Уже почти пожилая женщина помедлила, но не осмелилась перечить отцу. – Ты назвал её Ампара, отец. Но никто её так не называет. – Она повернулась к дочери. – Ты знаешь, что таково твоё имя, данное дедом? Девочка недоуменно пожала плечами, не ответила, и со страхом смотрела в старое лицо деда. – Внучка, ты должна запомнить это своё имя. Я тебе его дал при рождении. Но я слушаю вас, дети мои. Алонсито, ты с чем пришел? – Дед, мне кажутся твои доводы убедительными. Я готов попробовать принять их и доследовать твоему совету. Пере подумал, ощущая в душе некоторое удовлетворение. – Я рад, Алонсито. Ты знаешь, что твоя фамилия, то есть наше родовое имя – де Гувернадора. Но ты не знаешь, что означает крохотная приставка «де». И я готов тебе это пояснить. – Это важно, дедушка? – Ещё как, внучек. Эта маленькая частица даёт тебе доступ, при наличии денег, естественно, в более высокие круги, то есть ближе к начальству, к вождям. Они тоже имеются у белых. Поэтому всегда называй себя сеньором де Гувернадора, а потом уже Алонсо. – Дедушка, и у меня так же? – спросила внучка Ампара. – Немного не так, дорогая девочка. Но это легко исправить. Ты тоже можешь так называться. У нас это не представляет затруднений. Часто дети носят родовое имя матери. А, собственно, что ты задумала? – Отёц, моя дочь тоже хотела бы присоединиться к... Алонсо. Признаться, она меня удивила. – Удивила? Меня нет. Я рад за неё. Такое решение может открыть ей путь наверх, что, правда, вам не понять. Просто она сможет жить иначе, чем все вы. Намного лучше, Селина. Я надеялся, что и ты так поступишь. – Стара я для такого шага, отец. Если б раньше... – Не наговаривай ты на себя, дочка. – Ладно, отец. Это дело решенное, хотя мой муж очень противится такому поступку дочери. И мне ещё предстоит с ним побороться. – Я тебе помогу, Селина. А вы, внуки мои, почаще приходите ко мне. Я теперь одинок, и мне будет приятно поговорить с вами. Но только на испанском. Кстати, если вас будут спрашивать про неправильные слова, речи, говорите, что вы каталонцы. Это такой народ в Испании, и он говорит немного иначе, чем испанцы. Всё меньше будет препятствий для вас. Пере стал усиленно учить внуков испанскому языку, и это сильно развлекало, успокаивало, отвлекало от мрачных мыслей. Он уже видел своих внуков в богатых одеждах, в окружении блестящих людей, со слугами и рабами. Это сильно возбуждало его, заставляло всё чаще вспоминать юность и молодость. Пролетело еще несколько лет. Пере с удивлением это иногда сознавал. И в один из дней повстречал в море каноэ из соседней деревни, что на западном берегу, и в разговоре с туземцами, узнал много интересного. Вернувшись домой, он пригласил Алонсо с Ампарой и поведал им нечто важное, как он посчитал. – Я узнал, что большая эскадра испанских кораблей к югу от Уаи-Тукубули[2] была почти полностью уничтожена ураганом. Спаслись, очевидно, немногие. В их числе и вы, мои внуки. Те с изумлением уставились на деда, и тот вынужден был пояснить: – Просто так появляться среди белых было бы подозрительно. Значит, надо использовать этот случай. Никто проверить ничего не сможет. Вы люди с самой заурядной судьбой и не являетесь знатью. Обедневшие дворяне, что определяется частицей «де», как я уже вам разъяснял. Внуки молча кивали головами, но мало что понимали. А Пере видел, как они силились всё это понять, впитать, сообразить. Первым понял Алонсо. – Я так понял, дед, что для достижения определённой цели, иногда необходимо прибегать ко лжи. Так? – Ложь – неотъемлемая часть нашей жизни, дети. Без неё в том