Николай замялся. Но в конце концов все же ответил: –  Кража серебряного петушка была последним, что записали камеры. Потом они почему-то отключились. –  Все? –  Отец поставил у себя в квартире три камеры. Одну расположил непосредственно у входа в жилище. Еще одну поместил возле своего хранилища, чтобы просматривалась его дверь. И еще одну в своей спальне. –  А в спальне-то зачем? – удивилась Мариша. Но Николай толком не смог ответить на этот ее вопрос. –  У отца были свои странности, – лишь суховато пояснил он. – Как и у всякого пожилого человека. Иногда ему казалось, что Саша до сих пор жив и скоро вернется к нам. Отца мучили галлюцинации. Думаю, поэтому он и поставил камеру у себя в спальне. –  Саша? Кто это такой? –  Александр – мой старший брат. Отец Вани. Он умер, я же вам рассказывал. –  Почему же в таком случае ваш отец считал, что его старший сын жив? – удивилась Мариша. –  Понимаете, Саша погиб при невыясненных обстоятельствах. Его тела так и не нашли. Но все указывало на то, что он мертв. –  Что указывало? Можно услышать об этом поподробнее? Мариша заметила, что, когда она задала свой вопрос, Смайл взглянул на нее с упреком и вроде бы даже с неудовольствием. Мариша мимоходом удивилась, чего это с ним. Но долго раздумывать о причинах вне-запно испортившегося настроения своего мужа у нее не было времени. Новая загадка уже будоражила ее кровь, заставляя ее быстрее бежать по жилам. А крошечные мозговые клеточки уже начали штурм очередной тайны. Тем временем Николай Воронцов тяжело вздохнул и ответил: –  Мне тяжело вспоминать об этой истории. К тому же я не вижу никакой связи между тем, что случилось сейчас, и гибелью Саши. Это было очень давно. И совсем в другом месте. –  Как же? Но ведь вы подозреваете в совершенном преступлении своего племянника. Значит, мы должны все досконально выяснить про его отца. Казалось, Николай удивился и хотел что-то возра-зить. Но в этот момент со своего места поднялся Смайл и, обращаясь к Марише, произнес: –  Дорогая, можно тебя на пару минут? Надеюсь, вы нас извините? Последняя фраза была адресована уже Николаю. Тот кивнул. И Мариша, недоумевая, что могло понадобиться от нее мужу, пошла следом за Смайлом. Оказавшись наедине с женой, Смайл схватил ее за руку и жарко прошептал: –  Что происходит, Мариша? –  Происходит? Ничего не происходит. Мы отвечаем на вопросы следователя. –  Да? А мне показалось, что это ты учиняешь ему свой собственный допрос! –  Я? –  Да! Ты! Спрашиваешь его о членах его семьи! Об обстоятельствах преступления! –  Что же в этом странного? Так уж получилось, что я тоже оказалась в этом замешанной. –  Ты ничего не знаешь! И не должна соваться в это дело! На какое-то мгновение Мариша онемела от возмущения. А затем воскликнула: –  Да что ты такое говоришь? Ты сам понимаешь?! Как это не соваться? Но Смайл лишь устало покачал головой: –  Мариша, ты себе не представляешь, как ты дорога мне! Я так сильно тебя люблю! Я просто не переживу, если с тобой или с нашим ребенком что-нибудь слу-чится. –  Да что может случиться? Все будет в порядке! Но Смайл снова покачал головой: –  Если ты впутаешься в очередное расследование, я не буду иметь ни единой минуты спокойной. Я и раньше очень боялся за тебя, но теперь вас двое, и я боюсь в десять раз больше! Мариша хотела указать мужу на некоторые странности в его математических расчетах, но внезапно почувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы. Какой у нее милый муж! Какой заботливый! И как он ее любит! А она просто бессовестно его изводит. Конечно, она должна оставить все прочие дела и сосредоточиться на самом важном для нее деле – на появлении на свет новой жизни. –  Дорогой мой, я ничего не буду расследовать в этот раз! – горячо и искренне воскликнула Мариша. Смайл моментально просиял: –  Обещаешь? –  Клянусь тебе! Твое спокойствие мне в тысячу раз дороже! –  Дорогая! –  Любимый! Супруги бросились в объятия друг друга. А затем вернулись к Николаю и сухо проинформировали его, что больше сказать по поводу случившегося с его племянником ничего не могут. И