– Они почти ничего не требуют. Особенно у меня. Они ведь почитают меня вроде, как высшее существо, и не смеют перечить или чего-то требовать. Они у меня хорошие девочки, – улыбнулся Пере. – А как же твои дети на Мадейре? – Постоянно их вспоминаю. И не только их. Тоскливо бывает, но что поделаешь? Наше судно уже не сможет преодолеть океан. Два месяца оно никак выдержать не сможет. Вот что теперь меня волнует. Причём, больше всего. – А я беспокоюсь, как бы мои люди не осложнили наших отношений с туземцами. Пока это держится, но чует моё сердце, что долго продолжаться так не может. Этот Рамирес постоянно ищет приключений. – С золотом? – вскинулся Пере. – С этим прежде всего. Я в походе наменял несколько фунтов золота за разные безделушки. Теперь он требует всё разделить. Я на это пойти не могу из принципа. Всё тут моё и твоё, а они только матросы. – Очень жаль, Лопеш. Я бы разделался с этим Рамиресом. От него много худого будет исходить и дальше. Капитан вздохнул и Пере видел, как трудно это для него. И он сказал: – У нас так мало людей, что даже один матрос на вес золота, Пер. Не могу решиться на такое. Один уже умер, другой болеет, и тоже может помереть. С кем буду возвращаться домой? – Всё это так, но, уверен, что с десяток охотников из туземцев ты можешь себе найти среди трёх деревень острова. – Те, что со мной были, вряд ли согласятся на повторение нашего плавания. Других надо учить языку, работе, а с этим у них много хлопот. Они не привыкли работать по необходимости. Только по желанию. – Это их и погубит, – вздохнул Пере. – Чего это так? – удивился Лопеш. – Когда появятся тут европейцы, то с их привычками придется расстаться. А насилие их просто убьёт. Уж я понаблюдал за ними. Знаю! Ну да что обо всём этом рассуждать сейчас. До этого ещё далеко. Надо думать, как выбраться с этого острова и достичь родных мест. И лучше бы ты поведал мне про ваши скитания, а то матросов слушать с их враньём уже надоело. ----- [1] Испанский фут – около 28 см. Глава 17 И Лопеш на протяжении нескольких дней рассказывал другу про то, как они обходили множество островов, и что происходило с ними. – Прежде всего, по совету моих местных спутников, мы отправились посмотреть соседние острова. Ничего особенного там мы не увидели. Всё, как и у здешних туземцев. Только я сразу стал менять золото на побрякушки. Все говорили, что оно моется на большом острове на северо-западе. – И много золота было у аборигенов? – вставил вопрос Пере. – Совсем мало, Пер. Но мы отправились на этот остров. Действительно большой. Не меньше Корсики, я полагаю. Ты бывал на Корсике? – Не приходилось, – признался Пере. – Что-то слышал, но не более того. – Так вот. Там мне удалось многое разузнать. Оказывается, совсем не так далеко на севере простирается, как уверяли туземцы, огромный материк. Я хотел пойти к нему, но туземцы предложили мне, увидев, что интересуюсь золотом, пойти на ещё больший остров на западе. – А что, на том острове, где ты побывал, туземцы доброжелательно к вам отнеслись? Стычек не было? – Обошлось, хотя тот же Рамирес пытался своими насильственными действиями спровоцировать их на сопротивление. Даже предлагал использовать в своих целях. Чтобы, значит, даже побрякушек не платить за всё, что они нам предлагали за них. Ну и, конечно, женщины. Сам понимаешь, как это у изголодавшихся кобелей бывает, когда кругом обнаженные бабы шастают. – Лишнее подтверждение того, что от Рамиреса надо избавляться. Лопеш тяжко вздохнул и не стал обсуждать это. И продолжал: – Если бы ты мог читать, то легко бы сообразил и понял, что мы все пережили. И все названия, данные туземцами, я вписал в дневник и журнал. А с памятью последнее время у меня стало плоховато, и я многое забыл. Лишь остров, что примерно с Корсику, запомнил. Его называют Борико. – Как вас встречали аборигены? – поинтересовался Пере. – Если бы не их доброта и радость при встречах, мы бы все погибли от голода. Очень доброжелательные и мирные люди. Не то, что ужасные калина. Их ещё называют и каноба, и кариба, и ещё как-то, по-разному. Но все их боятся и просто трепещут от страха при их упоминании. Ведь эти добродушные дикари почти не имеют никакого оружия и обходятся лишь палками да лёгкими дубинками. – Они что, не воюют друг с другом? – Очень редко и почти всегда без убитых, лишь от этих калина они немного теряют людей, и то в основном пленными. Говорят, что те едят человечину. Но я такого не встречал, хотя и видел несколько раз этих воинов. – А где же вас застала настоящая беда? – Мы прошли южным берегом большого острова Бохия, и тут нас отнесло к небольшому острову, где мы и потерпели крушение, Пер. И что хуже всего, поблизости не оказалось селений тамошних туземцев. – Что ж такого случилось? – Сильный шторм выбросил наш корабль на берег, а мы едва успели спасти его. Высадились, и общими усилиями закрепили за