Часть 20 из 51 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Рони невольно дернул бровью: послышался скрип с лестницы.
Один из приятелей кабана давно держал руку на кобуре, как спичку у пороховой бочки. И показалось вовсе не зазорным прикинуть, за сколько секунд успеется добежать до укрытия, позвать на помощь…
– Не помню, чтобы передавал этим утром свои полномочия, Хорас.
Заварушка была слышна и с верхнего этажа – спустился Стофф, собственной персоной. Кому же еще сверкать автомобилем у парадной, смущая жителей Гэтшира? Кабан почти взвыл: явно мечтал устроить вторую перестрелку за ночь.
– Виктор, завязывай, не маленький, – поморщился франт со всей важностью. – Жду тебя наверху.
– Как раз собирался, – коршун подарил еще один тяжелый взгляд Хорасу, прежде чем подчинился указу.
– Закончилось твое времечко, будь уверен, – крикнул кабан на прощание.
– Как Конрад решит, так и будет, – бросил Виктор через плечо, обернулся лишь для того, чтобы сверкнуть наигранной улыбкой. – Твои слова.
– Пойдем, Рони. Загрызут, – сказала Ульрика и подняла руку, как под крыло заманивая.
Воробей противиться не стал. По лестнице они поднимались неспешно, слушая отборную ругань из холла. Рони обдумывал, как ему выскользнуть из штаба со второго этажа – окна-то почти все накрепко закрыты. А Виктор спросил:
– Ульрика, скажи мне, сегодня день всеобщего помешательства? Я что-то пропустил?
– Потом.
– Мне бы узнать до того, как ребят Конрада увижу, – ухмыльнулся он.
У порога стоял жандарм – самый крепкий из тех, что попадались Рони на пути. Не рядовой, а телохранитель, только при значке. Благо, в этот раз не воробью предстояло соваться в кабинет, где расположился франт в компании еще двух таких же лбов. А может, их было и четверо – из приоткрытой двери всех не разглядишь.
Виктор шагнул внутрь так спокойно, как не заходят в клетку к голодным львам. Рони помнил цену такой бравады – Джеки с ним нежничать не стал. До того, как дверь закрылась с той стороны, воробей заметил, что у коршуна забрали оружие.
– Наверное, сейчас не лучшее время спрашивать про моих ребят, – буркнул Рони себе под нос. Ульрика не отвечала, вглядываясь в закрытый кабинет так, словно могла что-то разглядеть сквозь дерево.
Рони даром предвидения не владел, зато очень хорошо слышал. Виктор сдвинулся с места и со скрипом уселся на что-то. Зная коршуна – то мог быть и стул, и край хозяйского стола. А потом коршун заговорил:
– Сколь многое меняется в ночь. Я под подозрением?
– А я надеялся спросить – должен ли я подозревать тебя, Сильва.
– Если так, для чего бы мне возвращаться в штаб, месье Стофф? – с уст коршуна и «месье» звучит оскорблением.
Рони повернул голову к Ульрике, глаза сами округлились. Вопрос назрел тут же:
– Так Конрад и Стофф – это один человек?!
Ульрика на удивление жеманно приложила ладонь к губам, припрятала улыбку.
«А еще Сильва и Виктор, угу», – Рони сам подшутил над собой же и сдвинул брови. Казалось, он упускает нечто важное. Будто мимо него, под самым носом, протащили сундук с серебром, а он разглядывал облака.
– Хороший у тебя слух, малой. Скажи мне, – почти шепотом произнесла Ульрика. – Ты был рядом, ну, под небом? Это Джеки выстрелил в него?
– Какая разница…
Ответил и поковырялся в ухе: куда охотнее он занялся бы подслушиванием, чем отчетом. Но Ульрика так страстно принялась выспрашивать, что стало ясно – не отделается от нее.
– Подельники у Джеки были, нас в засаде дождались. Они и развели пальбу…
– Твердь земная! А Виктор-то, – она дернула Рони за рукав, – стрелял в ответ?
