— Одевайся. През будет здесь через пару минут. Поедешь первым, как ты и хотел. — Знаю, — ответил я. — Ночью приходил АК и рассказал мне план. Смайлер зыркнул на меня, затем наклонился и освободил меня от оков. Затем резко развернулся ко мне спиной. Видя, как он удаляется, теперь уже совершенно чужой для меня человек, я почувствовал охватившую меня жгучую волну вины и стыда. Когда он приблизился к двери, я произнёс: — Мне жаль. Смайлер застыл как вкопанный. Он не повернулся, но слушал. Хоть что-то. Я встал, отшвырнув ногой тяжелые цепи. — Мне просто чертовски жаль… брат. Плечи Смайлера поднялись, затем опустились, и тут он развернулся и стремительно зашагал ко мне, чем совершенно меня шокировал. Выражение его лица оставалось каменным, но, остановившись передо мной, он спросил: — Какого хрена ты это сделал? Какого хрена ты от всего этого отступился, отступился от нас? Мужик, я за тебя поручился. Я привел тебя в этот клуб. Ты хоть представляешь, как по-идиотски я выглядел, когда ты оказался крысой? Так почему? Я опустил голову. — Понятия не имею, — покачал головой я. — Нет, это полная фигня. Знаю. Сейчас. Но тогда я, бл*дь, не знал, что вера, в которой я вырос, на самом деле гребаный секс-кружок. Мне и в голову не могло прийти, что все, что я знал, окажется ложью. Я почувствовал, как Смайлер сверлит меня взглядом. — Ты был моим лучшим другом, Райдер. Моим гребаным братом. Я никогда никому не открывался. Ни с кем не сближался. Кроме тебя… а ты оказался крысой. — Знаю, — сказал я, чувствуя себя полным дерьмом. Затем поднял голову. — У меня нет слов, помимо того, что мне жаль. Если бы я мог вернуть все назад, я бы сделал это, не раздумывая. Я бы остался с Палачами и подробно рассказал им, кто конкретно вмешивается в их бизнес. Но это не возможно. И поэтому мне чертовски жаль. — Ты никогда не был морпехом, так ведь? Все это было лишь дурацкой сказкой для прикрытия. Я вздохнул. — Я никогда не служил. Я изучал медицину в общине. Моему дяде хотелось, чтобы я мог исцелять людей, — у меня вырвался короткий невесёлый смешок. — Ему хотелось, чтобы я был похож на Христа. Чудесным целителем нашей паствы. Но нет, не было никакой военной службы. Перед тем, как приехать сюда, я ни разу не покидал свой дом. Лицо Смайлера, казалось, дрогнуло. Но он быстро успокоился и указал на одежду. — Тебе лучше переодеться. През скоро тебя отправит. И Райдер… В ответ я вскинул подбородок. — Не вздумай облажаться, надеюсь, это не очередная гребаная ловушка. — Это не ловушка. Даю тебе слово. — Ну, твое слово теперь для меня пустой звук. Но одно я тебе обещаю, — он подошел ко мне вплотную. — Если ты заманишь нас в ловушку, если всё это какое-нибудь долбаное представление, достойное Оскара… Я прикончу тебя собственными руками. На этом мой бывший лучший друг вышел из сарая. Я набросил на себя одежду. По мере того как по телу растекалось знакомое ощущение кожаной одежды, я почувствовал что-то, чего не чувствовал уже очень давно. Правильность. Все это дерьмо казалось таким чертовски правильным. Снаружи послышался звук голосов. Дверь со стуком распахнулась. В дверном проеме стоял Тэнк. — Выметайся отсюда, — приказал он. Стук байкерских сапог, в которых было так чертовски удобно моим ногам, громом прогремел по старому полу сарая. До моего носа донесся приятный запах кожи, успокоив мои нервы. Когда я подошел к двери и шагнул наружу, то увидел, что все братья собрались вокруг… все они стояли вокруг гребаного матово-черного хромированного чоппера. Того же самого, что когда-то был у меня. Смайлер бросил мне ключи. Кай подошел ко мне вплотную. Он окинул презрительным взглядом мою кожаную одежду. — Это тебе не подарок к возвращению домой, ясно, кретин? Это чтобы ты, бл*дь, проник в то место незамеченным, и чтобы мы могли отследить каждый твой шаг. Вик постучал