— По крайней мере, в нашей больнице, — поправился доктор Уилсон, увидев выражение лица Тэдда. — В Остине оборудование намного современнее и я уверен, что они смогут помочь вашей жене. Он сунул в ладонь Тэдда две больших желтых капсулы и протянул стакан воды. — Я сейчас же свяжусь с ними и вышлю историю болезни. Когда же Тэдд пожелал увидеть жену, врач сказал, что она будет спать до завтрашнего утра. И максимум, что он может позволить, это пятиминутное свидание в полдень. Беверли Абрахем очень слаба, ей необходим полный покой. Герберт Мири отвез Тэдда домой, и сказав несколько ободряющих банальностей, полез в кабину своего фургона. Долорес без слов крепко обняла Тэдда, клюнула в щеку сухими губами, а затем поспешила по подъездной дорожке к ожидающему ее мужу. Следующие несколько дней он провел, как в тяжелом бреду. Два раза в сутки, в полдень и вечером, доктор Уилсон позволял ему видеть Беверли. Во время его визитов жена не спала, но чувствовала себя слабой и измученной. Тэдд напряженно улыбался, когда лгал ей, что ничего не знает о причинах болезни, возможно, виноват низкий гемоглобин и обычный недостаток витаминов, часто ослабляющий организм к весне. Он видел, насколько неуверенными стали ее движения, как дрожат пальцы, когда Беверли, преодолев слабость, брала его за руку. Опасаясь нервного срыва у пациентки, Уилсон так же отделывался напыщенными, ничего не значащими фразами. Но тяжелее всего Тэдду давалась другая ложь. Придя домой он встречал встревоженные, пытливые взгляды дочерей. — Маме лучше? — Да, немного, — бодро отвечал он, насильно растягивая губы в улыбке. — Она поправится? — Непременно! — уверенно отвечал Тэдд и сразу же менял тему. — Что у нас на ужин? Здесь, — говорил он, осторожно встряхивая набитый до верху пакет из супермаркета, — у меня три порции отличного ванильного мороженого и две пиццы! Девочки, радостно пища, бросались к нему, стараясь отобрать лакомства. Вечером в понедельник перезвонил Уилсон и сообщил, что в центральной городской больнице Остина готовы принять миссис Абрахем. Спецтранспорт, медицинский автомобиль с усиленной для плавности хода подвеской, прибудет за Беверли в среду. Договорившись с Долорес Мири о присмотре за дочерьми, Тэдд во вторник направился в Остин. Он снял на несколько дней недорогой гостиничный номер, и получив ключ, не раздеваясь, упал на жесткую кровать. В ту ночь ему снилась Беверли. Когда в полдень спецавтомобиль въехал на территорию госпиталя, Тэдд уже познакомился с Марком Брахманом, одним из лучших нейрохирургов штата. Этот серьезный пожилой джентльмен произвел на отчаявшегося Абрахема наилучшее впечатление, внушив ему некоторую толику уверенности. Однако говорить о перспективах доктор Брахман категорически отказался. — Поймите меня, Теодор, — с напором произнес он, положив руку на плечо Абрахема, — я не в праве выносить заключение на основе нескольких снимков. Так же я не хочу вселять в вас ложные надежды, если на то нет причин. Подождите немного, я буду готов поговорить с вами к вечеру. Убедившись, что состояние Беверли стабильно, он прямо из машины направил ее на томограф, велев Тэдду немного отдохнуть и вернуться в больницу позже, часам к восьми вечера. Немного потоптавшись перед широким пандусом, ведущим в приемный покой, Абрахем направился в кафетерий на другой стороне улицы. Толкнув стеклянную дверь, Тэдд оказался в длинном и светлом помещении, одну из стен которого занимала стойка из сияющей полированной стали. Обычные для закусочных двойные диванчики отсутствовали, вместо них зал наполняли