* * * – Обходите перешеек по болоту, идти тихо, без всплесков и брызг, да не бойтесь замочиться, выходите на берег километрах в трёх, не раньше… На сушу не соваться, там могут быть мины и сигнальные растяжки… Слушают бойцы, кивают – да всё понятно, нормальная боевая задача по скрытному проникновению на вражеский объект, со стороны, где их не ждут. Как будто в первый раз… И не по таким трясинам приходилось ходить и не по пояс, а по самое горлышко, а то и по маковку, когда с трубкой во рту… – Где-то здесь, на перешейке, у них НП, к нему кабель телефонный идёт. Нащупаете его и по нему, как по ниточке… И это понятно. Кабель он и есть кабель, как нить Ариадны для разведчиков. Ходили по ним во время войны, штабы и узлы связи противника выявляя. – Вопрос. Что делать с людьми на НП? – Брать живыми и потрошить по горячему. Не вам – особистам. Вам – помогать. – Пределы? – Будут молчать – как на фронте… Кивнули. Попрыгали, чтобы ничего не бренчало. Ребята опытные, не эмгэбэшники – нет, группа армейских разведчиков с фронтовым еще опытом, из округа, которых Лаврентий Павлович по-свойски «одолжил» в Министерстве обороны. Своим, «разжиревшим на зоновских харчах», работникам он не доверял – не будут эти на пузе по болотам ползать, а поползут, так – потонут. – Пошли… Ночью, в кромешной темноте, шесть разведчиков сошли с берега в болото со слегами, вырубленными из жердин и, ощупывая дно, по пояс, а то и по грудь, двинулись параллельно перешейку. Шли медленно, чтобы не «гнать волну». Пора… Выбрались на берег, слили из обуви воду, встали на четвереньки и пошли перпендикулярно от берега, щупая пальцами и протыкая щупами и штык-ножами землю… Есть! Провод, обычный армейский ПТГ-19 – семьсот метров на катушке из военных еще запасов. Уцепились, пошли по проводу, отгребая лесной мусор, чтобы ветки и сучки не ломались под ногой. Запах табака! Расслабились ребятки на НП, так службу не несут. Оно, конечно, не фронт, нечего им тут опасаться. «Вы справа, вы слева», – показал командир. Расползлись двумя группами и разом, с двух сторон, упали на «противников», не дав им шевельнуться, руки за спины заломав и рты ладонями заткнув. Шепнули в самые уши: – А ну тихо, зарежем на хрен! – Притиснули к шеям остро заточенные финки. – Кто-то еще есть? Кто в дозоре? Замотали головами – все здесь. На нитку показали, которая поперёк перешейка идёт. Да и рядом колея, рукой подать – каждый шаг слышно. Значит, все. Но двух бойцов разведчики в караул всё же выставили. – Давай сюда особистов, – махнул командир. Эмгэбэшники вынырнули из темноты, как черти из табакерки, сильно довольные, что не им пришлось по болотам ползать. Привыкли они во время войны в тылах отсиживаться, жар чужими руками загребая. – Помощь нужна? – спросили разведчики. – Сами справимся. Насели особисты на «языков», хоть и непривычная обстановка, не кабинет с креслом и лампой в лицо, но приёмы те же самые – напугать, надавить, сломать, слабое место у подследственного найти. – Ну вы попали, ребятки, можно лбы под зелёнку готовить! Это – всем сказали, а после растащили в разные стороны, чтобы по отдельности допрашивать. – Ну что, будем говорить или упорствовать? Молчишь, гнида, – Родину продал, которая тебя вскормила, народ свой… Молчат зэки, потому что проходили всё это еще тогда, когда им первый срок мотали. По первости – вскипали, в грудь себя кулаком колотили, крича, что Родину защищали, крови не жалея, пока другие по тылам околачивались, что ордена, звания и благодарности от командования… Но тогда они разведчиками были, фронтовиками, а теперь зэками со сроками и опытом. – Чего шумишь, гражданин начальник, чего хочешь? – Чистосердечного. Кто ты, откуда, зачем здесь? – Не знаю ничего, гражданин начальник, меня от тачки взяли, сюда привезли не спросясь. Удар