по баку чоппера. — Система GPS. Какое о*уительное изобретение для выслеживания! Кай толкнулся грудью мне в грудь. — Всего один неверный поворот, любой намёк на то, что ты перебежал к своей давно потерянной семейке Мэнсонов, и мы об этом узнаем, — он приблизился губами к моему уху. — А потом придем за тобой и твоим братом-растлителем детишек. Я стиснул челюсти. — Я не облажаюсь, — сказал я. — Я хочу, чтобы эти люди спаслись. И чтобы все остальные ублюдки умерли. И Иуда…, — я выдавил из себя эти слова. — Он твой. Как я и обещал. Стикс похлопал Кая по плечу. Кай отошел в сторону, и Стикс сказал жестами: «АК решил дать тебе четыре часа форы на то, чтобы ты выполнил свою часть плана. Мы придем сразу за тобой и сделаем свою. И лучше, чтобы к тому времени этот вход был открыт, как ты и говорил. Если кто-то попадется нам на пути — ребенок, сучка или хрен — мы их всех уничтожим. Понял?» Я кивнул головой. Несколько секунд Стикс продолжал неподвижно стоять передо мной, пристально глядя мне в глаза, чтобы донести свою мысль. Я смотрел на него. През ухмыльнулся, а затем шагнул в сторону. Я перекинул ногу через седло чоппера. Потребовалась всего пара минут, чтобы мышечная память вернулась, и я почувствовал себя полностью в своей тарелке. Я сунул ключи в зажигание. Когда заревел двигатель, я заметил впереди Булла на его Харлее. «Булл проводит тебя, чтобы убедиться, что ты, бл*дь, не свернул, куда не следует. Потом, до нашего приезда, ты сам по себе, — жестами сказал Стикс. — Не облажайся» Кивнув, я дал по газам. Булл выехал на узкую гравийную дорогу, ведущую от сарая к зданию клуба. По мере того, как чоппер мчался вперед, я сосредоточился на предстоящей задаче. Через несколько часов все будет сделано. Я проигнорировал ноющее чувство, возникшее у меня внутри. У меня оставалось около часа езды до того, как ситуация станет совершенно неуправляемой. Поэтому мне хотелось просто ехать. Всё становилось проще, когда вокруг не было никого, только я и дорога. Став Пророком, я забыл все это, забыл это удивительное чувство свободы. Но я пообещал себе никогда больше этого не забывать. *** Когда я подъехал к забору, у меня отлегло от сердца. Провод был перерезан, как мы и запланировали — Самсон и Соломон своё дело сделали. Этот забор находился с противоположной стороны коммуны, от того места, откуда мы вчера сбежали. На всякий случай. Я скользнул через забор и направился через деревья. С каждым шагом у меня всё сильнее колотилось сердце. Я заставлял себя идти дальше, держа в голове лицо Беллы. «Это необходимо сделать», — твердил я себе. Я вспомнил вчерашний день и почувствовал, как у меня подкосились ноги. Вспомнил, как связав и вырубив ударом Иуду, нам удалось совершить подмену. *** Днём ранее… — Ты готов? Я кивнул Соломону и глубоко вздохнул. Хармони только что увели, чтобы подготовить к свадьбе. Когда за ней пришла Сара, мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не выскочить из камеры и не перерезать этой сучке горло. Но больше всего мне не давала покоя печаль, мелькнувшая в глазах Хармони, когда она покидала мою камеру. Я не смог ее утешить. Я был слишком взвинчен. Мне было необходимо осуществить этот план. Необходимо быть тем, кто встретит ее у алтаря. Я не мог допустить, чтобы она оказалась во власти Иуды — никакая благая цель этого не стоила. Соломон вышел из камеры, а я сел. И стал ждать. Я ни капли не сомневался в том, что Иуда придет. Мне хватило ума понять, что это произойдёт не из-за братской любви. Иуда придет сюда из-за своей извращённой гордости. Он придёт отпраздновать свою победу, то, что он, наконец, меня сломил… и тогда я собью с него спесь. На пороге появился брат Стефан, в руке он держал тряпку. — Ты готов? — спросил он. Я кивнул. — У вас есть хлороформ? — Да, — ответил он и поднял лоскут белой ткани.