ближайшие деревья и скалы. – А шлюпка? Она же у вас осталась? – К счастью. Именно благодаря шлюпке мы и сумели добраться до большого острова Куба, и с помощью Господа и местных жителей получить провиант. Там же мы приступили к ремонту нашего судна. А оно стало таким ветхим, что с трудом поддавалось нашим усилиям. – А местные аборигены не помогли вам? Здесь они охотно всё делают, только не любят сильно утруждать себя. – У нас точно так. Прошел месяц, прежде, чем прибыло четыре каноэ и люди с них помогли нам заготовить древесину и оттащить её к берегу. Потом им это надоело, и они исчезли. Два-три каноэ потом опять приходили, но на один или два дня. Привезут еды, немного помогут – и всё. Но и такая помощь нам очень пригодилась, и я благодарил Господа за этих людей. – Можно бесконечно удивляться, как миролюбивы здешние туземцы! – воскликнул Пере и поглядел на своих жён, что сидели неподалёку, внимательно прислушиваясь. – Вот мои жёны, Вару и Маок. Очень редко скажут грубое друг другу. – Мне очень жаль этих наивных и доверчивых людей, Пере. Что их ждёт, когда они начнут принимать тут таких дикарей, как мы? – Почему «дикарей», Лопеш? Разве мы дикари? – Мы, конечно, не дикари. Мы намного хуже. Посмотри, у них тоже есть пленные. Но это не рабы в нашем понимании. Просто эти люди становятся жителями той деревни, куда их привели. И даже о побеге не помышляют, хотя у них есть все возможности для этого. Даже семьями обзаводятся, а потом вообще становятся полноправными членами общины. – Да, я тоже что-то в этом роде наблюдал. У нас и здесь такие имеются, а в других селениях наши бывшие живут, и никто не помышляет вернуться. Странный народ! – Вот и думай, Пере, кто из нас дикари. Даже калина – и те убивают редко, в основном страху нагоняют. Пере задумался, и первоначальная обида за «дикарей» перестала казаться обидой. – Однако, мы отвлеклись, мой Лопеш. Продолжай. Очень интересно тебя послушать. А мои жены тем временем приготовят нам поесть. – Почти три месяца мы занимались судном, пока оно смогло спуститься на воду. А как это сделать с таким малым числом людей? Пришлось идти на Кубу и просить помочь. Шесть каноэ пришли через несколько дней. Только тогда мы смогли стащить судно в воду. И то пришлось дожидаться высокой воды в полнолуние. – А туземцы опять ушли к себе? – Конечно! И мы остались опять одни, почти без провианта, о котором никто из местных никогда не заботится впрок. Пришлось искать другие селения и у них просить помощи. – На Кубе? Это большой остров? – Огромный! Длинной полосой тянется с востока на запад. С севера мы не смогли его обойти, но местные уверяли, что большая земля на севере имеется. Они называют её Каритаба или что-то в этом роде. Уверяли, что там мало людей и плохие земли. – Куда же вы направились, запастись провиантом? – Мне рассказали местные жители, что на юге имеется отличный остров. Довольно большой, и до него всего три дня ходу, на каноэ. А там можно обменять на мои побрякушки отличный жемчуг. И я отправился туда. Со мной даже отправились два кубинских аборигена. Я уже к тому времени кое-что понимал из их языка, и теперь мог рассчитывать на бо́льшие сведения. Однако давай передохнём, а ты поведаешь про свою жизнь. – Ты уже и так всё знаешь, – скромно ответил Пере. – Про нападение калина ты знаешь тоже. Остальное не имеет никакого интереса, разве что такая жизнь всё больше меня привлекает. Хожу голым, ловлю рыбу и ожидаю детей. И только воспоминания о Мадейре сильно меня донимают. – Нам придётся много поработать, чтобы восстановить судно, Пер. – Думаешь это возможно? Я его облазил кругом. Всё прогнило и едва держится. Океан на нём не перейти. – Выходит, строить новое? Справимся с таким трудным делом? – А что такого? Уверен, что, если не очень торопиться, то и справимся. Ты разбираешься в этом, и будешь руководить. Главное – собрать материал. Старое судно разберём, все нужные вещи используем. Паруса можно и здесь соткать. У жителей достаточно прочного хлопка. Попробуем утолщить ткань, и со временем будут у нас паруса. – Тут ещё одно обстоятельство, Пер. Здесь постоянно дуют северо-восточные ветры. Как мы сумеем добраться до Азор хотя бы? Об этом постоянно думаю. – Поспрашивать туземцев надо обо всех приметах. И выбрать время, когда поменьше штормов тут случается. – Тут я уже знаю многое. Надо идти не позднее июня месяца. После начинаются ужасные штормы, туземцы их называют «хуракан», а их невозможно преодолеть на наших судах. От Азор у нас на редкость хорошая погода была. И помнишь, как неделю спустя, такой ураган обрушился на остров. Едва судно не сорвало с якорей. Благо, что мыс у нас был с наветра. – Сейчас примерно апрель или начало мая, – в задумчивости проговорил Пере. – Я теперь почти не разбираюсь во временах года. Забыл считать. Да ты ведь ведёшь счёт дням, верно? – А как же. Сейчас середина апреля.