Его лицо исказила гримаса боли. — У меня никогда это особо не получалось, — сказал он уже тише, спокойнее. Райдер покачал головой, и с его губ сорвалась лёгкая усмешка. — А вот у моего брата Иуды получалось. Он меня направлял. Был кукловодом, дергающим меня за ниточки. Райдер помолчал, погрузившись в свои мысли. — До сегодняшнего дня я этого не понимал. Я продолжала потихоньку к нему приближаться. Пока он рассказывал о том, что привело его в этот ад, меня неудержимо тянуло к нему. — Я не переставал разочаровывать его и мой народ. Я ничего не мог сделать правильно. Мне… — он напрягся и умолк. — Мне не нравились некоторые обряды, которым нас учил Пророк Давид. Я не разделял всех убеждений, которые должен исповедовать Пророк. Тех убеждений, которые жизненно важны для многих приверженцев нашей веры. Его брови поползли к переносице. — Я… я не мог им позволить и дальше причинять людям боль. Я сам не мог и дальше причинять людям боль. Я должен был это прекратить. — Дань Господню? — спросила я в надежде, что она как раз одно из тех убеждений, которые он считал настолько отвратительными. Райдер кивнул и крепко зажмурил глаза, словно хотел избавиться от навязчивого образа. — Я не знал, — почти шепотом произнёс он. — Не знал. Я отказывался верить такому о нашем народе… До тех пор, пока не увидел это своими собственными глазами, и мне ничего не оставалось, кроме как принять эту жестокую правду. Он резко втянул воздух, и у него из его груди вырвался сдавленный звук. — Хармони, я видел, как они мучили детей. Как взрослые мужчины насиловали маленьких девочек, связывая им за спиной руки и помещая им между ног специальные сдерживающие распорки. Когда я вспомнила, как этот капкан раздвигал мне бедра, как впивались в мою нежную плоть его острые зубья, к горлу подступила тошнота. Я закрыла глаза, пытаясь избавиться от воспоминаний о том, как врывался в меня охранник… о том, как я изо всех сил старалась сдержать крики, потому что мои слёзы только добавили бы избранному для меня мучителю удовольствия. — Я не мог этого вынести, — произнес Райдер, выхватив меня из прошлого, о котором я, как могла, старалась забыть. Я открыла глаза и увидела, как его пальцы впиваются ему в бедра. — Одно мне удалось прекратить. Я прекратил обряд Дани Господней… первый и последний, что я видел. — Ты его прекратил? — с надеждой спросила я. — Тогда мой брат — вся моя семья, мой единственный на всём гребаном свете друг, от меня избавился. Посадил в эту камеру и приказал ежедневно меня избивать, чтобы я осознал свои ошибки, — Райдер поднял глаза и, встретившись со мной взглядом, разразился слезами. — Он отнял у меня всё, Хармони… бросил меня одного, и я… Голос застрял у него в горле, и у меня сжалось сердце, не в состоянии больше видеть и слышать, как этот человек буквально рассыпается на части. Я бросилась к нему и, сев рядом, снова впилась в него глазами. Вид его лица, волос и бороды сбивал меня с толку, приказывая бежать. Мои глаза пытались сказать мне, что это жуткий Пророк Каин, который гадко трогал меня и сильно ударил. Но сердце… сердце уверяло, что это растерянная и израненная душа, которой необходимо утешение. Необходим кто-то настоящий… кто-то, кто будет рядом. Дрожащей рукой я нашла руку Райдера. Когда я к нему прикоснулась, он вздрогнул. Затем сморгнул слезы и потрясённо уставился на меня, и я поняла, что он не видел и не слышал, как я к нему приблизилась. Не сводя с него глаз, я перевернула его руку и сплела наши пальцы. Я увидела, как на испуганном и встревоженном лице Райдера появилось выражение замешательства. Он беспокойно сглотнул, и у него задвигался кадык. Его взгляд скользнул с моего лица вниз на наши сцепленные руки. Я почувствовала, как он сжал мою ладонь, словно хотел убедиться, что она действительно там. Райдер закрыл глаза, упиваясь нашим соприкосновением. Близостью. Я дала ему насладиться этим моментом. Я рассматривала его, чувствуя, как у меня в животе порхают бабочки. Он назвал меня красивой, но я думала о нем то же самое. Его карие глаза и длинные темные волосы просто завораживали. Его тело — сильное и крепкое — было создано, чтобы защищать. Но больше всего мне нравилась сквозившая в его взгляде доброта. «Он хороший, не забывай об этом. Несмотря ни на что. Он не плохой человек. Он такой же, как мы, сломленный и потрясенный тем, как все мы воспитывались… но он хороший человек.». У меня в голове прозвучали слова той женщины. Она знала, кто он такой. Знала, что он Пророк. Из груди Райдера вырвался мучительный стон. Я крепче сжала его руку, и он сказал: — Я пытался его убить, Хармони… По моим щекам полились слезы сочувствия. Я никогда не видела, чтобы кто-то так страдал, был таким сломленным и одиноким. — Я пытался убить своего брата, чтобы спасти тебя… спасти нас всех…, — он сделал глубокий вдох. — Чтобы спасти тебя… от этой свадьбы… Я застыла, и мне вдруг стало нечем дышать. — Что? — в недоумении произнесла я. — Я видел, что с тобой происходит при мысли о браке с ним, — Райдер покачал головой. — Хармони, я