Еще одна пауза.
– А ты? – чуть громче добавила она.
Рони вздохнул и рассказал в пяти предложениях все, как помнил. Следователем не надо быть – Ульрика осталась недовольна.
– Так и знала. Знала же… Я говорила ему, веришь?
Рони дернул плечом. Ему куда интереснее узор на вывесках пекарен, чем Викторовы беседы со страшной бабой. Ульрика не унималась:
– Верно: из ума все выжили. И Виктор не исключение…
Конрад явно повысил голос, тот даже пробился через причитания соседки.
– Тш-ш, – не выдержал Рони и приложил палец к губам, придвинувшись ближе к двери.
– Точно слух хороший, – то ли похвалила, то ли из зависти сказала Ульрика. Но примолкла, и на том спасибо.
За дверью велся спор, да в одну сторону.
– Так дело не пойдет, Виктор.
– Найдете кого получше? – коршун отвечал таким тоном, будто разглядывал грязь на рукаве.
– Сейчас кто угодно полетает лучше тебя.
Рони по словам догадался, куда должен в этот миг смотреть Конрад. И вспомнилась развороченная плоть, смещенное плечо, сеть вен и десяток осколков в щипцах хирурга. Выдохнув с шумом, Рони снова прислушался:
– Значит, без моих ребят управитесь? – снова Виктор говорил.
Тишина повисла гнетущая, такие на погостах царят, когда никого нет в полночь. Конрад тяжело вздохнул.
– Я долго ждал, видит небо. Но, Сильва, пойми меня. У ратуши только наших – почти сорок тел. А ты приходишь с пустыми руками и всего лишь…
Пауза показалась столь неестественной, что Рони посчитал себя оглохшим. Но через мгновение Конрад продолжил:
– … с дырявым плечом.
Рони не услышал, что ответил коршун. Его настигла ушедшая ночь: в горле запершило, то ли от стужи, то ли от…
Ульрика шепнула на ухо, оказавшись слишком близко:
– Чего говорят?
Воробей отмахнулся, успокаивая чувства. Может, не тело его подводило, а прорывалось чутье.
– У тебя два дня, – повысил голос Конрад, – чтобы…
Виктор, кажется, развернулся, чтобы уходить. Или кто-то приблизился к нему. Расслышать разговор снова помешали. Ульрика встала вплотную и почти взмолилась ни с того ни с сего:
– Рони, милый, другое послушай. Это не твоя война, беги от нее. Спасайся.
Казалось, держала в себе целую вечность и вот – выпалила. Воробей вспыхнул, отвернулся от такой речи:
– А тебе какая печаль? Без стаи своей никуда я…
– Так и сгинете вместе, – стукнула Ульрика его по плечу. – Зря. Стоит ли того, – замотала она головой, сама себе отвечая.
А вот как озвучат твои же мысли, да чужими устами, не по себе делается.
– Говоришь, будто знаешь, чем дело кончится. Откуда? – прищурился Рони, горло все суше делается.
– Слышишь хорошо, а что под носом – в упор не видишь.
– Это не ответ, – начал Рони, но двери вдруг распахнулись.
Виктор неспешно шел им навстречу, почти на левую ногу не припадая. Тут-то его Конрад в спину и окликнул:
– Погоди. Конопатый-то, из твоих ребят… хоть полезен был?
Виктор прислонился к двери, подарив Рони сугубо прохладный взгляд. А потом обернулся в комнату и ответил:
– Более чем.
Господин Стофф кивнул и смерил воробья таким взглядом, что Рони захотелось хоть в клетку – лишь бы подальше отсюда.
– Что сказано? Сколько дал? – Ульрика места себе не находила, запрятав руки в карманах куртки. Виктор ответил ей только возле лестницы:
– Не здесь. Пойдем, Рони. Хватит уши греть.
Кровь прилила к щекам, и воробей отвернулся в смущении. И стыдно признаться, что подслушал, и тошно оправдываться перед коршуном.
book-ads2