– Уверена, Пере, что ты не станешь уверять меня, что угощение слабоватое. – Никак нет, сеньора! – тут же воскликнул мальчишка. – Я таких никогда и не пробовал. У нас такие не делают, даже на праздники. – Я довольна, что тебе понравилось. Надеюсь, ты не забудешь посетить меня снова? Я буду довольна. Мы ведь родственники теперь, и должны поддерживать хорошие отношения друг с другом. – Когда получится свободное время, сеньора, я постараюсь побывать у вас. – Вот и хорошо! Я буду ждать, мой милый Пер. Мне можно так тебя называть? – Конечно, сеньора! Вы так добры ко мне. Я обязательно навещу вас. Домой он возвращался в таком возбуждённом состоянии, что решил повременить показываться на глаза родне. Пробродив по пристани, сейчас почти пустой и запущенной, он всё же ближе к вечеру появился в доме, решив стойко перенести взбучку за долгое отсутствие. Так и получилось. Отец отвесил бродяге увесистую затрещину. Это нисколько не огорчило юношу, и он безропотно бросился выполнять все распоряжения по работе. А в голове вертелись одни мысли и ожидания по очередному посещению сеньоры Аристелы. Она постоянно возникала в его воображении, будоражила кровь, волновала и притягивала. Тут вдруг показалось, что ничего не может произойти. Он был уверен, что интимные связи могут происходить только по ночам, а как он исчезнет ночью из родительского дома, не вызвав подозрений и допросов? В продолжение нескольких дней Пере пребывал в состоянии растерянности. В голове постоянно возникали то одни способы посещения сеньоры, то другие. Наконец он посчитал глупым так переживать из-за того, чего ещё не произошло, и, возможно, не произойдёт. Немного успокоился и решил, что можно уже подумать и о очередном визите. Приняв это решение, он стал обдумывать, как наиболее удобно это сделать. Ничего не придумав, махнул рукой и, словно кидаясь головой в холодную воду, завтра же обязался нанести визит сеньоре. ----- [1] Бегич – один из военачальников хана Мамая, погиб в 1378 г. от русских войск Д.Донского [2] Имеется в виду 1441г. от Рождества Христова. [3] Дуэнья – спутница, компаньонка сеньоры. [4] Буэнос диас – доброе утро (исп.) Глава 3 – Ну наконец-то! – улыбнулась приветливо донья Аристела, радушно раскрыв руки, словно собиралась обнять дорогого гостя. – Обещал же прийти скоро, а уже прошло почти две недели. Пере не нашелся с ответом и молча смотрел на сеньору, пока та не проговорила примирительно: – Ладно. Проходи. Я тебя не ждала, и угощение приготовят позднее. А пока выпей вина и закуси инжиром. Я рада твоему приходу. Проходи в столовую. Пере слегка поклонился, помня, что вести себя надо воспитанно и без грубых выходок, за что сестры часто выговаривали ему. – Никак не мог вырваться, сеньора. Но и мне хотелось посетить... ваш дом. Она села напротив и мелкими глотками отпивала из высокого стакана тот самый напиток из вина и сиропа, что пили и в прошлый раз. – Я вижу, ты сегодня чисто одет. Это ради меня? Пере покраснел и разозлился на себя, но ответил, запинаясь: – Вы такая знатная, богатая и... красивая, сеньора, что мне неловко посещать вас запросто. – И напрасно ты так думаешь, Пер. Ты мне приятен в любом виде, – глаза у неё увлажнились, расширились, а юноше показалось, что они притягивают его в свои бездонные пучины. – Так все поступают, сеньора, – робко ответил он и потупился. Вошла Ката и спросила без должного уважения, как показалось Пере: – Что пожелает сеньора на обед? – Самое вкусное и лёгкое, Ката. И постарайся не очень нам мешать. То молча удалилась, даже не поклонившись. Пере хотел спросить об этом сеньору, но постеснялся, а она сама пояснила: – Мы с Катой так давно вместе, что я от неё не требую особого почитания. – У нас со слугами тоже отношения простые, сеньора. – Но она не слуга, мой Пере. Она моя компаньонка, подруга или что-то в таком роде. Я не могу выйти на улицу без сопровождения. Ты же знаешь наши обычаи и порядки. Их опасно нарушать. Обед длился долго, донья Аристела постоянно болтала, занимая робевшего юношу, понимая, что тот обо всём догадывается и ещё больше стесняется. – Хочешь, я покажу тебе свой дом. Уверена, твой намного хуже. Видишь ли, муж умер четыре года назад, оставив мне приличные деньги. Так я их использую для своего удовольствия. Это так приятно! – А когда они кончатся? – внезапно спросил Пере. – Это произойдёт не так скоро, к тому же я предусмотрела и это. Я получаю определённый доход, и он позволяет мне тратить не так много. Но тебя это не должно беспокоить. Твоё посещение доставляет мне большое удовольствие, и я этим живу, – она стрельнула многозначительным взглядом, которого юноша не понял, что вызвало бурный весёлый смех женщины. – Ты бесподобен, Пер! Пошли, будем смотреть дом. Он должен тебе понравиться. Когда-нибудь ты сам обзаведёшься таким