круглые столики и легкие металлические табуретки, выполненные в стиле хай-тек. Люди в светло-зеленых комбинезонах и такого же цвета шапочках занимали большую часть столиков, толкались у стойки в ожидании заказа. — Еще кофе, Глен! — прокричал в небольшое окошко чернокожий мужчина за стойкой. — И два толстобургера! Его руки с широкими кистями и мускулистыми предплечьями ловко порхали над стойкой, пакуя салаты и бургеры в небольшие картонные коробки. Поварской колпак, сдвинутый на бок, чудом держался на шишковатом, блестящем черепе, белая куртка с закатанными по локоть рукавами, плотно обтягивала широкую грудь. «Да, с такой официанткой не поспоришь», — подумал про себя Тэдд и против воли усмехнулся. — Сто третья бригада, на выезд! — неожиданно прохрипела закрепленная на стене рация. Высокий пожилой парамедик с внешностью испанского конкистадора подхватил со стойки несколько картонных коробок, и кивнув «официантке», потрусил к выходу. Тэдд заказал «толстобургер» и стакан шоколадного молока. Устроившись за круглым столиком со столешницей из толстого стекла, он набросился на еду, только сейчас ощутив, насколько проголодался. Слаженная суета персонала в широких коридорах федеральной больницы, заполненные аппаратурой диагностические кабинеты, в которые он заглядывал сквозь широкие односторонние окна, придали ему изрядную толику оптимизма. «Все обойдется, все будет хорошо», — твердил он себе, жуя сочные куски бургера с хорошо прожаренной, хрустящей корочкой. «Доктор Брахман настоящий профессионал, для него такое — раз плюнуть!» Полностью уничтожив «толстобургер», Тэдд собрал в ладонь крошки, и украдкой оглянувшись, отправил их в рот. Впервые с момента, когда Уилсон сообщил ему страшную весть, невидимые тиски, сжимавшие грудь, ослабли. Абрахем поднялся, и широко улыбнувшись мужчине за стойкой, вышел наружу. Солнце заливало улицу ярким светом, легкий ветерок слегка шевелил начинающие редеть волосы. Справа, сверкая стеклом и сталью, высилась громада федерального госпиталя. Перед входом беспрестанно сновали фигурки в светло-зеленых одеждах, толкая перед собой блестевшие в лучах света каталки. Тэдд поднял лицо вверх к безоблачному голубому небу, радостно улыбнулся и зашагал прочь. В Аламо Синема он приобрел билет на дневной сеанс «Врат рая», с Брюсом Морганом и Дэвидом Льюисом в главных ролях, потом отправился в Мюллер Лаке Парк, где бродил по узким тропкам до семи часов вечера. Пешая прогулка на свежем воздухе окончательно успокоила Тэдда, и он уже искренне верил, что случившееся с Беверли не более чем мелкая неприятность. В четверть восьмого Абрахем подошел к нескольким такси, дожидавшимся своей очереди у главных ворот парка. Сев в машину, он назвал адрес водителю, пожилому лысеющему вьетнамцу, чем-то неуловимо напоминавшему нэцкэ Будды, с незапамятных времен пылившееся на прилавке его собственного магазина. Усмехнувшись столь забавному совпадению, Тэдд откинулся на широкую спинку сидения и прикрыл глаза. Остановившись перед белой металлопластиковой дверью, Тэдд аккуратно постучал костяшками пальцев по выступающему из стены косяку, и дождавшись ответного «Прошу!», шагнул в личный кабинет доктора Брахмана. Врач сидел за широким столом, оснащенным встроенным негатоскопом[17], и близоруко щурясь, внимательно изучал закрепленный на матовом экране прибора снимок. Массивные очки с толстыми линзами в широкой черепаховой оправе лежали на ворохе компьютерных распечаток, исполняя роль импровизированного пресс-папье. Не отрывая глаз от снимка, Брахман махнул рукой, приветствуя