Уже через три дня всё утряслось, и жизнь вошла в привычную колею для Пере и Ампары. Остальные только-только привыкали. Переселенцы знакомились с островом, прикидывали, как можно устроить в этих краях жизнь. Тут без советов Пере и Ампары обойтись никак было нельзя. – Постараемся ничего зря не уничтожать, – предупреждал Пере. – Мы не знаем, сколько времени мы тут пробудем. А остров не так велик, и прокормить не может много людей. И срочно надо готовить что-нибудь для рыбалки. Рыбы у берегов тут достаточно для всех нас. Пере уже приметил шагах в двухстах достаточно толстое дерево. С помощью нескольких мужчин он срубил его за день. – Будем делать лодку, друзья. Это не займёт много времени с нашими инструментами. Будем рыбачить, и ещё для некоторых целей. Ампара уловила таинственность тона и, оставшись одни, спросила деда: – Что ты задумал, дед? Ты на что-то намекал. – Мы без особого труда смогли бы посетить наш остров, внучка. – Лиамуигу? – воскликнула Ампара в сильнейшем волнении. – А какой же? Он отсюда совсем близко. За день, выбрав хороший ветер, мы сможет достичь его. Там нам помогут с лодками, и доставят на Эспаньолу. – Вот здорово, дед! Я и не подумала об этом! А лодку скоро построите? – Недели две повозимся. Но нас достаточно тут, и можно побыстрее это закончить. А ты что, хотела бы пойти туда со мной? – Разве я могу упустить такую возможность, дед? Обязательно! И не уговаривай, не отговаривай. Только Леона я бы не хотела брать с нами. – Это почему же? – удивился дед. – Не хочу, чтобы он знал про моё происхождение. Вдруг воспримет как-то не так, и у нас жизнь пойдёт не в ту сторону. – Да, тут ты можешь оказаться права, милая. Это надо будет устроить. Строительство лодки ускорилось. Древесину выжигали, и одновременно обтёсывали двумя топорами, придавая лодке нужные формы. Топоры были стальные, поэтому дело шло хорошо. Женщины старались сшить хоть малый парус из различных лоскутов, что удалось выкроить из скудных пожитков. – Будем ждать не очень сильного ветра и парус сохраним, – обещал Пере женщинам. – Его потом можно будет использовать снова. И надо навить верёвок. Они нам пригодятся, как и лианы. Среди поселенцев нашелся плотник, и дело спорилось довольно быстро. По замыслу Пере вытесал тот плотник отличный брус для киля. Его прибили деревянными колышками, просверлив отверстия примитивным сверлом, что придумал плотник. – Это для лучшего хода лодки. И устойчивей будет на волне. Киль получился знатным! Перес для нас просто находка, а плотник Хуан – золото! С ним лодка будет готова вдвое быстрее! – Дон Пере, к чему такая спешка? – спросил Перес с недоумением. – Рыбки уж очень хочется, а та, что ловится с берега – только для возбуждения аппетита годится, сеньор Перес. – И дед хитро усмехнулся. На этом острове Пере ощутил прилив сил необыкновенный. Избавившись от сутолоки Севильи, он воспрянул здесь, в уже родных местах, и живительный воздух острова и благодатного моря омолодил старика. – Дед, кого ты берёшь с собой в поход? – спрашивала Ампара. – Одного будет достаточно? – Не думаю, внучка. Я не смогу долго грести, а ты и подавно. Значит, два гребца необходимы. Надо присмотреться к молодым сильным людям. Ампаре пришлось согласиться. Однажды, бродя с Леоном по лесу в поисках плодов, тот спросил неожиданно и загадочно глядя на жену; – Ты можешь мне пояснить, милая, когда мы были в Маоне, то твоего деда никто не называл, как и тебя с приставкой «де». Что это значит? Ампара с недоумением посмотрела на Леона. – Они же дома и нет нужды так обращаться друг к другу. – Однако и другие, не родственники ни разу не назвали с «де». – Господи! Да что с того? Чего пристал с глупыми вопросами? Просто так! – А мне показалось, что дед твой вовсе не дворянин. Или я ошибаюсь? Ампара вспыхнула, потом слегка побледнела от волнения и долго не могла собраться с мыслями и ответить. Наконец вздохнула и сказала: – Это дед присвоил себе звание, чтобы легче было продвинуться в жизни. Кто тут проверит, когда мы после крушения и плена прибыли к людям? Леон молча что-то обдумывал, а Ампара с напряженным волнением ожидала, как он отнесётся к её признанию. И вдруг он разразился громким заразительным смехом. Он смеялся долго, слёзы катились из глаз, а Ампара с возрастающим раздражением глядела на него, ожидая окончания его дурацкого смеха. – Да перестань ты хохотать, дурень! Чего ты? Он с трудом сдержал хохот, вытер глаза и сказал: – Давно я так не смаялся, моя милая! Это же надо так рассмешить! – Да в чём дело, Леон? Ты меня пугаешь! – Вспомнил я свою историю, Ампарита. Мой прадед был очень бедным крестьянином. Вдобавок сильно выпивал. В деревне слыл пьяницей. Однажды в сильном подпитии свалился за деревней в яму и заснул. Под утро проснулся от холода и хотел вернуться досыпать в деревню. И услышал перестук конских копыт и тихие голоса. – Мне страшно! – воскликнула Ампара. – Глупости! Слушай дальше. Он узнал говор мавров. Тогда, сто лет назад, они ещё были сильны во многих местах. Он и сообразил, что