в лицо. Выплюнул зэк пару зубов… И это они проходили – не новость. На языке следствия называется – акция предварительного устрашения. – Ну, честное слово, гражданин начальник, ну клянусь! Косятся злобно на допрос армейские разведчики – не любят они особистов, ой не любят, потому что понимают, в любой момент против них на табуреточку, привинченную к полу, присесть могут. – Кто у вас там на зоне командир? – Не знаю, гражданин начальник, ходит какой-то хмырь в кителе при погонах, но кто он такой – мне не докладывал. Еще удар, теперь по почкам. – Не хочешь следствию помочь? – Хочу, очень хочу, всей душой! Только не знаю ничего – зэк я, просто зэк, ничего не знаю, ни о чем не ведаю, но готов содействовать!.. – Может, вы попробуете? – обращаются особисты к разведчикам. Но те лишь головами мотают – у них методы известные, после которых «язык» не выживает, на «ленточки порезанный». Но что-то не хочется им этих зэков потрошить, в которых узнают они «фронтовую косточку», потому что глаз намётан. – Нет, давайте сами, ребята. – Ну, ладно… Ухмыляются особисты, есть у них в запасе аргумент для молчунов. – А если мы теперь тебе за побег и сопротивление при задержании добавим? От души, под самое горлышко! А до того к блатным определим, чтобы они тебя оприходовали? Как умеют. Примут тебя обратно зэки – приятели твои – на твоей зоне или к парашке отодвинут? Как тебе, офицеру-фронтовику такая перспективка? Ты же пол-лагеря обслуживать будешь, как та Машка… Не угроза это – нет, предупреждение. Эти смогут статей понавесить, как шаров на ёлку и в блатхату определить. Под ними страна ходит, хозяева они в ней! Волками смотрят зэки. Да и разведчики тоже. Знают эмгэбэшники, куда бить. – Желаешь в дамах походить? Мужик ты гладкий, будешь большим спросом пользоваться. А?.. За каким тебе это? Кто тебе твои командиры – братья или сватья? Для чего их покрывать? Ты честный зэк, тебя без спроса с зоны сняли и в карантин определили. Зачем тебе чужие грехи на себя брать?.. Зачем их отрабатывать? Правы особисты – нет у зэков мотивов язык за зубами держать, не Родину они защищают и даже не подельников своих. Чего же в молчанку играть, ведь те же командиры после тебе руки не подадут и рядом не присядут, чтобы самим не измараться. Потому что такие законы зоновские, против которых не пойдёшь. – Ну что, будем говорить? А куда деваться, когда выбора нет, когда или честь свою защищать или неизвестно кого… Пошли показания, но уже с глазу на глаз, уже без разведчиков – командиры… зона… боевая учёба… почтальон, что каждый день на почту ходит… зарезанный майор МГБ, в которого каждый ножичком ткнул… Не всё сказали зэки, но многое. Остальное можно и потом… – Будут с зоны тренькать – отвечать, что всё в порядке! Ясно? А вы держите их здесь под присмотром. Я в посёлок, отзвониться… Чтобы доложить, сообщить, что узнал, чтобы сказать, что путь свободен… * * * – Готовы? Второй пилот открыл люк. Ворвавшийся из черноты ветер ударил в борта, рванул одежду. – Первый пошёл! Стоит «десантник», дёргается у люка, – то вперёд, то назад. Боязно ему прыгать, поджилки трясутся. – Пошёл, я сказал! – Сейчас, сейчас, – кивает «десантник», а глаза у самого как иллюминаторы, и ужас в них светится. – Пошёл! – Не так надо! – крикнул, перекрывая шум ветра, сержант. – Вот так надо, как нас учили… – и пнул подполковника ногой в копчик, вышибая пробкой вон из самолёта. Рухнул подполковник в темноту и даже «мама!» крикнуть не успел. – Второй пошёл. Быстро, не тормози! Идёт второй, косится на сапог сержанта сорок пятого размера. Ему бы этого сержанта день назад, да по стойке смирно его и по мамочке, и в хвост, и в гриву. Но то было вчера, а сегодня он командир над майорами с капитанами и даже подполковниками. Потому что прыгал, потому что знает.