гостя, одновременно указывая ему на место для посетителей. А затем продолжил свое занятие, увлеченно вращая верньеры негатоскопа. Стараясь не шуметь, Тэдд подошел к широкому креслу с обивкой из искусственной кожи и осторожно умостился в нем. Еще несколько минут доктор колдовал над снимком, время от времени сверяясь с лежавшей перед ним распечаткой, а затем сложил негатоскоп, уместив матовый прямоугольный экран в специальной нише столешницы. Устало потер глаза, и водрузив на нос очки, откинулся на спинку кресла. — Случай невероятно сложный, — произнес он, словно продолжая прерванный минуту назад разговор. — Я бы сказал, практически безнадежный. Аневризма почти полностью перекрывает операционное поле. На снимках, сделанных в Эдне, этого не разглядеть, но томограф… — Брахман многозначительно похлопал по стопке распечаток, — рисует совсем не радостную картину. Холодная волна страха обдала Тэдда, лишая возможности двигаться, думать и говорить. Он понимал, что врач ждет от него ответа, хоть какой то реакции, но звенящая пустота в голове не позволяла произнести ни слова. Слегка обескураженный молчанием Абрахема, доктор продолжил: — Я, видимо, не совсем ясно выразился. Скажу проще, — Брахман поерзал в кресле, нервно поправил очки, — удаление опухоли почти невозможно, шансы на успех операции — меньше десяти процентов, — произнеся эти слова, доктор выжидательно посмотрел на собеседника. Сковывающее тело оцепенение, наконец, отпустило Тэдда. Мозг заработал с огромной скоростью, анализируя полученную информацию. — А если оставить все, как есть? Назначить Беверли таблетки, — он пошевелил в воздухе пальцами, подбирая слова, — инъекции или капельницы? Доктор Брахман медленно покачал головой. — Медикаментозное лечение не даст положительных результатов. Растущая опухоль сжимает аневризму, что со временем приведет к разрыву, кровоизлиянию и смерти. Но еще раньше она разрушит затылочную долю, полностью парализовав вашу жену. Что будет с умственными способностями? Я даже не могу предположить, — врач пожал плечами, словно сожалея о невозможности точнее оценить ситуацию. — Вы говорили о десяти процентах, — голос Тэдда звучал глухо, сам он подался вперед, как будто опасаясь не расслышать ответ врача. — Меньше, чем о десяти процентах, — Брахман склонился над столом, выискивая среди бумаг нужную распечатку, — и делать придется одновременно две операции. Первую по удалению аневризмы, вторую — опухоли. Зазор по времени должен быть минимальным, иначе сердце вашей жены не выдержит. — Такое возможно? — проговорил Тэдд, молниеносно просчитывая варианты. — Да, если задействовать еще две хирургические бригады. Основную и дублирующую. При операциях подобной сложности, это — обычная практика. — Я согласен! — теперь в тоне Абрахема не слышалось сомнения, голос звучал уверенно и твердо. — Какие бумаги нужно подписать? Доктор Брахман откинулся на спинку своего кресла и забарабанил пальцами по краю столешницы. В его взгляде читалось сомнение. — Ну же, доктор! Что я должен подписать? — Тэдд поднялся с кресла и теперь стоял у стола, нетерпеливо глядя на врача. — Понимаете, мистер Абрахем, тут такие дела… — произнес Марк Брахман. В его голосе звучали виноватые нотки. — Наш финансовый менеджер предоставил данные по страховке… — Прошу вас, доктор, быстрее, — перебил его Тэдд. — Что не так со страховкой? Еще раз виновато взглянув на Абрахема, Брахман потянулся к желтой канцелярской папке, одиноко лежавшей в левом углу стола. — Страховка миссис Абрахем не покрывает стоимости операции, — тихо произнес он, не