мире трудно прожить. И если вы ничего не будете знать про обман и коварство людей, то скоро останетесь нищими и пойдёте по миру. – Как это, дед? – не отставал Алонсо, вдруг став говорливым. – Не понял, внучек? И не мудрено! Это значит, что вы станете бедными, нищими и будете просить подаяния. Ампара молча всё слушала и не произносила ни слова. И вдруг спросила: – Дед, у вас все суда носят какие-то имена. На каких же мы были? Пере с недоумением взглянул на внучку. Воскликнул живо: – Ну и девка! Молодец! Но я ничего больше не смогу вам сказать. Вы можете сами потом разузнать у людей. К тому же я надеюсь быть с вами на первых порах. Самих вас нельзя вот так просто отправлять в пасть кайманов. – Ты хочешь с нами побывать у белых? – воскликнул Алонсо. – Не только это, Алонсито. – Я хотел бы отправиться в Испанию, на остров, где я родился и вырос. Посмотреть, какие родственники ещё живут там. Меня наверняка уже считают умершим. И давно. С некоторых пор мне так этого хочется, что мочи нет больше ждать. Скоро мне предстоит встреча с Всевышним. – Это твой Бог, дед? – сказала Ампара. – Наверное, и нам следует о нём знать побольше. И опять Пере удивил вопрос внучки. Такого он не ожидал от такой молодой девушки. Хотя она была уже женой воина и хорошего рыбака, но для него оставалась, конечно, девочкой. – Уверен, Ампара, ты не пропадёшь в обществе белых людей. Уж очень ты легко и быстро соображаешь. Я тобой горжусь. Но как смотрит на твоё решение твой супруг? Что он говорит? – Я ему ещё ничего не говорила, деда. К чему ему знать это? Пере посмотрел на внучку и подумал, что её ум, сообразительность и стремления отнюдь не плод внезапного просветления. По-видимому, она всё хорошенько обдумала, и только потом приняла такое решение. Потому, простенькой и глупенькой назвать её никак нельзя. – Ампара, дорогая моя внучка! Ты здорово можешь мыслить. Я горжусь тобой. Алонсито, постарайся почаще с нею вести умные беседы. Многому она тебя может научить. Если, конечно, ты не полный дурак, – усмехнулся дед в бороду и подмигивая молодым людям. Алонсо с некоторым презрением посмотрел на сестру, хоть и двоюродную, со скрытой неприязнью отвернулся и ничего не ответил. – Потом мы много раз будем возвращаться к этому разговору. А пока можете идти отдыхать. Замучил я вас своими разговорами на ненавистном языке. Внуки ушли, хотя Ампара не изъявляла особого желания покинуть деда. А он после их ухода долго раздумывал над их беседой. Прикидывал, как им лучше и безболезненно войти в общество, которое для них такое непонятное, даже страшное. Подумал: «Ампара очень светлая, почти как я. А Алонсо только чуть светлее туземца. Это будет бросаться в глаза, хотя и испанцы попадаются сильно смуглыми. Да и прабабка их была мавританка. Не забыть бы об этом им поведать, и хорошенько растолковать. Что я говорю, дуралей? Не прабабка, а бабка. Моя мать ведь была мавританкой. Нет! Я совсем запутался. Ведь они мои внуки. Значит, правильно, что моя мать для них прабабка. Вот так!» – он совсем озлился за столь печальное явление. Прошел ещё год. Пере уже всё продумал и с помощью своей лодки решил идти на поиски поселений белых соплеменников. Волнение его охватывало каждый раз, когда он об этом думал или вспоминал. Как его с внуками встретят эти разбойники? Как отнесутся и что предпримут? Как он объяснит свои богатства? Не такие и большие, но всё же. Все подобные думы тревожили, заставляли с новой и новой силой продумывать первое столкновение с чужим миром даже для него, не говоря уже о внуках. «А как я мечтал, что именно дети