и будешь вспоминать меня. Будешь? – блеснула она своими большими глазами на юношу. – Конечно, донья Аристела. Как иначе? Обязательно! – Я так и знала, мой Пере! – воскликнула она и обняла его за плечи. – Спасибо, дорогой! Ты такой милый! Пере испугался, но должен был признать, что это лёгкое объятие оказалось столь приятным, что испуг быстро прошел. Он вспомнил слова Эстеве и подумал, что можно попробовать самому что-то предпринять для ускорения их сближения. Но страх сковал его прыть, и пришлось опять озлиться на себя за нерешительность и скованность. Они прошли три комнаты, и Аристела остановилась перед дверью, задрапированной тяжелыми шторами красивой материи. – Эта моя спальня, Пере. Не хочешь ли взглянуть? Тебе понравится. Зайди. Пере перепугался, покраснел до корней волос. Аристела ничего не заметила, просто чуть подтолкнула остолбеневшего юношу, и они оказались в светлой комнате, сплошь задрапированной тканями мягких тонов и расцветок. Парень увидел на кровати предметы её туалета, и стыд и страх с новой силой опутал его всего. Но и возбудил до предела. – Тебе понравилось, я вижу это по твоему лицу, Пер. Юноша не смог ей ответить и готов был провалиться сквозь землю. Но опять в голову влетели слова Эстеве. Усилием воли, он заставил себя сказать: – Никогда не случалось бывать в таких комнатах, донья Аристела. Голос выдавал его сильное волнение, и Аристела с обворожительной улыбкой сказала, слегка вибрируя голосом: – Это я сделала для красоты отношений... с такими приятными мальчиками, как ты, Пер. Ты же ещё не познал женщину, как я знаю. И не надо так смущаться, дорогой мой! Ничего более приятного на свете не существует. Ты меня не бойся, Пер. Обещаю, ты будешь на седьмом небе. К тому же уверена, что ты или знаешь цель приглашения, или догадываешься о ней. Ведь так? – И она заглянула в его красное от волнения и растерянности лицо. – Разве это не грех, донья Аристела? – вяло спросил он и еще больше оробел от своей смелости. Аристела залилась восторженным смехом, прижалась к его щеке своей и звонко чмокнула его в щёку. – Это тебя так дома научили, мой милый мальчик? Пустое! Так ведь Господом установлено. Мы оба разные, но постоянно тянемся друг к другу, хотя стараемся найти в другом столько изъянов и пороков, что на всех хватило бы. И ты о таком слышал, и не раз. Верно я говорю? Пере кивнул, всё ещё не оправившись от потрясения. А она продолжала поучать, не отнимая своей горячей ладони от его руки, ставшей вдруг потной. – Мы не так сильно отличаемся от животных, мой дорогой. А у них это... самое сильное, что заставляет их забыть и о голоде, и обо всём остальном. Наблюдал, наверное, как это бывает? Смелее, не робей! Скоро ты сам будешь смеяться над собой. Помоги лучше мне, а то трудно справиться со всеми этими пуговицами, крючками да завязками, – и она повернулась к юноше спиной, предоставив ему возможность поработать трясущимися пальцами. Он с трудом, словно во сне шевелил пальцами, мало что умея, и не заметил, как она оказалась почти обнаженной. И такой желанной, что дух захватило. – Ладно уж, раздевайся сам, а я управлюсь без тебя, – она мило улыбалась, блестела глазами и учащённо дышала. Со знанием дела Аристела торопливо помогла Пере скинуть одежду, и тот с ужасом, не успев опомниться, как стал перед ней совершенно обнаженный, закрывая руками самое интимное и запретное. Она не стала ждать, что выкинет юнец. Прижалась к нему и впилась жадными губами в его губы, трепетавшие от возбуждения и неумения. Её руки бесстыдно шарили по телу, отняли его ладони от низа живота и прижали к своим грудям. И Пере сам не понял, как случилось, что его руки сами с возрастающим неистовством принялись тискать её мягкое тело, всё более обнажавшееся и желанное. Он не слышал или не понимал, не вникал в её шепот. Слова не существовали для него. Лишь бешеное грохотание сердца у горла как-то реально ощущал он. Даже потом, вспоминая всё, никак не мог припомнить, как он оказался на кровати. Под ним бурно дышала Аристела. Она всё делала за него, а он с затуманенным взором и ошалелым лицом только подчинялся и непроизвольно ласкал её, отвечал на поцелуи, быстро сообразив, как это надо делать. – Вот и всё! – блаженно улыбалась Аристела, когда он отвалился и успокаивал дыхание. – Ничего страшного. Даже наоборот. Ты доволен, мой мальчик? Он посмотрел на неё уже осмысленными глазами. Удивился, что они оба нагие, в окно заглядывает солнышко, а шторы не задёрнуты. И спросил несмело: – Всегда считал, что такое... делается только по ночам, сеньора. – Никаких сеньор, мой мальчик. Теперь я для тебя просто Стелла. Не на людях, конечно. Здесь, в спальне. Ты понял. Пер? – Конечно, сень... Стелла! – И улыбка осветила его лицо. – Тебе необходимо выпить вина... с сиропом. Не откажешься?