просят оставить их в покое, потому что устали и нуждаются в отдыхе. Глава 3 На следующее утро Мариша проснулась в квартире одна. У Смайла, который работал летчиком МЧС, снова был рейс. Где-то, в какой-то терпящей стихийные бедствия стране с нетерпением ждали самолет с грузом гуманитарной помощи, медикаментов и чистой питьевой воды. Впрочем, Смайл пообещал Марише, что это будет совсем небольшой рейс. Такой короткий, что он даже не позволил жене провожать его в аэропорт. –  Всего на пару дней летим. Собственно говоря, туда и обратно. Ты даже не успеешь соскучиться и заметить мое отсутствие. Но, допустим, отсутствие мужа Мариша заметила сразу же. В квартире не пахло аппетитной сдобой. И аромата кофе тоже не чувствовалось. Не говоря уже о более основательном запахе яичницы с колбаской и зеленым лучком, которой муж любил побаловать себя самого, пока Мариша наслаждалась своими теплыми булочками с кофе. Сегодня кофе Марише пришлось варить себе самой. И с непривычки он у нее сначала убежал на плиту, потом пригорел, а той малости, что все-таки чудом уцелела в турке, было явно недостаточно для полноценного завтрака. Так что Мариша решила ограничиться сладким чаем, с которым, к счастью, не возникло никаких проблем. Мариша бодро шлепнула в чашку пакетик, залила кипятком и села рядом, наблюдать, как заваривается чай. Мысли ее текли также неторопливо и безмятежно. Конечно, Смайл, без всяких сомнений, прав в своем нежелании, чтобы она даже близко подходила к этому делу с похищенным серебряным петушком. Да и петушка-то у нее уже больше нет. Они со Смайлом уже отдали его Николаю Воронцову, чтобы тот приобщил драгоценную вещицу к уголовному делу своего племянника. И все же Марише было как-то не по себе. Сегодня ей предстояло поехать к следователю и еще раз в деталях рассказать Воронцову о встрече с его племянником. –  Ох как не хочется. И что я ему буду рассказывать? Я и так уже ему все рассказала. В душе Мариша немного лукавила. Ей было любопытно узнать, чем же закончилось расследование Николая. Поверил он в вину своего племянника окончательно? Поймали Ваню? Всего этого Мариша пока что не могла знать и поэтому со вздохом проворчала: –  Но ничего не поделаешь, придется поехать. Уж такую малость для следствия я могу сделать! Они еще вчера со Смайлом договорились, что Мариша съездит к Воронцову, ответит на все его вопросы, и все! Больше она в дело с ограбленным коллекционером соваться не будет. –  Слишком оно выглядит опасным. Даже со сто-роны. И вот сейчас Мариша сняла трубку, чтобы по телефону подтвердить свою вчерашнюю договоренность. –  Николая пока нет, – сообщил ей суховатый мужской голос. – Позвоните чуть позже. Мариша хмыкнула и пошла в душ. После душа она выпила остывший чай, съела холодную и потому совершенно безвкусную булочку и, совершенно недовольная жизнью (какой у нее, оказывается, отвратительный муж! Деспот! Сам умотал в очередную экспедицию, а ей черствой сдобой приходится давиться! Да еще и к расследованию он ее не подпускает!), снова позвонила Воронцову. –  Он еще не приходил. –  Как же так? – удивилась Мариша. – У меня назначена с ним встреча на час дня. А сейчас уже без четверти час. –  Раз назначено, значит, придет. Воронцов никогда не опаздывает. Главное, вы сами не опаздывайте! Снабженная этой ободряющей информацией, Мариша начала собираться. Больше звонить следователю она не стала. И в участок прибыла ровно в половине второго. Воронцова все еще не было. И более того, его никто не видел с самого утра. Хотя в десять было назначено совещание у начальника. И Воронцов и его тоже пропустил. –  Непонятно. Как же такое получилось? Вы же говорите, что он никогда не опаздывает. –  Николай у нас сама пунктуальность, – повторил сотрудник. – Не понимаю, что произошло. –  Возможно, надо ему позвонить и узнать? Сотрудник так глянул на Маришу, что та моментально заткнулась. Воронцову явно уже звонили, и не один раз. Время шло, и на душе у Мариши становилось все тревожнее и тревожнее. И она уже подумывала, чтобы уйти, как внезапно в комнату вбежала молоденькая девушка.