мои будут жить среди моих соотечественников! Как я введу их в этот мир, столь резко отличный от теперешнего их?» На очередном серьёзном совещании Пере сказал настойчиво: – Я наметил через недели две уходить на поиски белых. Надо начинать, а то чем дальше, тем труднее будет. Он заметил следы сильного волнения, но не дал молодым людям опомниться. – Мы попробуем изготовить для вас нечто, похожее на испанские одежды. Я немного помню их, и это не должно никого удивить, когда нас встретят. Мы будем говорить, что были больше года в плену у туземцев, и это естественно, что мы будем в таких несуразных и неприличных одеждах. – Дед, я буду носить платье? – покраснела Ампара. – Конечно. Ты должна хоть немного привыкнуть к нему. А ты, Алонсо поносишь рубаху и камзол. Вместе с женщинами мы постараемся что-нибудь сделать для тебя и меня. Так просто появляться довольно неосторожно. Зато на ногах у нас ничего не будет. Сшить обувь я не берусь. И всё же он заметил, как загорелись любопытством глаза Ампары. Ему показалось, что внучка внутри согласна с ним, но стесняется показать это. Улыбнувшись про себя, Пере представил, как она появится в обществе, когда по моде оденется в приличные наряды где-нибудь в большом поселении белых. Пере сидел на корме, держа румпель руля и всматриваясь вдаль, где мириады бликов отражали солнечные лучи. Море катило пологие длинные волны, каноэ слегка кренилось от лёгкого ветра. Далеко впереди виднелась полоса острова. Это тот самый, что Пере посещал в разведку несколько лет назад. Алонсо сидел на борту и посматривал на парус, следя за ветром. На носу сидела Ампара. На ней было довольно примитивное платье, сшитое недавно из лучшего хлопкового волокна в другой деревне, где жили две лучшие на острове ткачихи. Пере посматривал на внучку, и лёгкая улыбка кривила его тонкие губы. Думал, что девушке нравится новый наряд и, что самое интересное, она так быстро привыкла к нему, что уже теперь носила так, что никто бы не подумал, что это её новое и незнакомое платье совсем недавно появилось у неё. – Ампара, внучка! окликнул её Пере. – Ты очевидно далеко пойдёшь. – Почему, дедушка? С чего ты взял? – Вижу! И ещё хочу вам подсказать. Вы должны обращаться ко мне на «вы». У белых людей так принято и попробуйте не забывать. Говорите уже сейчас. – Дед, это так неудобно и непривычно, – заметил Алонсо. – Познакомишься с белыми – так и вовсе будет не то, что неловко, а страшно. Страшно попасться на мелочах, с которыми вам придётся столкнуться. – Пусть Алонсо прикинется хоть немного недоумком. От того крушения корабля, на котором мы плыли в Испанию, – предложила Ампара. – Кто его заподозрит в обмане? Белые ведь уже знают о случившемся? – Наверняка, – ответил Пере и посмотрел на внука. Тот сосредоточенно помалкивал, не совсем поняв предложение сестры. Пере не стал дожидаться ответа внука и сказал: – Ты, Алонсито, подумай об этом и постарайся подыграть Ампаре. А ты, девочка, немного посмеивайся над братом. Это снимает подозрение окружающих. – Спасибо, дедушка, – несколько жеманно ответила Ампара. Дед улыбнулся. Ему нравилось вхождение внучки в роль дамы, сеньориты. Пере весь день рассказывал разные подробности жизни белых людей. И думал, что в головах этих довольно примитивных людей всё, наверное, смешалось. «Каша одна в головах моих внуков от моих учений. Смогут ли они справиться с таким количеством сведений? Как бы им не попасться на мелочах!» На острове, где они решили переночевать, посчитали, их за белых, но быстро сообразили, кто они и потом смеялись, долго и основательно.