поднимая на Тэдда глаз. — Три операционные бригады, стоят очень дорого. К тому же, не забудьте про реабилитационный период. Затраты на медикаменты и работу врачей съедят не менее пятидесяти тысяч. Тэдд молча протянул руку, и врач передал ему папку. Сделав шаг назад, Абрахем вновь устроился в кресле для посетителей и раскрыл сложенный пополам кусок плотного картона. Внутри, прижатые пружинным зажимом, находились четыре листа писчей бумаги стандартного формата. Три из них — светокопия страхового договора Беверли, четвертый, заполненный ровными рукописными строками, вероятно, расчет стоимости лечения. Чуть наклонившись вперед, Тэдд принялся изучать документы. Не имея профильного бухгалтерского образования, Абрахем все же неплохо разбирался в цифрах. Настолько неплохо, что последние пять лет сам заполнял декларацию Бюро налогов и сборов. Сейчас его взгляд быстро скользил по длинной колонке, заполненной суммами страховых отчислений, процентными ставками и ссылками на пункты договора, отпечатанного на оборотных сторонах листов. Время от времени Тэдд перелистывал страницы и пристально вглядывался в строки, заполнявшие последний рукописный лист. Душу, еще несколько минут назад охваченную безумной надеждой, постепенно заполняло отчаяние. Двести пятьдесят тысяч. Шестизначное число, выведенное крупным, твердым почерком работника госпиталя. И жалкие семьдесят пять тысяч в последней графе страхового договора. Тэдд поднял голову и взглянул на врача. Доктор Брахман сидел, чуть подавшись вперед, опираясь локтями на заваленную бумагами столешницу. Тонкие пальцы хирурга сжимали массивную оправу очков, стирая невидимые пылинки со стекол. — Мистер Брахман, — голос Абрахема звучал на удивление спокойно, — я все же хотел бы подписать бумаги. Хотя страховка, — он наклонился вперед и бросил на стол тонкую канцелярскую папку, — и не покрывает всей стоимости лечения, у меня есть некоторая сумма на сберегательном счете. В конце концов, дом! Марк Брахман коротко глянул на Тэдда и молча кивнул. Подался назад, открывая выдвижной ящик стола, и извлек три экземпляра стандартного юридического документа, что используется в случае недееспособности пациентов. Абрахем бегло пролистал первый экземпляр, нетерпеливым жестом потребовал ручку. Быстро проставил подписи в необходимых графах и почти бросил документы на стол. — Собирайте бригады, доктор. Деньги будут. — И поднявшись на ноги, почти выбежал из кабинета. Марк Брахман еще какое-то время сидел, глядя на дверь, а потом с легким печальным вздохом сгреб со стола только что подписанные бумаги в ящик. Выйдя из здания госпиталя, Тэдд поймал первое свободное такси и направился в гостиницу, где снимал номер. Взлетев по лестнице, он распахнул дверь своего временного обиталища. Сборы не заняли много времени. С большой сумкой на правом плече он спустился вниз и нетерпеливо заколотил по стойке, вызывая запропастившегося неизвестно куда портье. Спустя минуту Тэдд коротко взрыкнул, швырнул на стойку ключ, две смятых двадцатидолларовых банкноты и выскочил на автомобильную стоянку гостиницы. Взревел мощный двигатель, и черный «шевроле пикап» рванул прочь, держа курс на Эдну. В 11.05 следующего дня Тэдд, чисто выбритый и благоухающий одеколоном, открыл тяжелую дверь банка. Спустя еще пятнадцать минут он сидел, чуть развалясь, в удобном кресле, напротив массивного антикварного стола на толстых резных ножках. Сияющая полированной медью табличка, стоящая на широкой столешнице утверждала, что это рабочий кабинет некого мистера Дж. Логана, управляющего. Сам мистер