его знаю. Знаю, на что станет похожа твоя жизнь рядом с ним — на ад. Каждый твой день с ним будет сущим адом. И церемония… то, что вы должны будете сделать у всех на виду, чтобы скрепить вашу клятву… — Так… так ты пытался его убить? Ради меня? У меня сжалось сердце. Я должна была выйти замуж за Пророка… а он попытался спасти меня от этой участи. Боже мой… Меня захлестнуло сильное и гнетущее чувство вины. Райдер кивнул, и его избитое тело покинули последние остатки сил. Он еще больше съехал по стене, и его хватка на моей руке ослабла. — Отдыхай, — сказала я и поднесла свободную руку к его лицу. Не осознавая, что делаю, я провела пальцем по его щеке, остановившись на полных розовых губах. Райдер неотрывно смотрел мне в глаза. Я пыталась сделать вдох, но воздух вдруг стал слишком густым и горячим. Райдер поднял свободную руку и накрыл ею мой замерший у него на губах палец. Я отвела от него взгляд и ахнула, почувствовав на пальце его поцелуй… легкий, словно касание крыльев бабочки. У меня вспыхнули щеки, я почувствовала, как из-за моей неопытности меня охватила нервозность. Но я не могла оторвать глаз от коснувшихся моего пальца губ Райдера. Я смотрела, словно зачарованная. По всему телу разлилось тепло. Райдер отстранился, но лишь за тем, чтобы взять наши сцепленные руки и притянуть меня к себе, моя грудь почти касалась его груди. Мое сердце зашлось громким барабанным ритмом. Я чувствовала, как под ним так же громко и часто бьется сердце Райдера. Он облизал губы и обвёл своим пальцем контур моих губ. — Тебя…, — начал он низким и хриплым голосом, затем откашлялся. — Тебя когда-нибудь целовали, Хармони? Снова обретя голос, я ответила: — Нет. Окаянных никогда не целуют. Считается, что наш вкус и прикосновение оскверняет чистую душу. Превращает святого в грешника. Забирает невинные души для дьявола. Райдер нахмурил брови. — Хармони, я грешник. Если твой поцелуй и порочит чистые сердца, то мое порочить уже слишком поздно. Райдер приблизился ко мне, и я позволила ему взять инициативу в свои руки. Я понятия не имела, что делаю, но хотела попробовать. В тот момент мне хотелось этого больше всего на свете. Райдер был первым мужчиной, который дал мне почувствовать что-то отдаленно напоминающее ласку… Затем губы Райдера нежно и ласково прижались к моим. Я ждала, чтобы он показал мне, что делать. Когда его губы слегка задвигались под моими губами, я последовала его примеру, и почувствовала на языке вкус Райдера. Затаив дыхание, я застонала, его рука скользнула мне в волосы и обхватила меня за затылок. Наши губы сомкнулись еще сильнее. Прикосновение Райдера меня поглотило. Он меня поглотил. Павший наследный Пророк, прикасающийся ко мне с нежностью, которая сделала меня слабой. Райдер оторвался от меня, мы оба задыхались. Он прислонился лбом к моему лбу и закрыл глаза. Я убрала с его лица пряди только что вымытых волос, и его губы тронула улыбка. — Ты меня вымыла? — спросил он. — Да, — ответила я, мое тяжелое сердце внезапно охватила какая-то новая, незнакомая лёгкость. — Я тебе не безразличен? — в его голосе послышались нотки недоверия. — Нет, — ответила я и почувствовала, как он расслабился. — Ложись, — сказала я и, подавшись назад, потянула его на каменный пол. — Охранники, — пытаясь сопротивляться, произнес он. — Они вернутся. Тебе нельзя здесь находиться. Тебя накажут. — Все в порядке, — ответила я. На его лице застыло хмурое, озадаченное выражение. Признание уже было готово сорваться с кончика моего языка, но увидев, как его глаза слипаются от усталости, я сдержалась. Вместо этого я сказала: — Когда они вернутся, брат Стефан и сестра Руфь нас предупредят. Казалось, мой ответ, его успокоил. Не отпуская моей ладони, Райдер опустился на пол. Я легла рядом с ним. Райдер обнял меня своей сильной рукой, и моя голова легла ему на грудь. Было очень непривычно лежать вот так. Но я не противилась. Я почувствовала, что хочу этого больше всего на свете. В этой камере, с истинным Пророком нашей веры я была, как дома. Я поняла, что это единственное место, где мне хотелось бы сейчас находиться. Престранная ситуация. Я взглянула на руку Райдера, на вытатуированные у него на коже рисунки, и провела пальцем по дьявольским изображениям. — Райдер? Откуда у тебя на руках эти жуткие образы? Кто их тебе сделал? Райдер замер всем телом. — Хармони, есть вещи, которые ты обо мне не знаешь. Нехорошие вещи… неправедные поступки, которые я совершил. Места, где я бывал. У меня по спине пробежала дрожь страха и беспокойства. Подняв голову, я уставилась в смущенное лицо Райдера. У меня тоже было прошлое, о котором я не могла и не хотела рассказывать. Но мне не давал покоя один вопрос, ответ на который мог кардинально изменить мои чувства к Райдеру. — Райдер, ты… ты когда-нибудь пробуждал ребенка? (Прим. Обряд пробуждения см. Глоссарий) На лице Райдера застыло выражение неподдельного шока. — Никогда. Я… Он, словно стесняясь, опустил голову и добавил: — Я чист, Хармони. Я никогда ни с кем не спал. Меня едва касалась женщина.