Она сказала что-то ещё, но я всё время забывала, что говорит Мэй, что я ей отвечала. — …Я умираю, Мэй … Я хочу быть рядом с нашим Господом… Мэй пыталась за меня бороться. Мне хотелось ей сказать, что уже слишком поздно. К горлу подступила тошнота. Ощутив во рту вкус крови, я крепко сжала руку Мэй. Я закашлялась и почувствовала, как по подбородку медленно стекает влага. Я услышала крик Мэй и приятный голос моей Лилы тоже услышала. Но меня продолжала окутывать тьма, застилая мне глаза. Я так сильно устала. Покидая этот мир, я закрыла глаза и держалась за сестер, которых беззаветно любила… Я позволила тьме унести меня прочь… Мне хотелось просто умереть… Но в темноте появлялись проблески света. До меня доносились тихие, незнакомые голоса, говорящие мне, что теперь я в безопасности. Меня вымыли. Пока я то приходила, сознание, то отключалась, мне казалось, что я плыву. Очнулась я в маленькой комнате. В стене напротив меня было небольшое окно, а я лежала на матрасе — это показалось мне странным. Матрас был неудобным, но явно лучше, чем тот, на котором я спала долгие годы. Я попробовала пошевелиться, но была еще слишком слаба. По шее струился пот; все мое больное тело обволакивал почти невыносимый жар. Затем открылась дверь, и я затаила дыхание. В комнату вошел мужчина. Увидев, что я очнулась, он остановился. И сглотнул. Я смотрела на него в растерянности, а когда его темные глаза наполнились слезами, то и с некоторым опасением. У меня в груди бешено заколотилось сердце. — Ты свободна, — тихо сказал он. Три слова, которые ошеломили меня, лишив дара речи. — Ты больше не в главной общине. Тебя спасли из камеры. Один наш друг нашел тебя и смог вывезти из коммуны. Мужчина положил руку себе на грудь. — Я брат Стефан. Я не причиню тебе вреда… никто больше не причинит тебе вреда… *** — Я хотела вернуться обратно. Хотела вернуться и забрать всех вас. Я глубоко вдохнула, стараясь не терять самообладания. — Мы планировали, когда я окончательно поправлюсь, попытаться вытащить вас всех… но потом получили сообщение о той резне. О смерти Пророка… И мне сказали, что вы все погибли. Я…, — у меня перехватило дыхание. — Я не могла вынести этой боли. — Белла, — шмыгнув носом, произнесла Мэй. Я взглянула на стол; на моей ладони лежали руки всех трех моих сестер. Какое-то время мы сидели в гнетущем молчании. — Мне хотелось умереть в этой камере. После всех тех мучений, которым подверг меня Гавриил, мне просто хотелось умереть, — я опустила голову. — Я всегда старалась быть сильной, я должна была всех вас защищать… но не могла. Это не давало мне покоя каждый раз, когда за вами приходили последователи-охранники. Я повернулась к Мэдди. — Особенно ты, сестра. То, что он делал с тобой. — Все нормально, — мужественно сказала Мэдди. Я покачала головой, почувствовав, как меня снова охватывает волна гнева. — Нет. Всё это далеко не нормально. Вот почему я так себя повела. Просто не могла больше этого терпеть. Я сглотнула и прошептала: — Это было глупо. Какой же я была глупой. От этого всё стало только хуже. На несколько мгновений воцарилась тишина, затем Мэй сказала: — Все стало лучше, Белла. Я сморгнула с глаз пелену печали и взглянула на сестру. — Твоя смерть…, — Мэй пожала плечами и крепко сжала мою руку. — Она изменила для нас всё. Она положила начало тому, что потом обернулось для нас спасением. Мэй наклонилась и провела рукой по моей щеке. — Я нашла этот дом. Нашла Стикса. Это Палачи убили Пророка Давида. Мэй замолчала, и я увидела, как омрачилось ее лицо. — Что такое? — спросила я. — И все было бы хорошо, но потом Райдер… Я сделала глубокий вдох. — Он пошел против этих людей… против вас. Ни одна из моих сестер не проронила ни звука. Это и было ответом на мой вопрос. Мэй быстро оглянулась на дверь и наклонилась ближе. — Белла, он был неправ. Райдер поступил неправильно, но он меня отпустил. Он мог заставить меня уйти с ним… но, в конце концов, из-за той доброты, что все еще живет у него в душе, он меня отпустил. Заглянув сестре в глаза, я увидела в них кое-что, что окончательно разбило мне сердце. Я уловила это в ее тихом голосе. — Ему нужна была ты, — сказала я. — Райдеру… ему нужна была ты. Мэй села на свое место, и я заметила во встревоженном выражении ее лица какую-то неловкость. Из меня сразу испарился весь боевой дух. Я отдала ему свое сердце. Но ему нужна была только Мэй. Я высвободила руку из-под ладоней моих сестёр и прижала ее к груди. Что-то внутри так сильно болело, что я испугалась, всё ли со мной в порядке. — Белла, — тихо произнесла Мэй. Я покачала головой. — Нет, — заверила я ее. — Всё хорошо. — Ты его любишь, — заявила Мэдди. Мое разбитое сердце все еще билось. Я открыла было рот, чтобы опровергнуть это утверждение, но душа не дала мне солгать. «Нет. Я не знаю этого мужчину… Я не люблю…» У меня обреченно поникли плечи. Я влюбилась в обманщика. Лила стерла с лица слезу, и это движение привлекло мое внимание. Она вздрогнула, простой взмах руки заставил ее содрогнуться от боли. — Тебе больно, — сказала я и указала на ее живот. Лила побледнела. Она никогда не умела скрывать свои эмоции. — Из-за Райдера, — произнесла я, вспомнив обвинения, которыми меня осыпал ее муж. Я попыталась вспомнить, что именно он сказал. У меня дрогнула нижняя губа. — Райдер допустил, что над тобой надругались сразу несколько мужчин. Подвергнув тебя наказанию и боли… из-за этого ты теперь не можешь иметь детей. Голубые глаза Лилы закрылись, и она глубоко вздохнула. — Я забеременела, но потеряла ребенка. Лила сжала губы, и я поняла, что она старается сдержать слезы. Мэдди и Мэй опустили глаза и уставились на стол. Я изо всех сил пыталась справиться со всем услышанным. Это никогда не кончится. Эта боль, утраты… они бесконечны. Их всегда будет только больше. — Мне пришлось сделать операцию, чтобы это исправить, — сказала Лила, и в конце ее голос немного дрогнул. Я наклонилась к столу и переплела наши пальцы. Лила слегка улыбнулась, глядя на наши сцепленные ладони. — Они забрали меня. Райдер санкционировал похищение, но, Белла…, — Лила замолчала, настороженно оглядываясь по сторонам, словно проверяя, нет ли тут кого-то еще. — Я считаю, что Райдер пытался остановить наказания. Когда мы с ним говорили, он умолял меня покаяться… Уверена, что он хотел мне помочь.