Логан, лысеющий, пухлый коротышка, взирал на Тэдда с угодливостью, сквозь которую явственно просвечивало некоторое пренебрежение. Внимательно выслушав Абрахема, мистер Дж. Логан, управляющий, мгновенно натянул маску фальшивого сочувствия. «Больная жена? Бедная миссис Абрахем, скорейшего ей выздоровления. Нужны деньги? Как же, понимаю, понимаю. Банк может дать сто тысяч под закладную на дом. Мало? Дом стоит полмиллиона? Возможно, возможно. Но без оценщика он, Дж. Логан, управляющий, не имеет права заключить сделку. Оценщик? О, мистер Браун очень занят, не раньше последней декады следующего месяца. Так что, только сто тысяч. Простите, не расслышал, куда вы меня послали? Мистер Абрахем, прошу вас покинуть мой кабинет. Охрана!» Пригладив жидкие прядки, порядком порастрепавшиеся, когда этот медведь, Абрахем, тряс его, словно спелую грушу, Дж. Логан, управляющий, одернул пиджак, и подавшись вперед, потянулся пухлой ручонкой к телефонному аппарату. — Мистер Росси? Кто звонит? Логан, Логан из банка, — голос управляющего звучал неуверенно и заискивающе. — Есть клиент на ссуду, мистер Росси. Нет, не дал. Жена болеет. Двести пятьдесят. Теодор Абрахем. Да. Надеюсь, на вашу щедрость. Пишите номер. Закончив разговор управляющий аккуратно положил трубку на рожки телефонного аппарата и с довольной ухмылкой развалился в кресле. «Я все-таки поимел тебя, Абрахем. Так поимел, как не имели не одну шлюху! Теперь Росси за грудки таскать будешь, хе-хе!» Прошествовав через операционный зал банка под пристальными взглядами двух крепких охранников, Тэдд в ярости пнул массивную входную дверь и оказался на улице. Всю дорогу до дома он вел автомобиль, крепко сжав зубы, и только переступив порог, дал волю переполнявшему его гневу. — Проклятый ублюдок! Сукин сын! — Тэдд рванул узел «выходного» галстука, зацепив пальцем и воротник рубашки. На пол посыпались выдранные с мясом пуговицы. — Ничтожество! Мелкое ничтожество! Яростное рычание постепенно стихло, перейдя в сдавленные рыдания. Он снял пиджак, швырнув его на пол, и неверным шагом направился к стоящему посреди торгового зала креслу. «Хорошо, что Долорес забрала девочек к себе», — подумал Тэдд. Миновав кресло, он направился за стойку. Извлек из ящика початую бутылку «Jim Beam» и плеснул себе на три пальца в широкий толстостенный стакан. Хороший глоток виски унял рвущиеся сквозь сжатые зубы рыдания, еще несколько почти вернули возможность соображать. Тэдд допивал третью порцию, когда стоящий на прилавке телефонный аппарат издал пронзительную, отдающую металлом, трель. Абрахем с удивлением уставился на дребезжащий кусок пластика. Телефон продолжал звонить. Внезапно надежда, глупая, неистовая, объяла Тэдда. «Это Логан! Мерзкий коротышка из банка! Вероятно, он подал запрос в главный офис, и мой кредит одобрили!» — Опрокинув стакан, он метнулся к аппарату и дрожащей от волнения рукой поднес трубку к уху. — Алло. Мистер Теодор Абрахем? Мое имя Дик Росси, и у меня есть к вам предложение. К вечеру Тэдд уже держал в руках небольшую плотно набитую купюрами сумку, полученную в конторе ростовщика. Не просто так, разумеется, а в обмен на коротенькую расписку, уже заранее приготовленную помощником, так что Абрахему оставалось только поставить подпись в указанном Росси месте. «Двойная ставка. Пятьсот тысяч», — с некоторым испугом подумал тогда Тэдд. Но возвращать долг следовало только через год, и он отмахнулся от тревожных мыслей. Сейчас у него и так дел по горло. А спустя две недели на операционном столе умерла Беверли. Умерла. Умерла. Глава 8 Сон Клива