те дожидаются в этом месте рассвета, чтобы напасть на деревню и замок сеньора нашего. Он стоял на низком холме, но был скорее не замком, а большим каменным домом с узкими окнами, приспособленными для войны. – Ты потом мне расскажешь про реконкисту. Я об этом ничего не знаю. – Хорошо, хорошо! Но не перебивай. Мой пращур на пузе дополз до деревни, предупредил всех и помчался к замку. Его с трудом впустили, и он вовремя оповестил о нападении. Как раз успели укрыть людей из деревни и приготовиться к отпору. – И что? Успешно отбились? – Ампара всё никак не могла понять, к чему он всё это говорит ей. – Да. Отбились, а прадеда моего сеньор обещал возвести в дворянское звание. Через год так и произошло. Король Кастилии утвердил прошение, и так мой прадед стал идальго. Идальго с голым задом и кружкой вина в руке. Хотел даже в герб включить это, да помер, не успел. А мой дед уже стал использовать достижение своего отца и добился некоторого благосостояния. Отец, правда, ничего к этому не добавил, но дворянином остался. – Ну и что с того? К чему так было хохотать? – А к тому, милая моя малышка, что мы с тобой одного поля ягода. Оба из низов. Что мой прадед, что твой прадед, были рабами. И случай выдвинул их, за что мы должны их благодарить и чтить. Никогда не терять память о них. – Так ты не собираешься со мной ссориться из-за этого? – Что за бред ты несёшь, любимая? Ты дала мне столько счастья, что мне за всю жизнь с тобой не рассчитаться. Разве я мог думать и мечтать о такой жене, да ещё при моей матушке? Только ты с твоим дедом смогли это преодолеть, наградив меня таким сокровищем! Он обнял жену, нежно целовал, пока их возбуждение не переросло в сильнейшее влечение, что они тут же и осуществили. Блаженно улыбаясь, они не спешили встать и продолжить поиски еды. Ампара вдруг строго посмотрела Леону в глаза. – А ты сможешь выдержать ещё одну мою тайну? – Тайну? Смертельно люблю всякие тайны, любимая! Ещё в детстве всегда просил рассказать что-нибудь страшное и таинственное. Говори! Обещаю всё от тебя снести, милая моя мамочка! – И он припал к голому животу жены, который только начал обозначаться припухлостью. – Смотри, ты обещал! – игриво напомнила Ампара. – Тогда слушай. Думаешь, я испанка, или, как говорит дед, каталонка? Ничего подобного! Я настоящая индианка с острова, куда мы с дедом собираемся наведаться. Ну, как тебе эта тайна, мой супруг? – И посмотрела на Леона пытливым тревожным взглядом. – Индианка? – приподнялся он и внимательно стал рассматривать её лицо. – А как же дед? Он-то настоящий? – Дед настоящий. А я индианка! – Как же так? Ничего не понимаю! – Дед давно поселился на острове под названием Лиамуига. Это немного к юго-востоку отсюда. Он много лет мечтал посетить западные земли, как он их называл, да где взять средства. Потом поселился на Мадейре, заимел семью и познакомился с таким же мечтателем-капитаном с судном. Они и договорились совершить это плавание сюда. – И как давно это произошло? Неужели никто об этом так и не узнал? – Давно. Лет тридцать с лишним! Капитан потом ушел в Испанию, а дед остался на острове. Прижился и не хотел расставаться со своим многочисленным потомством. Имел три жены, одну прогнал, одна умерла, потом и третья. Узнал про открытие этих земель испанцами и испугался за нас, своих потомков. – Так ты настоящая его внучка? Вот здорово! То-то я всё время думал, у тебя что-то было в лице такого, что никак не могло не смущать меня. – А моя прабабка была настоящей мавританкой. Её отец деда захватил в одном из походов. Они полюбили друг друга и поженились. Она приняла католичество. Так что во мне столько кровей, что запутаться очень легко. И что ты теперь думаешь про меня? – Очень плохо, Ампара! Я обижен, что ты так долго ничего об этом мне не говорила! Это не честно. – И ты собираешься продолжать свою жизнь со мной? И никому не будешь признаваться о таком грехе, как женитьба на индианке? Вместо ответа он нежно прижал её, и они опять окунулись в блаженное ощущение любовных утех. Ампара прислушивалась к его поведению, но никаких изменений не почувствовала. Это придало ей столько сил и темперамента, что, как вспоминал потом Леон, никогда больше не испытывал такого блаженства. Про себя же Ампара частенько думала, что поездка в Испанию оказалась наиболее прибыльным делом её жизни. А ведь у неё была мысль отказаться от дорогой поездки, и уехать на родной остров, после Эспаньолы. Теперь же и последнее близко к осуществлению. И не надо больше мучиться мыслями о тайне. А Леону сказала, просительно смотря в его глаза: – Мы хотели тебя не брать на остров. Но теперь это отпало, верно, милый? – Ты хотела без меня уехать на родину? Ну ты и стерва, Ампара, – улыбнулся Леон, и опять принялся целовать её живот. – Теперь-то этого не будет? – Теперь не будет. Обещаю. Дед будет доволен. Он ведь добрый, правда? – Дед! Дед у тебя необыкновенный! Что бы мы делали без такого деда? Я его очень люблю. Он мне с лихвой заменяет моих родителей. Хотя изредка и я тоскую по ним.