не ждал. На совете вождей со всех трёх деревень, Пере много говорил об испанцах. Его слушали внимательно, задавали вопросы, а потом постановили поступать так же, как сказал Пере сын Педро. – Лодки тебе выделит каждая деревня с гребцами, Буаракутара, – заявили вожди. – Доставим вас всех до Хаити. Другого названия острова мы не хотим знать. Пусть будет так! – Наш благословенный Буаракутара, – поднял руку самый старый из вождей. – В знак глубокого уважения к тебе, о Буаракутара, мы выбрали тебе в жены самую красивую из девушек. Прими её и владей! Женщины ввели в хижину мужского дома девушку лет пятнадцати. Она была действительно красива, мила и грациозна. Глазки озорно поблескивали из-под тонких бровей. Полные губы соблазнительно предлагались для поцелуя, хотя индейцы не знают этого действа. Пере знал, что отказаться – значит глубоко оскорбить вождей, а с ними остальных островитян. И он смиренно согласился, уговорив вождей избавить его от некоторых обычаев. Его уважили. И вот старый Пере опять переживает брачную ночь. Сколько их было уже? Он удивился, что ещё вполне способен на многое. Жена с любовью ласкала его одряхлевшие телеса, но Пере знал, что это не настоящая любовь, а только долг обычаю, обязанность жены и женщины. И это сильно опечалило его. Неожиданно он вспомнил, как он витал в вышине, наслаждаясь ласками Аристелы. Почему-то именно Аристела вспомнилась ему в эти часы. Не Хавита, не Сути, а именно Аристела. – Юность! Это юность стучится в моё сердце! Как прекрасна была моя юность! Но и здесь, и на Мадейре, меня не покидали силы любви. И вот на склоне лет, мне снова предоставили такой цветок, от которого отказаться просто невозможно! – Пере смотрел на спящую юность и всё же испытал тихое умиротворение и довольство жизнью. И вдруг мысль молнией прорезала его мозг. Подумал, что не стоит плыть на Эспаньолу, устраивать свою жизнь там, где нет его корней, где всё немного не то, немного чужое. А здесь так приятно! И юная жена, возможно, не примет новой жизни. А её так не хотелось бы обижать. Там с нас будут потешаться, насмехаться, и с презрением поглядывать на нас. И мы будем обречены на одиночество, находясь среди людей. Он сел на жесткой постели и уже неторопливо задумался. Прошел ещё день, и стали готовиться к отплытию три больших лодки. От паруса индейцы отказались, полагаясь только на вёсла. Это им было привычно. – Типиату, – обратился Пере к жене, стоящей рядом в ожидании распоряжения. – Ты поедешь со мной. Потом мы вернёмся и станем жить здесь. Я не хочу покидать наш остров. Ты довольна? Она благодарно, но и с удивлением смотрела в его серые глаза. Что за этим удивлением кроется, Пере так и не смог догадаться. Да особо и не стремился. Сын Педро, узнав о решении отца, был так обрадован, что тут же предложил отложить отъезд и заняться приготовлением к большому пиру. – Ничего не надо, сынок! Мы вернёмся сюда, – тогда можно и это устроить. Я хочу попрощаться с внучкой и её мужем. Очень им повезло, что они нашли друг друга. И я доволен ещё, что и моя часть этого будет всегда с ними. Педро обнял отца, прижался щекой к его бороде, но не поцеловал, видимо забыл этот обряд или не хотел показать его островитянам.